Том 17

Из телеграммы Э. Синклеру 21 ноября 1931 года

Эйзенштейн потерял доверие его товарищей в Советском Союзе. Его считают дезертиром, который порвал со своей страной. Боюсь, люди здесь вскоре потеряют к нему интерес. Очень сожалею, но все эти утверждения являются фактом. Желаю Вам благополучия и выполнения Вашего плана посетить нас.

Привет.

Сталин.

Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг. С. 101.

Письмо К.Е. Ворошилову 21 ноября 1931 года

Привет Климу!

Письмо получил. Дела с Японией сложные, серьезные. Япония задумала захватить не только Маньчжурию, но, видимо, и Пекин с прилегающими районами через Фыновско-Енсишановских людей, из которых попытается потом образовать правительство Китая (в противовес нанкинцам). Более того, не исключено и даже вероятно, что она протянет руку к нашему Дальвосту и, возможно, к Монголии, чтобы приращением новых земель пощекотать самолюбие своих китайских ставленников и возместить за счет СССР потери китайцев.

Возможно, что этой зимой Япония не попытается тронуть СССР. Но в будущем году она может сделать такую попытку. Ее толкает на этот путь желание прочно засесть в Маньчжурии. Но прочно засесть в Маньчжурии она может лишь в том случае, если ей удастся посеять ненависть между Китаем и СССР. А для этого существует лишь одно средство — помочь китайским феодалам захватить КВЖД, захватить Монголию и Дальневосточное побережье и поставить у власти своих ставленников, зависимых во всем от Японии.

Осуществлением этого плана японские империалисты рассчитывают

а) уберечь Японию и Северный Китай от “большевистской заразы”, б) сделать невозможным сближение между СССР и Китаем, в) создать себе широкую экономическую и военную базу на материке, г) опереться на эту базу для войны с Америкой. Без осуществления такого плана японские империалисты должны чувствовать себя, как в мышеловке — между военизирующейся Америкой, революционизирующимся Китаем и быстрорастущим СССР, рвущимся к океану (японцы, мне кажется, считают, что через 2 года, когда СССР обзаведется всем необходимым на Дальвосте, — будет уже поздно).

Осуществление этого империалистического плана зависит от ряда условий. Я думаю, что а) если другие империалистические державы (и, прежде всего, Америка) не пойдут против Японии (на что пока мало надежды), б) если в Китае не начнется скоро серьезный подъем антияпонского движения и антияпонских военных выступлений (на что пока также мало надежды), в) если в Японии не вспыхнет могучее революционное движение (признаков чего не видно пока) и г) если мы не займемся сейчас же организацией ряда серьезных предупредительных мер военного и невоенного характера, — то японцы смогут осуществить свой план.

Японцы сделали вид, что они довольны заявлением Литвинова и нашим нейтралитетом. Они предложили нам подписать давно уже готовую почтовую конвенцию (“чтобы все видели, что отношения между нами не плохие”, как говорит Хирота). Мы согласились. Они предложили начать переговоры о рыбной ловле (с той же целью). Мы и на это согласились. Но было бы наивно верить в искренность “дружбы” японских империалистов. Все это — маска, нужная им для того, чтобы усыпить нас и одновременно козырнуть перед “державами” “дружбой” с нами. Понятно, что мы также не преминули козырнуть нашими “нормальными” отношениями с Японией перед Польшей. На днях мы придрались к одной беседе Патека с Литвиновым и с места в карьер заявили Патеку, что считаем начавшимися переговоры о пакте ненападения. Патек вертелся и увертывался, но это ему не помогло, так как на другой день дали в печать заявление ТАСС о том, что переговоры уже начались. Патеку пришлось примириться с фактом. Переговоры идут, хотя трудно сказать — чем они кончатся, но даже простой факт переговоров с Польшей дает нам немалый плюс ввиду событий на Дальнем Востоке.

Все это, конечно, не плохо. Но не в этом теперь главное. Главное теперь — в подготовке обороны на Дальвосте. Мы уже начали делать кое-что в этой области. Но писать об этом не стоит. Отложим лучше до твоего приезда. Жаль, что тебя нет сейчас в Москве. Скоро ли приедешь?

Жму руку.

Твой Сталин.

27/ХI-31.

Советское руководство. Переписка. 1928–1941. С. 161–163.

РГАСПИ Ф. 74. Оп. 2. Д. 38. Л. 48–51.

Письмо Е.Г. Джугашвили 22 декабря 1931 года

Здравствуй, мама — моя!

Письмо получил. Хорошо, что не забываешь нас. Я, конечно, виноват перед тобой, что последнее время не писал тебе. Но, — что поделаешь. Много работы свалилось мне на голову и не сумел выкроить время для письма.

Береги себя. Если в чем-нибудь нуждаешься, напиши. Лекарство пришлет Надя. Будь здорова, бодра.

Я чувствую себя хорошо.

Живи тысячу лет.

Твой Сосо.

22/XII-31 г.

Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива. С. 16.

АП РФ Ф. 45. Оп. 1. Д. 1549. Л. 41, 42.

Письмо М.Н. Тухачевскому 7 мая 1932 года

Товарищу Тухачевскому.

Копия товарищу Ворошилову.

Приложенное письмо на имя т. Ворошилова написано мной в марте 1930 г. Оно имеет в виду 2 документа: а) Вашу “записку” о развертывании нашей армии с доведением количества дивизий до 246 или 248 (не помню точно); б) “соображения” нашего штаба с выводом о том, что Ваша “записка” требует, по сути дела, доведения численности армии до 11 миллионов душ, что “записка” эта ввиду этого — нереальна, фантастична, непосильна для нашей страны.

В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я присоединился, в основном, к выводам нашего штаба и высказался о Вашей “записке” резко отрицательно, признав ее плодом “канцелярского максимализма”, результатом “игры в цифры” и т. п.

Так было дело два года назад.

Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма — не во всем правильными.

Во-первых, ближайшее знакомство с делом показало, что цифра “11 миллионов душ” не вытекает из Вашей “записки”, ибо то, чего может требовать Ваша “записка” и чего она в самом деле требует — это армия в 8 миллионов душ. Конечно, 8-ми миллионная армия — тоже нереальна, не нужна и непосильна для нашей страны, по крайней мере, в ближайшие три-четыре года (не говоря уже о первой пятилетке). Но 8 миллионов все же не 11 миллионов.

Во-вторых, несомненно, что изменившийся за последние годы характер армий, рост техники военного транспорта и развитие авиации, появление механизированных частей и соответствующая реорганизация армии — создают совершенно новую обстановку, лишающую старые споры о большом количестве дивизий их решающего значения. Нет нужды доказывать, что не количество дивизий, а, прежде всего, их качество, их насыщенность техникой будет играть отныне решающее значение. Я думаю, Вы согласитесь со мною, что 6-ти миллионной армии, хорошо снабженной техникой и по-новому организованной — будет вполне достаточно для того, чтобы отстоять независимость нашей страны на всех, без исключения, фронтах. А такая армия нам более или менее по силам. Мне кажется, что мое письмо на имя т. Ворошилова не было бы столь резким по тону и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении Вас, если бы я перенес тогда спор на эту новую базу. Но я не сделал этого, так как, очевидно, проблема не была еще достаточно ясна для меня.

Не ругайте меня, что я взялся исправить недочеты своего письма с некоторым опозданием.