Страница 91 из 91
– Если якобиты хотели причинить мне вред, почему они меня пощадили и даже позволили стать их героем?
– После процесса, когда толпа встала на вашу защиту и когда Мелбери не смог объяснить причин своей ненависти к вам, с его мнением перестали считаться. Он хотел, чтобы вы были уничтожены, но не нашел поддержки в рядах своей партии. Он был в ярости. Считал, вы сделаете все, чтобы уничтожить его за его верность истинному королю.
– Но это же безумие. Я никогда бы не узнал о его истинных пристрастиях, если бы он не устроил мою травлю.
Роули пожал плечами:
– Это злая ирония, полагаю, но вряд ли безумие. Мы все делаем что можем, дабы защитить себя.
– Как было и с Йейтом. Мне кажется, я теперь понимаю, почему он был оправдан, когда предстал перед вашим судом.
– Он знал мой секрет. Не могу сказать точно, как ему это стало известно, но мы, родовитые люди, иногда проявляем недостаточную осторожность в окружении людей, стоящих ниже нас, а некоторые из нашего круга просто ведут себя глупо. Пара неосторожных слов обошлась мне слишком дорого.
– И вскоре они будут дорого стоить Мелбери, – сказал я.
– Доказать, что он входит в круг сторонников короля в изгнании, будет очень непросто. Он тщательно скрывает свои связи.
– Это правда. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то заподозрил, что Мелбери поддерживает старого короля.
Роули засмеялся:
– Да и оснований для этого нет. Думаю, он его не поддерживает. Но у Мелбери в последние годы возникли финансовые трудности, и год назад он заключил сделку. Он согласился стать сторонником короля Якова в обмен на средства для своей избирательной кампании. Должен сказать, что среди членов нашей организации есть такие, которым надоело бесконечно оплачивать его игорные долги, и мистер Мелбери стал для нас в некотором роде обузой.
– Но в его руках власть, – заметил я.
– Конечно. Если его выберут в палату общин, а, похоже, так оно и будет, у него действительно будет некоторое влияние. Я не мог открыто отказаться выполнить его приказ, когда он велел обвинить вас в преступлении, поэтому я сделал, что был в силах сделать.
– И что вы будете делать теперь?
Он посмотрел на меня:
– Это зависит от вас, сударь.
– Думаю, вы правы, – согласился я.
У меня не было времени обдумать последствия своего визита. Я не ожидал, что Роули станет с такой готовностью отвечать на мои вопросы. И эта его готовность заставила меня искать решение, которое не привело бы к его казни как изменника.
– Я предлагаю, сударь, – сказал я наконец, – чтобы вы покинули страну. Мое доброе имя в настоящий момент должно быть уже восстановлено в результате других обстоятельств, и мне не требуется ваше признание. Как вы понимаете, я не могу позволить, чтобы вы сохранили должность и продолжали исполнять волю ваших продажных хозяев. Но я также не могу позволить, чтобы вы были наказаны смертью за то, что совершили, поскольку вы пощадили меня. Я понимаю, что вы оказались в трудном положении и сделали то, что было в ваших силах.
Роули кивнул. Должно быть, задолго до моего приезда он знал, что проиграл, ибо я не услышал из его уст ни одного возражения.
– А что будет с Мелбери?
Действительно, что будет с Мелбери? Я не мог допустить, чтобы человек, который обошелся со мной столь жестоко, остался безнаказанным. Но я также не мог допустить, чтобы Мириам разделила позор, когда откроется, что он предал короля. Если он будет арестован и осужден как предатель, она не вынесет позора.
– С Мелбери я разберусь, – сказал я.
Роули подмигнул, показывая, что понял меня. Потом он спросил, не останусь ли я на ночь в качестве его гостя, и я счел, что отказаться было бы невежливо. Он угостил меня великолепным ужином и достал прекрасное вино из своих погребов. Я покинул его дом поутру, испытывая немалые угрызения совести за то, что фактически отправил этого человека в ссылку из его родной страны. Я долгое время считал его беспринципным подлецом, но теперь понял, что подлость подлости рознь.
Глава 27
Когда я вернулся в Лондон, все газеты писали о том, что я полностью оправдан в деле об убийстве Уолтера Йейта. Газеты тори обвиняли суды вигов. Газеты вигов обвиняли тори в подстрекательстве рабочего люда к бунту. Никто не обвинял меня, чем я был вполне удовлетворен.
Беспорядки в Ковент-Гардене утихли. Виги, понимая, что выглядят глупо в свете разоблачений, связанных с моим именем, не были склонны использовать крайние методы давления на избирателей. Догмилл продолжал кампанию как мог и в результате проиграл Мелбери всего двести голосов. По крайней мере, Уайльду не достался член парламента. Догмилл вернулся к своим торговым делам. Хертком вернулся к праздной жизни.
После своего возвращения я не часто виделся с мисс Догмилл. Одно дело, когда ее видели в городе в обществе джентльмена, который, как она знала, был Бенджамином Уивером. Совсем другое, когда ее видели в обществе Бенджамина Уивера. Я понимал, что мы из разных миров, и не искал с ней встречи. Она сама пришла ко мне несколько месяцев спустя и сказала, что потеряла часы. Несколько недель я искал пропажу по ее поручению, пока она не сообщила мне, что нашла часы за диваном.
Мелбери не стал членом палаты общин. После его избрания, летом, разразился большой скандал. Обнаружилось, что епископ Рочестерский, тот самый, с которым я познакомился в доме Мелбери, возглавлял якобитский заговор. Мистера Джонсона, чье настоящее имя было Джордж Келли, выследили королевские курьеры. Они ворвались в его жилище, и ему пришлось держать оборону, отбиваясь от полудюжины курьеров, держа шпагу одной рукой, а другой сгребая свои бумаги и бросая их в камин. Так имена многих заговорщиков навсегда остались в тайне. Однако многие все же были арестованы и опозорены. Не сомневаюсь, что Мелбери был бы среди них, будь он жив.
Через месяц после окончания выборов Мелбери погиб, выходя поздно ночью из игорного дома. На другое утро его нашли лежащим в грязной канаве с огромной раной на голове. Мировой судья установил, что ограбления не было, поскольку все вещи остались при пострадавшем. Свидетели показали, что в тот вечер Мелбери много пил, и коронер рассудил, что с равной вероятностью он мог сам упасть и удариться или же его могли ударить. Несмотря на все признаки насилия, суд постановил, что причиной смерти был несчастный случай.
Я пытался увидеться с миссис Мелбери, чтобы принести ей свои соболезнования, но она меня не приняла. Могу лишь предположить, что она винила меня в смерти своего мужа, ибо отослала обратно одну из моих записок, написав на ней второпях, что не будет со мной разговаривать никогда.
Благодарности
Хочу выразить огромную признательность Фрэнку Огроману за приобщение меня к миру избирательных кампаний XVIII столетия. Хочу также поблагодарить Джима Джоплинга и Джона Пипкина за комментарии и советы при оценке первых черновых вариантов рукописи романа.
Как всегда, я в долгу перед сотрудниками издательства «Рэндом-Хаус», и в особенности перед Деннисом Амброузом, а также, в очередной раз, перед моим редактором Джонатаном Карпом, чей юмор, мудрость и проницательность так облегчают мой труд. Никаких слов не хватит, чтобы выразить благодарность моему агенту Лиз Дархансофф за помощь и дружбу.
Я просто обязан выразить на бумаге признательность моей семье, жене, Клодии Стокс, за помощь, поддержку и терпеливое выслушивание читок, и нашей дочери Элеоноре, по соображениям настолько очевидным, что было бы глупо их излагать. И поскольку не принято заканчивать книгу, не выразив благодарности хотя бы одному животному, я просто обязан поблагодарить Тики, который всегда поднимал меня к завтраку – его, не моему.