Хроники Навь-Города

Глава шестая

Еще совсем недавно отчет Фомина вызвал бы затяжную, многонедельную бурю. Сам способ передвижения навь-городцев под землей должен был погрузить в ажитацию весь экипаж межзвездника «Королев». Топологи в очередной раз попытались бы превратить теорию n-мерного мира из сугубой абстракции в прикладную дисциплину, биологи заставили бы описывать каждую щетинку подземной пиявки, а уж о существах измерения Зет гипотезу выдвинул бы всяк.

Но Фомина встретил не экипаж. Его встретили рыцари Крепости Кор. А это не одно и то же. Увы, увы, очевидно — перемены необратимы.

Зато интересовали вопросы политические. Предложен союз — хорошо. В чем может выражаться помощь Навь-Города? Поделятся информацией, дадут помощь боевую, какой-нибудь подземный эскадрон, или только снабдят золотом и прочими богатствами? И, опять же, в долг дадут или безмездно, по-союзнически?

Предложение о создании Постоянного Хода получило одобрение. Раз Навь-Город обладает возможностью ходить тайно, пусть уж лучше ходит явно.

Выдвинули встречное предложение — учредить посольство крепости в Навь-Городе.

— Почему бы не завести общепринятых дипломатических отношений? А то таверны и прочие злачные места… — спросил Манаров.

— Возможно, таков их modus operandi (на Внутреннем Совете Рыцарей традиционно говорили по-русски). Около Замка Т’Вер, во всяком случае, это была именно таверна.

— Однако не очень-то навь-городцы тогда помогли Замку.

— Именно. Они не хотят тесного, обязывающего контакта. Роль стороннего наблюдателя их вполне устраивает.

— А сейчас…

— Что-то изменилось. Что-то, как они считают, может угрожать Навь-Городу.

— Хотелось бы знать, что именно. Загадочные существа из Зет-Измерения — как-то неопределенно.

— Зверодемон Двухордовый Цельноглотный — устроит? — усмехнулся Фомин.

— Или Гнилорылый Проникающий Кровокус, — подхватил Манаров.

Классифицировать представителей мира Преображения было излюбленным делом первых лет. Прионная основа наследственности вместо привычных генов, анаэробные обменные процессы, островковая нервная система — все это приводило в восторг и исступление. Представители фауны Преображения норовили классификаторами закусить, но смущало другое — изменчивость. Метаморфоз. Вчерашняя смиренная Мериносная Сумчатая Овца в условиях недостатка пищи растительной (засуха, саранча — о той вообще нужно говорить отдельно, даже не говорить, а писать монографию о Всепроникающей Всепожирающей Саранче Преображения) превращалась в свирепую бестию, которую прежде считали совершенно отличным видом: Гиена Сумчатая Нападающая. Бытие определяло не только сознание, но и тело, плоть. И потому любили старую добрую фауну, которая осталась со времен межпотопья, скорбели о той, что не осталась, и делали практические выводы — чтобы овца не зверела и давала прекрасную шерсть, ее нужно досыта кормить, только и всего.

Подозревали — да что подозревали, знали точно, что и люди того-с… не те. Вурдалаки, вампиры — все от них, от Homo Sapience Metamorphosus, но тут делать было нечего, командор так и заявил:

— Других людей у меня для вас нет. Цитата.

Раздумывая над цитатами, Фомин побрел к себе. Он-то не кадет Туун-Бо, бодрствовать по трое суток кряду без потери ясности ума и твердости руки не может. Хоть часок вздремнуть.

— Да, — обратился он к кадету, почтительно дожидавшемуся его у рыцарского зала, — откуда ты про всякие измерения знаешь? Неужто в Академии учат?

— Ну, учить не учат специально, но что-то вроде… Есть еще пара кадетов, мы вместе думаем. Один математику знает так, что сам доблестный рыцарь Эр-Бал-Ко удивляется. Я тоже немножко разбираюсь…

— Тогда, друг мой, ты прочитай мне лекцию — самую кратенькую.

— Сейчас, доблестный рыцарь?

— Немножко передохну, и тогда…

Он в самом деле отдохнул — поспал, после душа, на чистой постели, и не час, а две склянки. Не литр, а две поллитры, как говаривал в прежние пьяные дни один печальный рыцарь.

Снилась ему музыка, прекрасная, полнозвучная, и казалось Фомину, что она, эта музыка, исходит от него самого, и еще чуть-чуть, и он поймет, как это — поменять измерение.

Но заданное время вышло, и он проснулся. Бодрым не стал, но все ж отдыха вышло достаточно для рыцаря в экстренной ситуации.

А является ли ситуация действительно экстренной? Паника, она что саранча, налетит, а после нее — хоть потоп, хоть пожар, ущерба уже не будет, нечему ущерб терпеть, только для ландшафта разнообразие.

Он ночь провел в гостях у нави, и ничего — Крепость устояла. Никаких новых происшествий. Если прошел спокойно день, то и год пройдет, и два, и три. Нельзя же быть рыцарем, в одиночку сражающимся против Сил Тьмы или — наукообразно — против существ измерения Зет.

А он и не одинок, одернул себя Фомин. Раньше него вступили в бой кадеты. Погибли? Так и он может погибнуть. Очень даже просто.

Он выпил загодя приготовленный заботливым вестовым отвар караульных бобов. Крепче «Ерофеича» вышло пойло. Зато бодрости прибавилось втроеФомин оделся, как и давеча, но в чистое. Привычка к чистоте — не прихоть и не блажь. Не будешь переодеваться — провоняешь, а нюх у врагов чуткий. Немытый рыцарь — чушь, такое могли выдумать сочинители позднего межпотопья, которые рыцарей не видели, не слышали и не нюхали. Скудное воображение плюс плохое знание предмета. Мыла-де не варили! А пемза на что, травы? Воды горячей не было? Была, котлы в крепостях не только для смолы годились. Но и холодная рыцаря не страшит. Он вот всегда холодной водой завершает душ, особенно если пасмурно и бак не прогрелся.

Состояние — будто новый день начал. Поздновато, солнце на полпути к закату, но он отныне — Ночной Рыцарь. Нет, Рыцарь Ночи, лучше звучит. Или Полуночный? Днем спит, ночью бдит. Все в той же позицьи на камне сидит. Кто у нас на роли Матильды? Панночка?

Легка на помине. Денщик, нужно отдать парню должное, доложил мгновением раньше, чем она вошла. Попытался доложить.

— К Вам, доблестный рыцарь, никак не хотят подо…

— Ты, простачок, должен был меня зарубить, а к господину не пустить без его на то разрешения. Впредь так и делай, ясно? И Фомину:

— Вижу, вы отдохнули и освежились, мой рыцарь. Пора и о деле подумать.

Панночка провела время с большей пользою, чем он, — помолодела еще на пяток лет. Осторожно, этак недолго и до пеленок. Либо этак, либо так. Кот же, которого она принесла с собой, отъелся на местных харчах и урчал, что твой краулер в песках Большого Сырта.

Эх…

— Не возражаю, моя панночка, не возражаю.

— А молодого да раннего кадета позовем?

— Обязательно. Без него никуда. — И Фомин распорядился, чтобы Туун-Бо немедленно явился на глаза.

Он и явился — немедленно. Потому что ждал в смежной комнате, читая — с позволения Фомина, разумеется — свитки с преданиями о Навь-Городе.

— Трое составляют собрание, потому начнем.

— Что начнем, достопочтенная леди панночка? — спросил кадет.

— Думать о деле.

— Я все время о нем думаю, достопочтенная леди панночка. — Кадет, судя по всему, говорил чистую правду. По всему — это по пальцам, измазанным чернилами, и нескольким листам бумаги, на которых начертаны были гиероглифы — то ли кадет использовал тайнопись, то ли просто почерк такой. Выписки он делал из свитков? Похвально, похвально.

— К каким же выводам вы пришли, кадет? — спросил Фомин. Кадет, как младший среди присутствующих, должен был говорить первым — дабы не поддаваться очарованию панночки и авторитету старшего рыцаря. Надеюсь, есть еще авторитет.

— То, чему мы все были свидетелями, подтверждает теорию Шоо-Рина о нарастающей многомерности мира. Сначала вселенная была одномерна и существовала в таком состоянии неопределенное время — если понятие «время» вообще применимо к одномерному объекту. Затем она начала разворачиваться — двумерный мир, трехмерный. К межпотопью она существовала в четырехмерном-пятимерном виде. Ди-Барти считает, что сейчас мы живем в шестимерном мире, но каждый материальный предмет имеет лишь четыре измерения. Если они совпадают полностью, тогда мы видим перед собой мир обыденный. Если же одно из измерений не совпадает, то предметы относительно друг друга существуют в неполных реальностях. Возможность изменять свои координаты, переходить из одного четырехмерного состояния, например ABCD, в другое, EBCD, и есть то, что называется магией. Но, согласно наблюдением Пиррской Обители, вселенная продолжает разворачиваться, и наблюдают переход к семимерному миру, а быть может, и восьмимерному. Тогда реальность одних объектов относительно других варьируется еще сильнее.