Оазис грез

– Мы все по горло насытились такими глупостями, – заявил Луису Туфайли. – Ваша неуклюжая попытка отправить Катерину Мейзер обратно в ее страну провалилась. Сейчас она не ближе пустить акции «СБМ» в общую продажу, чем была, когда заварилась вся эта каша. Наше терпение на пределе.

– То, что произошло, ко мне не имеет никакого отношения! – горячо возразил Луис. – Все это придумала Джасмин.

Луис заметил искорки насмешек и презрения в глазах остальных мужчин. Он собирался объясниться, но Туфайли оборвал его.

– Луис, мы любим вас, как сына, – торжественно изрек один из них. – Но вы не проявили к нам такого уважения и почтительности, которые мы вправе ожидать от сына. Мы пошли вам навстречу и вложили большие средства, но вы остаетесь под каблуком женщины… – Туфайли поднял руку, заставляя Луиса помолчать, не высказывать своего протеста.

– Иногда гораздо полезнее послушать. Мы наблюдали, как Джасмин дирижирует вашей кампанией, и до настоящего времени мы рассматривали ее в качестве своего актива. Теперь наше отношение изменилось. Она помешалась на Катерине Мейзер. Свихнулась на ней, потому что дошла до ручки. Она домогается денег, которые могут поступить от продажи. Она жаждет дорваться до власти, власти над вами, Луис. А через вас над нами. У нее нет желания способствовать вашему успеху. Успеха она добивается только для себя.

Во рту у Луиса пересохло.

– Вы ошибаетесь, – удалось произнести ему.

– Нет, нисколько не ошибаемся, – холодно и твердо произнес Туфайли. – Мне больно, что вы говорите подобное, хотя знаете, что это неправда.

Туфайли посмотрел на мужчин, сидевших рядом с ним. Если он и подал им знак таким образом, то Луис прозевал это.

– Мы решили поставить новое условие для нашей поддержки вашей кандидатуры. Вы должны порвать с Джасмин!

Луис не верил своим ушам.

– Но она моя жена!

– Ничего подобного, – прогремел Туфайли. – Вы ее жена. Вы всегда отличались слабостью, Луис. Мы знали это, но полагали, что если окажем вам свою поддержку, то вы сообразите, на кого вам надо опереться.

– Я доказал вам свою приверженность! – вскричал Луис. – Я выполнил все, о чем вы меня просили!

– Вам придется сделать еще одну вещь, – продолжал Туфайли. – Вы должны публично продемонстрировать нам свою приверженность. В противном случае, клянусь, Луис, мы превратим вас в побирушку!

– Но как? Как я могу продемонстрировать то, что вы хотите?

Туфайли скрестил руки над объемистым брюшком.

– Похоже, что Фремонты тоже попали в полосу неудач в последнее время. Боюсь, что эта полоса неудач еще не закончилась, особенно если случится так, что Джасмин окажется в определенное время в определенном месте.

Личный представитель султана Брунея был худеньким коротышкой с гладкой блестящей кожей, который напомнил Джасмин сахарную конфетку. Он был само совершенство, начиная от начищенных до блеска английских туфель ручной работы до густых, гладко причесанных назад волос. Шариф Удай был также единственным человеком, в присутствии которого Джасмин чувствовала себя не в своей тарелке, даже побаивалась.

– Я бы покривил душой, если бы сказал, что доволен ходом событий, миссис Джабар. Мы надеялись, что вы к настоящему моменту сделаете больше. Тот факт, что мисс Мейзер не поставила нас в известность о своем отношении к продаже, расстроило его величество. И дело тут не в юридических или иных убытках, которые мы несем. Это пустяки. Хуже, что затронута честь, и эта затяжка оскорбительна для его величества.

Джасмин слышала каждое произнесенное слово, но свое внимание она сосредоточила на самом Удае. Он как-то потерялся не только в огромном пространстве президентского номера в отеле «Финикия», но и кресло, в котором он сидел, было для него слишком велико. Джасмин видела, как Удай положил ногу на ногу, а подошва ботинка так и не дотронулась до ковра.

Джасмин собралась с мыслями и подавила охвативший ее гнев, когда Удай затронул в разговоре ее семейный статус. Уже много лет никто не осмеливался обращаться к ней, называя ее миссис Джабар.

– Как вы несомненно знаете, у мисс Мейзер в последнее время возникли трудности личного плана…

Удай поднял руку:

– Пожалуйста, не надо. Я в курсе этого полицейского фарса, попытки притянуть ее к убийству Арманда Фремонта. Человек с предрассудками сказал бы, что мисс Мейзер хотят околдовать.

– В свете случившегося было трудно подсказать Катерине правильное направление, – объяснила Джасмин, осторожно подбирая слова. – Она понимает, что с деловой точки зрения превращение компании в общедоступную – вещь хорошая. Но она молодая, неопытная в финансовых вопросах. Иногда она больше доверяет своему сердцу, нежели рассудку.

Шариф Удай захихикал:

– Ах, дорогая моя миссис Джабар. А вы-то на что? Уговорите ее, дайте ей мудрый совет, как поступать.

– Именно этим я и занимаюсь.

– Но недостаточно хорошо, – парировал он. Его голос прозвучал более страшно и более решительно, чем если бы он громогласно объявил о своем суждении. – А если вы не можете исправить такое положение, то мне, к моему сожалению, придется сообщить его величеству о том, что следует прекратить эти переговоры.

Пристальный взгляд немигающих глаз Удая не оставил у Джасмин никаких сомнений в том, что он поступит именно так.

– Если вы хотите, чтобы я добилась того, чего хотим мы все, то должны предоставить мне свободу действия.

– Мы всегда исходили из такого понимания.

– В таком случае в ближайшее время могут произойти такие события, которые могут показаться… скажем, противоречивыми.

– Нас не касаются методы, миссис Джабар. Для нас важны лишь результаты. Кроме того, поскольку на карту вы поставили так много, я уверен, что вы выберете соответствующие средства.

Шариф Удай нахохлился как насекомое богомол.

– Помимо всего прочего, меня заинтриговали ваши намерения. Уверен, что сразу распознаю вашу «свободу действий», как вы назвали это.

– Несомненно. Вы не спутаете это ни с чем другим.

– Я продолжаю считать, что вы поступаете неправильно, – повторил аббат, наблюдая, как Арманд Фремонт натягивает на себя монашье одеяние. Было видно, что даже такое несложное усилие причиняет боль.

– Иного выхода нет, – отозвался Арманд, пытаясь на петельку завязать пояс вокруг себя. – Я должен узнать, что представляет собой это «избранное место».

– Но оно может оказаться именно тем, что вы думаете, – запротестовал аббат.

– Эти слова не свалились на Свита с неба, – нетерпеливо произнес Арманд. – Если именно там обосновалась работорговческая группа или если это место используется в качестве транзитного пункта…

– Ну и что вы тогда сделаете? – многозначительно спросил аббат.

– Возвращусь за помощью. Аббат покачал головой:

– Возьмите с собой хотя бы пару монахов. Вы все еще очень слабы, Арманд. Если что-то стрясется, то вам некому будет помочь. Пожалуйста!

– Меня трогает ваша забота. Но я не могу допустить, чтобы кто-то рисковал из-за меня.

– В таком случае монахи будут находиться где-то неподалеку от вас, – упрямо заявил аббат. – Недалеко от «избранного места» стоит небольшая церквушка. Братия посетят тамошнего священника.

Сопровождаемый аббатом, Арманд вышел из монастыря на дорогу. Увидел над собой усыпанное звездами небо и огромный оранжевый шар луны, повисшей на западе. Он приблизился к потрепанному грузовичку, на котором возили виноград и овощи на базар. Там же ждали двое монахов, которые должны были его сопровождать.

– Бог в помощь, друг мой, – напутствовал аббат, обнимая Арманда.

– Запомните, – предупредил его Арманд. – Кате ни слова. Если я не вернусь, тогда расскажете ей все. Если я не вернусь, то это лишь докажет мою правоту.

– Буду молиться, чтобы этого не произошло.

Арманд устроился в кузове на матрасе из соломы, закутался в одеяло. Грузовичок дернулся и покатил. Он поморщился: во всей спине отдалась колючая боль. Арманд подумал, что, когда они выедут на автостраду, будет не так больно.