Флэшмен

Она лежала, жадно дыша и с ненавистью глядя на нас, грациозная и прекрасная, как пантера. Жаль, что у нас не было времени, не то я обслужил бы ее как тогда, раньше — я постепенно становился самим собой. Но медлить было сущим безумием, поэтому я ограничился парой ударов поводьями и доставил себе удовольствие, от души пнув ее в спину, отчего она кувырком полетела на камни. После этого мы повернули на восток и помчались по дороге по направлению к Индии.

Стоял дикий холод, а я был полуголый, но на седло была накинута бурка, в которую я и завернулся. Хадсон взял другую, скрыв под ней рубашку и брюки. Если бы не светлые волосы и борода Хадсона, нас можно было принять за настоящих башибузуков.

Перед рассветом мы остановились на привал в одной из небольших расщелин, но не надолго, и когда поднялось солнце, я сориентировался, что мы находимся чуть западнее Фюттехабада, лежащего едва в двадцати милях от Джелалабада. Я не мог почувствовать себя в безопасности до тех пор, пока вокруг меня не будут крепостные стены, поэтому мы погнали во весь опор, сходя с дороги только при виде клубов пыли, предупреждающих о приближении других путешественников. Весь день мы провели в горах, огибая Фюттехабад, а на ночь расположились на отдых, полностью вымотанные. Поутру мы поспешили в путь, но держались в стороне от дороги, так как, разведав ее, обнаружили большое количество афганцев, причем все двигались на восток. В горах тоже было немало народу, но никто не обращал внимания на пару всадников, поскольку Хадсон замотал голову тряпкой, чтобы скрыть светлые волосы, а я и так выглядел как хайберский бадмаш.

Но чем более мы приближались к Джелалабаду, тем большее беспокойство я ощущал, поскольку картины, наблюдаемые нами на дороге, и лагеря, разбросанные тут и там по ущельям, свидетельствовали, что мы движемся вместе с армией. Акбар наступал на Джелалабад, и до нас уже долетал отдаленный звук мушкетной пальбы, говоривший, что осада уже началась. Да, задачка не из простых: спасение ждало нас в Джелалабаде, но между ним и нами находилась афганская армия. Такая перспектива едва не привела меня в отчаяние: был миг, когда я склонялся к идее миновать Джелалабад и отправиться прямиком в Индию, но это означало необходимость преодолеть Хайбер, а учитывая, что беркширского борова легче было бы выдать за афганца, чем Хадсона, это представлялось совершенно невозможным. Я проклинал себя за выбор компаньона со светлыми волосами и комплекцией сомерсетца, но откуда мне было предвидеть такой поворот? Так что нам не оставалось иного выбора, как продолжать начатое и попробовать попасть в Джелалабад, избежав поимки.

Чем дальше, тем опаснее становилось, поскольку мы въехали уже на территорию лагерей, и афганцев там было больше, чем мух, а Хадсон едва не задыхался под своим тюрбаном, закутывавшим его голову целиком. Однажды нас окликнула группа путунов, я ответил, едва не теряя сознание от страха. Они проявили к нам интерес, и я в панике не нашел ничего лучшего, как запеть одну древнюю путунскую песню:

Они рассмеялись и поехали дальше, а я благодарил Господа, что они не приблизились к нам более, чем на двадцать ярдов, и не могли различить, что я не такой настоящий афганец, каким выгляжу на расстоянии.

Так не могло продлиться долго. Я не сомневался, что в любую минуту кто-то может разоблачить нас, но тут начался резкий спуск, и вот мы остановили своих пони на вершине крутого склона, на дальней стороне которого, милях примерно в двух, находился Джелалабад, омываемый сзади водами реки Кабул.

Эту сцену невозможно забыть. На хребте, раздававшемся в обе стороны от нас, афганцы заполонили все скалы, перекликаясь друг с другом или бродя между кострами; ниже, на равнине, их были целые тысячи, они занимали все пространство перед Джелалабадом за исключением самых близких предместий, образовывая большой полумесяц, обращенный к городу. Повсюду кишели отряды кавалерии, виднелись также пушки и фургоны. По лицевой стороне полумесяца то и дело вспыхивали маленькие огоньки и слышался треск мушкетных выстрелов, а еще дальше, почти у самых укреплений, виднелись многочисленные пятнышки сангаров[37] с лежащими за ними белыми фигурками. Это была правильная осада, вне всякого сомнения, и при взгляде на ужасное множество врагов, расположившихся между нами и безопасностью, сердце мое упало: нам никогда не удастся прорваться внутрь.

Вы не поверите, но осада, казалось, не слишком пугала Джелалабад. Прямо у нас на глазах стрельба участилась, и рой фигурок сломя голову помчался прочь от земляных укреплений — Джелалабад городок небольшой, и настоящих стен у него нет, но саперы ухитрились соорудить довольно приличные земляные оборонительные сооружения перед городом. При виде этого зрелища афганцы на высотах разразились презрительными криками, будто хотели сказать своим бегущим собратьям, что они сами справились бы лучше. Россыпь тел, лежащих перед земляными валами, говорила о том, что осаждающие попали в хорошую молотилку.

Зрелище было приятное. Тут Хадсон подвел своего пони к моему и говорит:

— Вот наша дорога, сэр.

Проследив за его взглядом, я увидел справа и примерно в миле от подножия гряды и примерно на таком же расстоянии от города небольшой форт, обосновавшийся на возвышенности. Над его воротами развевался Юнион Джек, а на стенах мелькали вспышки мушкетных выстрелов. У форта тоже были афганцы, но не много: он был отрезан от главной крепости линией афганских форпостов на равнине, и видимо, не внушал им особого беспокойства. Мы наблюдали как небольшой отряд конных афганцев подскакал к форту и откатился назад, прогнанный огнем с его стен.

— Если мы не спеша спустимся вниз, сэр, — продолжает Хадсон, — туда, где залегли стрелки ниггеров, то сможем быстрым броском добраться до форта.

Ага, и получить в награду пулю, подумал я. Нет уж, спасибо. Но не успел я довести свою мысль до конца, как кто-то окликнул нас со скалы слева, и не сговариваясь, мы направили своих пони вниз по склону. Человек закричал нам вслед, но мы не обратили внимания, и вскоре достигли равнины, по которой направились к залегшим среди скал афганцам, осаждающим форт. Всадники, проводившие атаку, проскакали слева от нас, вопя и ругаясь, а несколько стрелков прокричали нам что-то, пока мы проезжали мимо, но мы не остановились, и вот уже последняя цепь стрелков, а за ней, в трех четвертях мили, на вершине холма — маленький форт с развевающимся флагом.

— Время, сэр, — бросил Хадсон, мы пришпорили коней и полетели сломя голову, перескакивая через последние сангары. Афганцы разразились удивленными криками, гадая, откуда нас черт принес, а мы, пригнув головы, понеслись к воротам форта. Крики, доносившиеся сзади, усилились, раздался также стук копыт, потом засвистели пули — из форта, черт побери. «Бог мой, — подумал я, — да нас же пристрелят, приняв за афганцев, а мы не можем остановиться, когда за нами гонится кавалерия!»

Хадсон скинул бурку и закричал, приподнявшись в стременах. При виде синего уланского мундира и брюк сзади раздался дикий вопль, но стрельба спереди прекратилась, и началась скачка между нами и афганцами. Наши пони изрядно устали, но мы гнали их вверх по холму во весь опор. Когда мы приблизились к стенам, ворота открылись. Я завопил и помчался к ним, сопровождаемый Хадсоном, и вот мы внутри, и я падаю из седла в руки человека с невероятно рыжими усами и сержантскими нашивками на рукаве.

— Черт побери! — заревел он. — Кто вы, к дьяволу, такие?

— Лейтенант Флэшмен, — отвечаю я. — Из армии генерала Эльфинстона. — У сержанта отвисла челюсть. — Где ваш командир?

— Чтоб мне лопнуть, — говорит он. — Я тут командир за отсутствием других. Сержант Уэллс, сэр. Бомбейские гренадеры. Но мы думали, вам всем крышка…

37

Сангар — небольшое временное укрепление, делавшееся из камня или мешков с песком.