Лорд Хорнблауэр

— Бриг, сэр, — сказал он Хорнблауэру, и добавил несколькими секундами позже, — Это «Флейм», точно, сэр.

— Переложите руль и давайте подойдем к нему, если вы не против, мистер Фримен.

«Флейм» находился именно там, где он рассчитывал найти его, с подветренной стороны от берега, укрытый от штормов, которые могли налететь с направления от северо-запада до востока, и обеспечив себе пути отступления в случае нападения как со стороны англичан, так и со стороны французов. Вскоре, вглядываясь в серую мглу, Хорнблауэр смог рассмотреть его в собственную подзорную трубу. Изящное, красивое судно, лежащее в дрейфе у самого края отмелей. На борту, по крайней мере, с этого расстояния нельзя было заметить никаких признаков беспорядка. «Сколько подзорных труб направлено сейчас на „Порта Коэльи“, — подумал Хорнблауэр, — какие жаркие споры разворачиваются на борту среди людей, угадавших во вновь прибывшем судне первый ответ лордов адмиралтейства на их самоубийственный ультиматум. Эти ребята сами затягивали веревку вокруг своей шеи».

— Они ждут, когда мы подойдем к ним, — сказал Фримен.

— Интересно, сколько они вытерпят, — отозвался Хорнблауэр.

— Эй, парни, что вы тут стоите и болтаете? — взорвался внезапно Фримен, обращаясь к группе матросов, возбужденно толпившихся у фальшборта. — Оружейник! Оружейник! Запишите имена этих матросов и подайте мне список к концу вахты! Эй, ты, помощник боцмана! Кольер, займи своих людей делом! Это королевский корабль, а не проклятый пансион для благородных девиц!

Тонкий луч рассвета прорвался сквозь серую пелену и озарил «Флейм», лежащий в объективе подзорной трубы Хорнблауэра. Он вдруг заметил, что реи брига стали поворачиваться: тот поймал ветер и двинулся в сторону Онфлера. Его фор-марсель имел странную окраску — белый крест на темном фоне, словно это был корабль крестоносцев.

— Они не собираются стоять и дожидаться нас, — сказал Фримен.

— Парус! — снова раздался крик впередсмотрящего, — парус с подветренного борта!

Подзорные трубы повернулись все разом, словно управляемые единым механизмом. Большой корабль под всеми парусами, вплоть до бом-брамселей, вынырнул из тумана за мысом, идя расходящимся курсом с «Порта Коэльи». Хорнблауэр мгновенно понял, что это за судно, и не нуждался в разъяснениях Фримена.

— Французский вест-индиец, — произнес Фримен, — на полном ходу в Харбор-Грейс.

Один из немногих кораблей — прорывателей континентальной блокады, везущий бесценный груз зерна и сахара, призванный облегчить тяжелое положение Бонапарта. Он воспользовался выгодами, которые предоставил ему недавний шторм, разбросавший блокирующие эскадры, чтобы проскочить через Ла-Манш. Партия груза, доставленного в Сену, где концентрировалась мощь Империи, откуда расходилась система дорог и каналов, стоила двух, прибывших в какую-нибудь изолированную бухту на Бискайском побережье. Малые суда военного флота Британии, такие как «Порта Коэльи» и «Флейм», были построены и предназначены именно для того, чтобы не допустить подобных вещей.

— Его некому перехватить по пути в Харбор-Грейс, — пробормотал Фримен.

— Пусть идет, мистер Фримен, — громко сказал Хорнблауэр, — Сейчас наша забота — «Флейм». Он принесет по десять фунтов призовых денег на человека.

Когда это было сказано, в пределах слышимости находилось несколько матросов. Они разнесут это по всему кораблю. Когда люди будут думать о призовых деньгах, у них не возникнет расположения к мятежникам.

Хорнблауэр снова обратился к «Флейму» — тот уверенно держал курс на Онфлер. Еще немного, и он окажется во власти французов. Глупо было бы доводить ситуацию до крайности, хотя в таком случае оставалось только проглотить пилюлю, признав неудачу.

— Пожалуйста, лягте в дрейф, мистер Фримен. Посмотрим, что они станут делать.

Повинуясь движению руля и парусов, «Порта Коэльи» привелась к ветру. Хорнблауэр повернул подзорную трубу так, чтобы держать «Флейм» в поле зрения. Когда маневр «Порта Коэльи» стал понятен, «Флейм» тотчас же ему последовал, приведясь к ветру и застыв в неподвижности, привлекая взор белым крестом на фор-марселе.

— Снова начинаем сближение, мистер Фримен.

«Флейм» тут же двинулся в сторону Франции.

— Намек ясен как день, мистер Фримен. Ложимся в дрейф опять.

Понятно, что мятежники не хотят, чтобы «Порта Коэльи» подходила к ним ближе, чем она находится сейчас, далеко за пределами пушечного выстрела. Они скорее сдадутся французам, чем позволят ей сократить дистанцию.

— Мистер Фримен, не будете ли вы любезны спустить для меня шлюпку? Я собираюсь отправиться на переговоры с негодяями. Это могло быть расценено как признак слабости, однако мятежники наверняка осознавали преимущества своей позиции и в сравнении с его положением. Это не откроет им ничего нового, так как они прекрасно знают, что зажали в тиски и Хорнблауэра, и лордов адмиралтейства, и даже саму Британскую империю. Фримен не выказал никаких признаков сомнения в целесообразности того, что ценный капитан отдает себя во власть бунтовщиков. Хорнблауэр спустился вниз, чтобы упаковать приказы: не исключено, что понадобится продемонстрировать мятежникам всю широту полномочий, которыми он наделен. Хотя делать это стоит только в крайнем случае — это позволит им проникнуть слишком глубоко в замыслы лордов адмиралтейства.

Когда Хорнблауэр снова поднялся на палубу, шлюпка была уже спущена, и Браун сидел у румпеля. Хорнблауэр спустился вниз и расположился на кормовой банке.

— «Загребай!» — приказал Браун. Весла зарылись в воду, и шлюпка двинулась к «Флейму», подпрыгивая на коротких волнах эстуария.

По мере приближения Хорнблауэр рассматривал бриг: он лежал в дрейфе, но Хорнблауэр мог видеть, что его орудия выдвинуты, абордажные сети натянуты, и что у него явно нет намерения позволить застать себя врасплох. Люди стояли у пушек, впередсмотрящие на мачтах, уоррент-офицер, стоящий на корме с подзорной трубой под мышкой — никаких признаков мятежа на борту.

— Эй, на шлюпке! — раздался оклик.

Браун поднял четыре пальца — общепринятый знак, означающий, что в шлюпке находится капитан — четыре пальца говорили о том, что для церемонии встречи требуются четыре человека у трапа.

— Кто вы? — спросил голос.

Браун посмотрел на Хорнблауэра, получил от него утвердительный кивок и закричал в ответ:

— Коммодор сэр Горацио Хорнблауэр, кавалер ордена Бани.

— Мы разрешаем коммодору Хорнблауэр подняться на борт, но больше — никому. Отойдите в сторону, и знайте, что в случае, если вы попробуете выкинуть какой-нибудь фокус, мы отправим вас на дно.

Хорнблауэр ухватился вант-путенсы и вскарабкался по ним наверх. Матрос приподнял абордажную сеть, чтобы он мог пробраться на палубу.

— Будьте любезны дать приказ отвести вашу шлюпку в сторону, коммодор. Нам не к чему рисковать, — сказал голос.

Голос принадлежал седому человеку с подзорной трубой под мышкой, которого он принял за вахтенного офицера. Седые волосы, спускающиеся на уши, пристальный взгляд голубых глаз, разглядывающих Хорнблауэра из под седых бровей. Единственной вещью, вносившей диссонанс в его облик, был пистолет, засунутый за пояс. Хорнблауэр повернулся и отдал необходимый приказ.

— А теперь могу ли я задать вопрос о том, что привело вас сюда, коммодор? — спросил пожилой человек.

— Я желаю поговорить с предводителем бунтовщиков.

— Я — капитан этого корабля. Можете разговаривать со мной. Меня зовут Натаниэль Свит, сэр.

— Я буду разговаривать с вами только при условии, что вы являетесь также предводителем.

— В таком случае, можете подозвать обратно свою лодку и покинуть нас, сэр.

Вот уже и тупик. Хорнблауэр не отрываясь смотрел в голубые глаза пожилого мятежника. В пределах слышимости находилось еще несколько человек, но он чувствовал, что они не выказывают никаких колебаний или сомнений, и готовы поддержать своего капитана. И все-таки возможно стоит обратиться к ним.

— Парни! — сказал Хорнблауэр, возвысив голос.