Эхо-парк

- Может, ему просто хотелось отъехать подальше от дома? Решил, что чем дальше от места проживания, тем лучше?

Босх в раздумье покивал.

- Пожалуй, мне надо туда проехаться.

- Зачем? Думаешь, найдешь место, где Уэйтс собирался зарыть мешки? Теперь ты еще грузишь меня психологией, Гарри?

- Пока нет. Я намерен проверить, смогу ли почувствовать то, что чувствовал Уэйтс, прежде чем мы станем допрашивать этого человека. - Босх невольно поморщился и потряс головой.

- Что такое? - спросила Райдер.

- Знаешь, чем мы сейчас занимаемся? Помогаем сохранить этому негодяю жизнь. Преступнику, который режет на части женщин и хранит их в морозилке, прежде чем вывезти куда-то и выкинуть, как мусор. Вот в чем состоит наша задача - найти способ сохранить ему жизнь.

Райдер нахмурилась:

- Я понимаю, что ты ощущаешь, Гарри, но должна тебе сказать: в этом деле я в определенном смысле на стороне О'Ши. Лучше, чтобы семьи убитых узнали правду, а мы закрыли дела. Это как было с моей сестрой. Нам нужно было знать.

Когда Райдер была подростком, ее старшую сестру убили выстрелом из проезжавшей мимо машины. Дело раскрыли, и троих бандитов осудили за преступление. Эта трагедия стала главной причиной, почему Райдер пошла служить в полицию.

- Вероятно, это так же, как было у тебя с твоей матерью, - добавила она.

Босх поднял голову. Его мать убили, когда он был еще мальчишкой. Спустя тридцать лет он сам раскрыл это преступление. Потому что хотел знать правду.

- Ты права, - вздохнул он. - Просто сейчас у меня от всего этого тошно на душе.

- А почему бы тебе действительно не проехаться туда и не проветрить голову? Я позвоню, если объявится что-нибудь интересное по «Автотрэку».

- Я так и сделаю.

Босх принялся закрывать папки и убирать их со стола.

4

Эхо-парк отделяли от центра города примерно четыре минуты езды и четыре десятка лет. Хотя сияющие шпили центральных зданий и вторгались в его линию горизонта, тем не менее район мало изменился в пределах своего местного небольшого центра и прилегающих улиц с жилыми кварталами. Изменился язык магазинных вывесок, но все остальное - не очень. Населенная большей частью иммигрантами и молодежью, надеющимися быстро и легко выбиться в люди, это была тихая жилая округа, прилепившаяся к склону горы, пониже стадиона «Доджерс».

Миновало много времени с тех пор, как Босх бывал на улицах этого старого лос-анджелесского района. Когда-то в Эхо-парке находился полицейский бар под названием «Забегаловка», но он уже не существовал. А Босху часто приходилось проезжать через этот район, срезая путь в ведомство судмедэксперта - подолгу службы или направляясь на бейсбольный матч «Доджерс» - для развлечения.

Из центральной части города он перескочил на автостраду, держа путь на север, к Эхо-парк-роуд, а оттуда - опять к северу, к тому месту, где арестовали Рейнарда Уэйтса. Проезжая мимо озера, он увидел статую Озерной Дамы, глядящей вдаль поверх водяных лилий. Мальчишкой Гарри жил здесь с матерью в многоквартирном доме «Сэр Палмер», через дорогу от озера. Но то был тяжелый период для его матери, и сейчас он почти полностью стерся у Босха из памяти. Смутно помнилась лишь эта статуя и больше ничего.

На бульваре Сансет он повернул вправо и съехал на Бодри-авеню, оттуда поднялся к Фигероа-террас. Остановился у обочины рядом с перекрестком, где задержали Уэйтса. Несколько старых бунгало, построенных в тридцатых и сороковых годах, все еще стояли на старых местах, но большей частью местные дома представляли собой послевоенные бетонные постройки. Скромные, с дворами, обнесенными оградой и воротами, с забранными решеткой окнами, с далеко не новыми и не броскими машинами на подъездных дорожках. Рабочий район, причем здешний рабочий класс, подумал Босх, теперь представлен в основном латиноамериканцами и азиатами. Из задних окон домов по западной стороне улицы открывался, наверное, неплохой вид на башни деловой части города, со зданием управления водо- и электроснабжения в центре, на переднем плане. Дворики домов по восточной стороне упирались в неровную, скалистую поверхность склона горы. А выше располагались автостоянки бейсбольного стадиона.

Босх подумал о транспортном средстве, в котором остановили Уэйтса, о фургоне мойщика окон, и вновь спросил себя, почему тот оказался на улице именно этого района. Не та это округа, где у него могли иметься клиенты. Во всяком случае, фургону платного мойщика окон нечего делать тут, на этой улице, в два часа ночи. Двое патрульных из группы быстрого реагирования вполне резонно обратили на него внимание.

Босх съехал с дороги и остановил автомобиль в парке. Вышел, огляделся, а затем, привалившись к капоту, принялся размышлять. Зачем Уэйтс приехал сюда? Почему выбрал данное место? Через несколько минут детектив включил мобильный телефон и позвонил напарнице:

- Ты уже просмотрела базу данных?

- Да. Ты где?

- В Эхо-парке. Есть что-нибудь интересное?

- Угу, как раз смотрю на это. Самое восточное его местожительство - многоквартирный дом «Монтесито» на Франклин-авеню.

Босх знал, что «Монтесито» отнюдь не рядом с Эхо-парком, но зато находится неподалеку от жилого комплекса «Хай-Тауэр», где обнаружили машину Мари Жесто.

- Когда Уэйтс жил в «Монтесито»? - спросил он.

- Уже после дела Жесто. Он въехал… дай взглянуть… в девяносто девятом, а выехал в следующем году. Проживал в течение года.

- Есть еще что-нибудь заслуживающее внимания?

- Нет, Гарри. Все обычное. Разве что парень менял места жительства каждый год или два. Не любил долго сидеть на одном месте.

- Хорошо, Киз. Спасибо.

- Ты возвращаешься в отдел?

- Чуть позже.

Он закрыл телефон и вернулся в машину. Поехал по Фигероа-террас к Ущелью Чавес и вновь затормозил у светофора. Некогда вся здешняя местность была известна как Ущелье Чавес. Еще до того, как городские власти выселили отсюда жителей и снесли бунгало и лачуги, которые те называли своими домами. Предполагалось, что тут вырастет большой жилой комплекс с игровыми площадками, школами и торговыми центрами, он привлечет обратно тех, кого выселили. Но когда место расчистили, жилищный проект был вычеркнут из градостроительных планов и вместо него возник бейсбольный стадион. Босху казалось, что в истории Лос-Анджелеса, сколько можно припомнить, подкуп всегда имел место.

Недавно Босх слушал диск Рая Кулера «Чавес-Рэвин». Не джаз, но все равно хорошая музыка. Этакий его собственный вид джаза. Босху понравилась песня «Для меня это просто работа» - траурная композиция, где речь шла о бульдозеристе, который приехал в Ущелье Чавес снести лачуги бедняков, но отказывался испытывать за это чувство вины.

Куда пошлют, туда и еду -

Ведь я простой бульдозерист…

На Чавес-Рэвин Босх взял влево и вскоре выехал на ведущую к стадиону дорогу и к тому месту, где Уэйтс впервые привлек внимание патруля, направляясь в район Эхо-парка.

На светофоре он внимательно оглядел перекресток. Стэйдиум-уэй являлась магистралью, ведущей к громадным парковочным площадкам стадиона. Если Уэйтс попал в эту округу тем путем, как следовало из отчета об аресте, то, значит, он ехал либо из деловой части города, либо от стадиона, либо от автострады Пасадена-фриуэй. Все это отнюдь не было по пути от его дома в западном Голливуде. Босх недоумевал по этому поводу, но решил, что не располагает достаточной информацией, чтобы делать какие-либо выводы. Уэйтс мог нарочно проезжать через Эхо-парк - убедиться, что за ним нет «хвоста», а внимание патрульных привлек уже после того, как повернул в обратную сторону.

Детектив прекрасно понимал, что очень многое об Уэйтсе ему неизвестно, и его раздражало, что на следующий день придется встретиться с убийцей лицом к лицу. Босх чувствовал себя неподготовленным. Он снова повертел в голове ту идею, что пришла ему ранее, но на сей раз не стал колебаться. Раскрыв телефон, он позвонил в офис периферийного отделения ФБР в Уэствуде.