Страница 14 из 19
При внуке Ивана III – Иване IV Грозном царское самовластье достигло таких пределов, какие были немыслимы для Европы даже в самые темные времена. В 1547 году, около того времени, что поляк Николай Коперник основал свою гелеоцентрическую систему, в Москве, в Успенском соборе торжественно увенчал себя шапкой Мономаха семнадцатилетний юноша, который жег живьем кошек и ни одной дворцовой девке не давал проходу, который потом свято верил заморским докторам, ловко владел пером, был выдающимся оратором, трепетал перед колдунами, громко пел, когда парился в бане, отлично играл в шахматы, впервые созвал парламент, писал английской королеве Елизавете I: «Я думал ты королева a ты пошлая девка»; не возвращал долгов, создал регулярную армию из стрельцов, по-европейски – аркебузиров, смертельно боялся заговоров и народного гнева, чего ради держал свою казну в Вологде, а в порту Святого Николая – флотилию кораблей на случай побега в Англию, семь раз был женат, мог позволить себе любое политическое хулиганство вплоть до разделения державы на два самостоятельных государства и назначения русским вице-царем выкреста из татар, целиком вырезал население городов, топил в прорубях иудеев, выдумывал необычные казни вроде поочередного обливания жертвы крутым кипятком и ледяной водой, отчего кожа слезала с тела чулком, как-то велел изрубить на куски слона, который не опустился перед ним на колени, изнасиловал, по его собственным подсчетам, тысячу девок и мужних жен, убил в сердцах старшего сына, а младшего сослал в Углич, извел на корню множество боярских родов, учредил службу опричников-особистов, державших народ в постоянном страхе, – и ничего, ни одного заговора не сложилось в царствование этого дикого деспота, не произошло ни одного народного возмущения; императора Павла I, добродушного неврастеника, при котором крестьяне жили, как у Христа за пазухой, потому что он в хвост и в гриву гонял помещиков и создал государственные продовольственные запасы на случай неурожая, – удавили гвардейским шарфом, в царствование беспокойного либерала Александра I Благословенного, который бредил конституцией и принял указ «О вольности хлебопашцев», – образовалось несколько тайных обществ цареубийц, Александра II Освободителя, который упразднил крепостное право и ввел кое-какие гарантии личных прав, – растерзали народовольцы, а при Иване IV Грозном – безмолвствовал наш народ, точно столбняк на него нашел. Хотя, это обстоятельство легко объяснимо тем, что российский люд слишком долго гнули в дугу удельные государи, половцы, монголы, шведы, литва, поляки, великие князья московские, крымчаки, а ведь нам хорошо известно, что ежели зайца бить, да еще регулярным образом, он не то что спички может зажигать, но даже и напротив: единственно на продолжение рода у него и останется куражу. В общем, правление Ивана IV Грозного показало будущим неограниченным владыкам Русской земли, что над этой землей можно безнаказанно измываться как душе угодно – и ничего.
По смерти Ивана Грозного русский престол занял его средний сын Федор, больше всего любивший ездить по московским церквам и трезвонить в колокола. На этом государе первая русская династия Рюриковичей пресеклась, последнего из них, десятилетнего Дмитрия Ивановича, жившего в Угличе, то ли зарезали, то ли он сам зарезался в припадке эпилепсии, а мать его Марию Нагую, последнюю жену Грозного, отравили, но у нее вследствие этого только вылезли волосы и сошли с пальцев ногти, и она еще долго жила в далеком Белозерском монастыре. Земский Собор, наш российский парламент, время от времени созывавшийся со времен Грозного царя, избрал новым монархом костромского землевладельца Бориса Федоровича Годунова, боярина, бывшего опричника, который регентствовал при царе Федоре и фактически вершил государственные дела. В отличие от Грозного царя, царь Борис иноземной медицине не доверял, и когда опасно занемог его первенец, велел напоить младенца святой водой и снести его на ночь в храм Василия Блаженного, отчего тот вскорости и скончался, так как дело было в большую стужу. Сам монарх помер 13 апреля 1605 года, в разгар очередной гражданской войны, которые вошли у нас в обычай после крушения Киевской империи, когда на западе царские войска дрались с русско-польскими отрядами Лжедмитрия I, а на востоке поднялись казаки «царя Петра», якобы сына Федора, в действительности умершего бездетным. То есть сразу два самозванца выдвинулись на Руси, и так впоследствии эта традиция привилась, что последним самозванцем был претендент на личность убиенного в Екатеринбурге цесаревича Алексея. Это вышла своего рода политическая новация, которой мы изумили бы Западную Европу, кабы ей до нас было дело; позже мы дали миру политический терроризм, научную анархию, массовую эмиграцию революционно настроенной молодежи, но творчество в этой сфере началось именно с самозванства, развившегося из недостатка почтения к новой династии, исключительной вероспособности русского общества, любви к переменам, чрезвычайной распространяемости разных нелепых слухов и еще той разновидности русского характера, которому заурядная жизнь отвратительна как нежизнь, и любой ценой требуется выйти из ряда обыкновенного, чтобы уж либо грудь в крестах, либо голова в кустах.
Сын царя Бориса – семнадцатилетний Федор II правил всего с полгода и по приближении к Москве армии Лжедмитрия I, который не смог бы продвинуться столь далеко, если бы его не поддерживала боярская оппозиция, был задушен в своих покоях. На русском престоле его сменил сын бедного галицкого дворянина, беглый монах кремлевского Чудова монастыря Григорий Отрепьев и в самое короткое время приобрел среди москвичей широкую популярность. Это был человек странного поведения и характера он держал себя как природный царь, но только не рюриковской закваски, ибо не был мстителен и жесток, – видимо, самозванец и сам в конце концов уверовал в то, что он царевич Дмитрий, избежавший смерти при углическом покушении, во всяком случае, Мария Нагая, нарочно привезенная из Белозерска, признала в нем своего несчастного сына, – он был прост, вежлив до недоумения, лично занимался обучением войск, развивал в Боярской думе отчаянные планы цивилизации России и вообще был осуждаем только за то, что не спал после обеда по национальному образцу, и если бы не разбойные деяния польских соратников, то царствовать бы ему до скончания его дней, но 17 мая 1606 года, во время восстания Москвы против разбойной шляхты, Лжедмитрий I был изрезан, забит ногами, сброшен наземь примерно с высоты четвертого этажа, и те самые москвичи, которые не так давно артельно мочились в раскрытый гроб царя Бориса Федоровича Годунова, исторгнутый из Архангельского собора, трое суток таскали труп самозванца по столичным магистралям и площадям. Затем последовала откровенная польская агрессия, I Крестьянская война, Земский собор, избравший новым царем боярина Василия Шуйского, явление Лжедмитрия II, Тушинского вора, свержение Шуйского и пострижение его в монашеский чин, боярское правительство, пригласившее на московский престол польского принца Владислава, чтобы путем русско-польского компромисса положить конец Смуте и по старинке мирно грабить трудовой люд, потом первое народное ополчение братьев Ляпуновых – одним словом, в который раз настали на Руси последние времена. Когда государство уже расшаталось до полной анемии всех политических институтов, в Нижнем Новгороде сложилось народное ополчение, возглавленное купцом Мининым и князем Пожарским: это ополчение разбило поляков под стенами Новодевичьего монастыря, выгнало их из Москвы вместе с Тушинским вором, которого вскоре умертвили в Калуге, и таким образом восстановило русскую государственность. Зимой 1613 года в столице открылся Земский собор, чтобы избрать окончательного царя; таковым стал юный Миша Романов из боярского рода Кошкиных, сына патриарха московского Филарета; выбор на него пал, во-первых, потому что он был внучатым племянником Иоанну Грозному, во-вторых, потому что отец молодого монарха был умудренный в политике человек, в-третьих, потому что новый царь был мальчик покладистый, тихий, благообразный и, следовательно, в высшей степени угодный властолюбивой московской аристократии. При этом государе, кажется, окончательно и бесповоротно сложился тот принцип отправления государственной власти, когда таковая приобретает самодовлеющее значение, то есть функционирует не в интересах нации, а ради поддержания жизни в самой себе, когда она работает в узколичных и прямо корыстных целях тупого, алчного, необразованного чиновничества, недаром говаривал император Николай I, что-де Россией правят столоначальники, а вовсе не император. Всеконечно, этот принцип отправления государственной власти не сулил благосостояния, законности и порядка, а сулил потоп злоупотреблений, бестолковщины и всякого воровства.