Страница 8 из 181
7То видя, вспомнил я лепты,Что милы суровому сердцу божеств.«Каковых ради польз, — воскликнул я, — ты возродил черты8Могучих над змеем битвы торжеств?»Как ужас или как творец неясной шуткиОн принял вид и облик подземных существ?9Но в тот же миг заметил я ножки малютки,Где поприще бега было с хвостом.Эти короткие миги были столь жутки,10Что я доныне помню, что было потом.Гребень высокий, как дальние снежные горы,Гада покрыл широким мостом.11Разнообразные людские морыКак знаки жили в чешуе.Смертей и гибели плачевные узоры12Вились по брюху, как плющ на стене.Наместник главы, зияла раскрытая книга,Как челка лба на скакуне.13Сгибали тело чудовища преемственные миги,То прядая кольцами, то телом коня, что встал, как свеча.Касалися земли нескромные вериги.14И пасть разинута была, точно для встречи мече;.Но сеть звездами расположенных колючекИспугала меня, и я заплакал не крича.15Власам подобную читая книгу, попутчикСидел на гаде, черный вран,Усаженный в концах шипами и сотнями жучек.16Крыла широкий сарафанКому-то в небе угрожал шипом и бил, и зориЗа ним светлы, как око бабра за щелью тонких ран.17И спутник мой воскликнул: «Горе! Горе!» —И слова вымолвить не мог, охвачен грустью.Угроза и упрек блестели в друга взоре.18Я мнил, что человечество — верховье, мы ж мчимся к устью,И он крылом змеиным напрягал,Блестя зубов ужасной костью.19И вдаль поспешно убегал,Чтоб телу необходимый дать разбегИ старого движенья вал.20В глазах убийство и ночлег,Как за занавеской желтой ссору,Прочесть умел бы человек.21Мы оглянулись сразу и скороНа наших сонных соседей:Повсюду храп и скука разговора.22Все покорялось спячке и беседе.Я вспомнил драку с змеем воина,Того, что, меч держа, к победе23Шел. И воздух гада запахом, а поле кровию напоеныбыли, когда у ног, как труп безжизненный, чудовище легло.Кипела кровию на шее трупа черная пробоина.24Но сердце применить пример старинный не могло.Меж тем после непонимаемых метанийОно какой-то цели досягло25И, сев на корточки, вытягивало шею. Рой желанийЕго томил и мучил, чем-то звал.Окончен был обряд каких-то умываний,26Он повернулся к нам — я в страхе умирал! —Соседа сонного схватил и, щелкая,Его съедал. Змей стряпчего младого пожирал!27Долина огласилась голкаяВоплем нечеловеческим уст жертвы.Но челюсть, частая и колкая,28Медленно пожирала члены мертвы.Соседей слабо убаюкал сон,И некоторые из них пошли, где первый.29«Проснитесь! — я воскликнул. — Проснитесь! Горе! Гибнет он!» —Но каждый не слыхал, храпел с сноровкой,Дремотой унесен.30Тогда, доволен сказки остановкой,Я выпрыгнул из поезда прочь,Чуть не ослеплен еловою мутовкой.31Боец, я скрылся в куст, чтоб жить и мочь.Товарищ моему последовал примеру.Нас скрыла ель — при солнце ночь.32И мы, в деревья скрывшись, как в пещеру,Были угасших страхов пепелище.Мы уносили в правду веру.33А между тем рассудком нищиЗмеем пожирались вместо пищи.
1910