Страница 38 из 47
Часто куражатся и актёры, используя своё мастерство перевоплощения.
В студии одного художника спорили об искусстве. Шаляпин, не принимавший участия в споре, вдруг встал и сказал:
- Я вам покажу, что такое искусство.
Через некоторое время он незаметно вышел.
…Внезапно резко открылась дверь и на пороге появился смертельно бледный, со спутанными волосами Шаляпин. С его губ слетает всего лишь одно слово:
- ПОЖАР!
Началась паника, послышались крики ужаса… И вдруг маска страха и отчаяния покинула лицо Шаляпина. Он рассмеялся и сказал:
- Вот что такое искусство!
Нельзя здесь не вспомнить пьесу “Шторм” Владимира Билль-Белоцерковского и Фаину Раневскую в куражной роли спекулянтки, текст к которой она с разрешения автора сочинила сама. Играла она всегда по-разному, но эффект после её сцены был один — овация, и публика практически расходилась. “Шторм” имел долгую жизнь на сцене различных театров, но при постановке в театре им. Моссовета главный режиссёр Юрий Завадский “спекулянтку” из спектакля убрал. На вопрос Раневской: “Почему?” он сказал: “Вы слишком хорошо играете свою роль, и от этого ваша спекулянтка запоминается чуть ли не как главная фигура спектакля…”. Раневская предложила: “Если нужно для дела, я буду играть свою роль хуже”.
Но это, если можно так сказать, индивидуальный кураж из цикла “Остапа понесло”. В то же время часто бывает и коллективный кураж: по сговору или в силу его заразительности. В качестве примера возможного куража по сговору уместно упомянуть усиленно муссируемый слух, что такого человека, как Уильям Шекспир, просто не существовало, и под этим именем выступала группа актёров театра “Глобус” (тексты ролей тогда актёрам не раздавались, все шло на слух, следовательно, актёрам по ходу действия приходилось импровизировать, и те стенограммы спектаклей, которые якобы сохранились, частенько сильно отличаются друг от друга). Интересно, что здесь возможны два варианта коллективного куража над всем зрительским миром: первый — группа актёров, выдавшая себя за несуществующего драматурга, куражится над всеми, кто считает существование Шекспира неоспоримым; второй — группа лиц, пустившая байку о коллективном актёрском творчестве, куражится и над зрителями и над многочисленными шекспироведами. Про Козьму Пруткова всё известно доподлинно, а вот с Шекспиром полной ясности нет.
Что касается заразительности коллективного куража, то это явление достаточно распространённое. Если партнёр или партнёры по какой-либо деятельности не прочь поучаствовать в таком процессе, то все получается без проблем. Например, у того же Никиты Богословского описано, как, изнывая от жары и безделья в зале для транзитных пассажиров аэропорта где-то на Азорских островах, он вместе с неким Писателем и неким Искусствоведом начали куражиться над словами. Суть была в том, что нужно было найти слово, из которого, если поделить его пополам, получились бы и имя и фамилия. Причем имя должно быть реально существующее или максимально близкое к таковому, ну а фамилия — как получится. И начался коллективный кураж: Лев Ша, Мина Рет, Люда Едка, Кира Сир, Максим Альный, Аксель Ератор, Архип Елаг, Федя Рация, Инна Сказание, Оля Гархия, Ника Тин, Лиза Блюд, Филя Телист и так далее.
Подобные случаи нередки и в театральном искусстве. Если твой партнёр по сцене неожиданно сделал куражный, интересный ход, то и ты всегда можешь не только поддержать его, но и развить — и тогда новая текстовка, новое освещение события могут войти в спектакль как нечто режиссерское и даже как авторское. Так, например, в постановке Театра им. Рубена Симонова “Женщина — дьявол” по новеллам Проспера Мериме, актёрами, исполнявшими роли вице-короля и его секретаря, весьма удачно была обыграна фамилия Лопес торговца шёлком с улицы Кальяо. Тогда по телевизору шёл сериал “Просто Мария” и они связали фамилии персонажей спектакля и сериала. Зрители это оценили, и новшество вошло в текст.
Можно привести еще много примеров, но ограничимся еще одним — из мира танца. Среди тех, у кого крепко сцеплены кураж и интеллект — американка Триша Браун, которая начинала еще в шестидесятых, во время триумфа шокирующих танцевальных экспериментов. Взять хотя бы особое освоение сценического пространства, когда танцоры, пристёгнутые к блокам, передвигаются по стенам вверх — вниз, создавая у зрителей ощущение искаженной перспективы и нарушения законов физики. Или её композиция “Пьеса на крыше”, когда одиннадцать танцоров, расположившись на крышах нескольких кварталов Сохо (лондонского района, в котором сосредоточены рестораны, казино и прочие увеселительные заведения), передавали друг другу семафорные сигналы, а зрители наблюдали за всем этим со своих, зрительских крыш. А взять нашего знаменитого петербургского хореографа Бориса Эйфмана, которого именуют “новым Петипа” и который бьёт все творческие рекорды?
Ранее разговор шел о кураже среди “лириков”. Однако и “физики” имеют обыкновение куражиться над кем-то или над чем-то.
Например, Лев Ландау, который вообще был очень остроумным человеком, хорошо покуражился над одним нелюбимым всеми из-за своего высокомерия теоретиком, прислав ему телеграмму о том, что Комитет по Нобелевским премиям просит его выслать такие-то и такие-то документы ввиду присуждения этому теоретику Нобелевской премии по физике. Тот задрал нос еще выше и вообще перестал здороваться с коллегами. Бедняга не знал, что при присуждении Нобелевской премии конкретно от соискателей ничего не требуется вообще.
Академик Яков Зельдович отыскал среди какой-то старой поэзии акростих, где по случайному совпадению содержались слова “…Мигдал дурак…” и демонстрировал его всем желающим, на что обиженный физик Аркадий Мигдал завёл себе обезьянку и назвал её именем Зельдовича “Яшка”.
Большую известность получили сборники “Физики шутят” и “Физики продолжают шутить”. Если первый был целиком основан на переводных материалах, то во второй вошли и отечественные перлы остроумия и куража. В принципе, начало всему этому было положено сборником “Журнал шутливой физики”, выпущенным к пятидесятилетию Нильса Бора в Копенгагене. Затем последовали и другие сборники (как вам нравится название одной из книг: “Расчёт напряжений в вечернем платье без бретелек”?). Да и в научных зарубежных изданиях иногда встречаются большие квазисерьёзные статьи, написанные физиками и рассчитанные на физиков, не считая шутливых стихов, заметок и сообщений. Известны “Семнадцать заповедей диссертанта”, “Послеобеденные замечания о природе нейтрона”, “Типология в научном исследовании”, “Квантовая теория танца” и многое-многое другое. Преподаватели, особенно молодые, тоже куражатся над студентами. Один из излюбленных способов — задать студенту задачу, которую решаешь сам.
Так, мой знакомый физик рассказывал, что в Московском Физтехе шустрый молодой “преп” был посрамлён студентом, когда тот в порыве экзаменационного приступа гениальности решил за час ту задачу (правда не до конца), над которой уже год бился сам обидчик. Здесь, как говорится, кураж нашёл на кураж.
На чем же основывается кураж? Как у всякого явления, у куража есть две стороны. Одна из них — негативная, когда один человек “куражится” над другим. Это обусловлено как его преимуществом: физическим, умственным, информационным, так и внутренней направленностью именно на такую форму действий, которая позволяет выделиться из окружающих людей. Иначе это в народе называется “выпендрёж”, человек “выпендривается”. Иногда такой вариант хорошо смотрится (но со стороны) — вспомним Яна Арлазорова с его известным циклом (“Ты, мужик, чайником будешь. А ты — свистком…”). Вторая — позитивная сторона, когда в основе куража лежит состояние раскрепощенности, внутренней свободы, связанной или с высоким профессионализмом, или с чувством вдохновения. «Чтобы стать свободным, нужно чувствовать себя свободным”, — как сказал Казанова в разговоре с Вольтером. Но подлинно свободный человек не будет стремиться к ущемлению достоинства других людей. Его свобода направлена на совершенствование самого себя или на преодоление тех трудностей, которые мешают этому процессу или решению тех конкретных задач, которые его занимают. В связи с этим можно сказать, что новые виды чего угодно — искусства, науки, спорта, есть проявление именно этой разновидности куража. Возможно, все новое является ответом на подсознательный вопрос: “Слабо?”. И ответ материализуется в брейк-дансе, виндсерфинге, фристайле, экстремальных видах спорта, рекордах, открытиях: “Нет! Мне не слабо!”. Но, чтобы добиться требуемой раскрепощенности, освободиться от пут, необходим, повторяем еще раз, высокий профессионализм, творческое просветление и соответствующая направленность как мышления, так и конкретных действий. Без всего этого кураж покажет иную, негативную сторону. Ведь существует всего два способа быть выше, чем другие: первый — подмять остальных под себя, второй — вознестись над ними на крыльях, созданных самостоятельно.