Атлантический рейс

Когда взмутившийся песок улегся, глазам предстала печальная картина: осьминог, меняя все время окраску тела, потрошил краба. Его рот, вооруженный мощным черным клювом, внешне напоминающий клюв попугая, деловито копошился во внутренностях соперника...

– В лаборатории! Погасите свет! – раздается из судового динамика зычный голос штурмана.

Свет из открытой двери лаборатории мешает тем, кто стоит на вахте в ходовой рубке. Да, пора гасить свет и отправляться спать.

...Ночью сильно болела ладонь – в том месте, куда меня уколол скорпион. Пришлось ранку расчистить и засыпать стрептоцидом. Вскоре ранка затянулась, но болезненное ощущение не проходило с неделю: никогда не берите в руки этих скорпионов, скорпен и мурен! А если вам придется побывать в Японии, не ешьте рыбу «фуку», хотя это и считается признаком хорошего тона. Возьмите лучше блинчики с маслом и стакан чаю. Так будет скромнее, но надежнее. А то, кто знает, хорошо или плохо промыл рыбу повар?

ГЛАВА IV

Электрический глаз. – Поиск продолжается. – Удильщик, «морской черт» и «ангел». – Мир – на ладони. – Стреляющие «огурцы». – Встреча в устье реки Сенегал. – Китовая акула. – Что написано на чешуе?

Новый день начался в грохоте траловой лебедки: палубная команда поднялась сегодня еще затемно – что поделаешь, спать некогда. Вчерашний улов был очень разнообразным и интересным. Действительно, чего только не было в первом трале! Но почему такие хмурые лица у капитана, у бригадира, у Жарова? Да, много интересного было во вчерашнем улове, но слишком мало попалось сардины: не хватит и на один ярус. А это значит – нужно продолжать траление и искать, искать рыбу. Но как? Как обнаружишь под многометровым слоем воды, в густом фиолетовом сумраке рыбий косяк, притаившийся у грунта? Для этого каждый советский теплоход, ведущий поиск и лов рыбы, оборудован специальным прибором, который обычно устанавливается в рубке. Называется прибор эхолотом.

Совсем недавно, десяток лет назад, рыбу искали на ощупь, «чутьем». Опытные капитаны рыболовных судов, многие годы промышляющие рыбу в каком-то определенном районе моря, уже просто знали, когда и где появляются рыбьи косяки. И они вели суда на «свои», известные им места лова. Очень внимательно приходилось наблюдать и за морскими птицами, животными. Следить, где кружатся над водой чайки, – может, рыба там? Куда спешит стадо дельфинов – ведь они тоже рыщут по морю в поиске рыбьих косяков.

На присутствие или отсутствие рыбы могли указать и мелкие жирные рачки-калянусы или плавающие в воде водоросли феоцистис. Если вода имеет красный цвет – значит, и здесь можно ожидать хорошего улова. Ведь красный цвет придает воде калянус, которым питаются многие стайные рыбы. А вот если поверхность воды окрашена в буро-зеленый цвет, то есть если происходит массовое размножение одноклеточной планктонной водоросли феоцистис, лучше здесь и не забрасывать сетей – рыба избегает таких мест.

С появлением эхолота рыбу стало искать значительно легче. Принцип работы прибора прост: с судна через водную толщу на дно посылается электрический сигнал. Достигнув дна, он, как эхо, возвращается на теплоход и черточкой на движущейся в эхолоте бумажной ленте отмечает глубину места. Если же у дна или в толще воды окажется плотный косяк рыбы, то сигнал, отражаясь от нее, вычерчивает на ленте темную зубчатую полосу. Прибор «видит» рыбу. Косяк обнаружен, можно тралить.

...Проплывают в колышущемся жарком мареве африканские берега. Летят за судном голодные чайки. Они тоскливо вскрикивают и зорко поглядывают в воду: не мелькнет ли где какая рыбешка?

Капитан сердито хмурит брови и внимательно смотрит на ленту эхолота. Уже который час прощупывает сигналами, просматривает внимательно своими электрическими глазами водную толщу прибор. Что там? Вот ровная как стол поверхность дна. Скачок вверх и снова вниз – наверно, подводная скала... Какая-то яма, пологая возвышенность и опять ровное, гладкое дно. А это что за черточки? Какая-то небольшая стайка рыб. А это, наверно, медузы – плотные скопления медуз часто сбивают с толку промысловиков. Случается, что, спутав косяк медуз с косяком рыбы, спускают трал в воду, а потом несколько часов подряд матросы, отчаянно чертыхаясь, выгребают из кутка две-три тонны жгучих студенистых тел. Нет, Хачатуров не ошибется, много времени он провел в морях-океанах, много работал с тралами, умеет читать ленты эхолота. Да вот, кажется, и рыба. Капитан внимательно всматривается в ленту, потом поворачивается к гидроакустику.

– Рыба... – уверенно подтверждает Валентин Прусаков, и капитан перебрасывает рукоятку телеграфа на «стоп!».

Да, это рыба: серебряным водопадом льется она из трала на палубу, наполняя, переполняя рыбный ящик, но лица у всех по-прежнему невеселы; а бригадир с отвращением отворачивается от трепещущей груды пузатой океанской рыбешки отоперки.

– М-да... – задумчиво чешет затылок боцман, с презрением рассматривая рыбу. – Только палубу изгадили напрасно.

– А чего? – говорит Слава и поднимает за хвост одну из отоперок. – Рыба как рыба. И, наверно, вкусная...

– Вкусная, – подтверждает боцман. – Если нажарить, так за уши от сковородки не оттянешь.

Слава вздыхает и с выражением глубокого сожаления на лице разворачивает на палубе пожарный шланг – сейчас вся рыба будет за бортом. Мне тоже жаль рыбу: все-таки две-три тонны. И действительно, вкусная она, эта отоперка. Но что поделаешь, для наживки отоперка не годится, а для хранения такой рыбы наше судно не приспособлено, да и никакая плавбаза ее не примет, потому что не «стандарт». А сколько такой «нестандартной» рыбы ежегодно смывается с палуб сотен тральщиков за борт!

Прежде чем мощная струя воды ударила по рыбе, я выудил из груды отоперки ноздреватый кусок известняка с вросшими в него раковинами и положил его в аквариум. Прошло минут десять-пятнадцать. Кто-то из матросов заглянул в лабораторию, хмыкнул и вышел.

– На пустой камень, чудак, уставился, – услышал я голос Викеши, – сидит и смотрит. Глаз с камня не спускает.

Пустой камень? Э, нет!.. Как раз в этот момент «камень» начал оживать. Верхняя его часть неожиданно вздрогнула и приподнялась, как крышка у карманных часов. Это был не камень, а моллюск. Только его раковина вся обросла другими раковинами и небольшой известковой колонией коралловых полипов. Под крышечкой виднелось розоватое упругое тело хозяина известковой квартиры. Но это была не индивидуальная, а коммунальная квартира, населенная множеством жильцов, только более пугливых и робких, нежели моллюск. Да, это и понятно: все обитатели подводной квартиры очень маленькие, хрупкие существа. И прошло еще несколько минут, прежде чём они решились показаться. Сначала откуда-то вылез крошечный, величиной с горошину, мохнатый крабик. Он выскочил из-за коралла и, грозно подняв клешни, встал на лапки. Я неосторожно шевельнулся, и краб, так же резко шмыгнул за коралл и притаился. Потом из отверстия в известняке выглянула полупрозрачная, с ноготь, креветка. Сначала она выставила вперед свою массивную клешню и предупреждающе помахала ею: это так, на всякий случай. Затем вылезла вся и, быстро-быстро перебирая лапками, поплыла к какой-то букашке, ползущей по окаменелой веточке коралла. Букашка не успела и охнуть, как креветка схватила ее и, сделав резкое движение хвостиком, задом наперед уплыла в свое жилье.

– Ну, а кто следующий? – спросил я.

Следующими были парочка маленьких, очень похожих на морских звезд, офиур: центральный диск, внизу которого расположен рот, и от диска отходят пять лучей-рук. При помощи этих рук офиуры передвигаются и хватают других мелких животных. Завидев офиур, крабик забился в пещерку, прикрыв вход в нее своей правой, более крупной, чем левая, клешней. Из трубчатых домиков показались нежные перистые щупальца морских червей, и кусок известняка стал походить на садик с декоративными пальмами. Офиуры уползли, из пещерки опять вылез крабик, а вскоре появились и еще два таких же краба-горошины. Приплыла креветка, в желудке которой ясно просвечивала только что проглоченная букашка. Откуда-то появился рак-богомол и сложил свои передние лапки так, будто собирался молиться. Маленький мирок, легко уместившийся на моей ладони. Тишиной и покоем дышит от этого мизерного сада, под сенью живых пальм которого ползают крабы, плавает креветка, «молится» рак... Но вот рак бросился вперед и схватил креветку, ловко зажав ее тело передними лапками, которыми «молился». Они у него складываются, как складной карманный нож. Но только на лезвии этого ножика находятся острые шипы. Они вонзились в тело креветки, и через мгновение она перестала биться... Хороша квартирка! Нет, обманчиво это спокойствие, нет мира под сенью живых пальм! Как и везде в природе, здесь идет отчаянная борьба за существование – каждый охотится друг за другом, сосед пытается погубить соседа, чтобы не погибнуть самому в страшной, беспощадной схватке.