Иллюзия

Фрэнсис заметила его возбуждение и мелькнувший в глазах страх. Он рассмеялся, скрывая свои чувства. Сердце ее учащенно билось, ноги ослабели от страха. Она опустила глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Теперь уже некуда отступать. Весь день она готовила комнату. Она сплела гирлянды из священных цветов и трав. Растерла кардамон с кожурой цитрусовых. Она застелила кровать белым шелком. Она собрала зеркала со всего дома. Не было только клеток с дрессированными попугаями.

Найджел не шевелился и не прикрывал себя одеждой. Он смотрел на нее, обнаженный и величественный, похожий на утомленного жеребца.

– Что это, черт возьми?

Она поставила принесенный кувшин. Ее гибкие пальцы не дрожали, хотя нервы были натянуты до предела.

– Бальзам с маслом сандалового дерева, мускусом, шафраном и алоэ.

Резкость его тона едва скрывалась за какой-то странной вежливостью.

– Могу я спросить, зачем это все нужно?

Она попыталась ответить в непринужденном и даже чуть насмешливом тоне, чтобы он ни о чем не догадался.

– Массаж. Сорок четвертое из шестидесяти четырех искусств. В этом мне нет равных. Ложитесь – будет приятно.

Найджел сел на обтянутую шелком кровать и устало закрыл лицо руками.

– Боже мой! Зачем?

– А почему бы и нет? Мы все зависим от того, сколько у вас осталось сил. Вам не хватало отдыха в последние несколько недель. Разве у вас не ломит все тело?

– Как у путника, которого Прокруст втискивает в свое ложе. – Его голос звучал сухо.

– Но в данный момент на кону не стоят ни деньги, ни ваша жизнь. – Внутри у девушки все дрожало. Ее бросало то в жар, то в холод. Ей хотелось судорожно вздохнуть, но ее голос – вышколенный голос куртизанки – оставался спокойным. – Я предлагаю вам всего лишь обычное искусство, стоящее между дрессировкой птиц и каллиграфией.

– Думаете, у меня остались силы сопротивляться? – неуверенно рассмеялся Найджел. – Бог мой, как я устал! Делайте что хотите.

Он лег на живот и вытянулся, положив голову на руки. Фрэнсис зажгла еще одну свечу. Он лежал на кровати, подобно князю тьмы, длинный и стройный, с рельефно выступающими в мерцающем свете мускулами. Затаив дыхание, она вылила немного ароматного бальзама себе на руки и коснулась плеч Найджела. Ее пальцы скользнули по напряженным мышцам и задержались на плавном изгибе спины, прекрасной, как спина могучего льва.

Душа Фрэнсис затрепетала от наслаждения, которое доставляли ей эти прикосновения. Она закрыла глаза, изо всех сил пытаясь успокоиться. Его мышцы расслаблялись под ее руками. Маленькие ямочки на пояснице обхватывали ее пальцы, упругие и гладкие ягодицы ложились под ладони. Она поглаживала и разминала его тело, приспосабливаясь к его мельчайшим особенностям: к твердости мускулов и эластичности кожи, к темным волосам, кое-где покрывавшим его.

Она вся горела, ее руки и ноги стали ватными, сладкая песня страсти звучала в ее сердце. Найджел повернул голову, устраиваясь удобнее на белом шелку, и вздохнул. Фрэнсис сосредоточилась, успокоив водоворот мыслей и отбросив все личное, как будто это были всего лишь занятия во дворце махараджи. Меня учили именно этому. Это всего лишь ритуал. Одно из многих искусств. Боясь, что мужество покинет ее, Фрэнсис сбросила с себя одежду.

Ароматный воздух комнаты ласкал ее кожу. От ее движений дым курящегося ладана образовывал небольшие завихрения. Она доставала пальцами до самых потаенных уголков его тела, дрожа, как натянутая струна арфы. Отбросив сомнения, она вонзила ногти в его гладкие ягодицы и нажала, достаточно сильно, чтобы на коже остались отметки. Утпалапатрака. Лист лотоса.

Он напрягся и сделал резкий вдох, тело его внезапно покрылось гусиной кожей. Прежде чем он успел пошевелиться, Фрэнсис села на него верхом, прижав к кровати его бедра. Он резко дернулся под ней, перевернулся на спину и сжал ее запястья. Его возбужденная плоть требовательно пульсировала, прижимаясь к ее животу, но его глаза, огромные, черные, напоминали небо в безлунную ночь.

– Ради всего святого, Фрэнсис! Не делайте этого!

Она улыбнулась и наклонилась, ловя его дыхание. Ее отвердевшие соски коснулись его груди.

– Я уже сделала это, – прошептала она, касаясь губами его губ, и прижалась ртом к его рту.

Найджел ответил на поцелуй. Он отпустил руки девушки, сжал ладонями ее лицо и вновь поцеловал. Губы его были горячими и нетерпеливыми. Она была оглушена, потрясена до глубины души, затоплена нахлынувшей на нее волной страсти. Все поцелуи, которым ее учили, слились в одно невыразимо прекрасное ощущение. Она попыталась сопротивляться ему, затеять любовную игру – все эти легкие покусывания и посасывания, – но он оторвал ее от себя и приподнял, обхватив ладонями ее талию. Мышцы вздулись на его руках, а она беспомощно повисла над ним.

Губы его были припухшими, ноздри трепетали – демон чувственности, князь тьмы, мужчина поистине дьявольской красоты. Коса Фрэнсис расплелась, и ее золотистые волосы рассыпались по спине. В зеркалах отражалось бесконечное число пар сгорающих от страсти любовников.

– Я не могу… – Он на мгновение опустил веки, закрыв жаркие черные глубины глаз, а затем взглянул прямо ей в лицо. – Боже, помоги мне! Я больше не могу сопротивляться… Фрэнсис, умоляю тебя, остановись!

Остановиться? Фрэнсис схватила маленький кувшин и вылила бальзам на его грудь и живот.

– Это будет неправильно, – с жаром возразила она. – Это священный обряд Радхи и Кришны. Я профессиональная куртизанка. Отказываться нелепо.

Бальзам растекался по его плоским соскам, спускаясь к пупку и наполняя воздух ароматом сандалового масла. Одним быстрым движением Найджел перевернул ее на бок. Его благоухающая бальзамом кожа скользнула по ее телу. Она оказалась под ним, прижатая к белой шелковой простыне. Он вновь поцеловал ее, обхватив бедра и изо всех сил прижимая к себе.

– Боже мой, Фрэнсис, как я хочу тебя! Будь ты проклята! Дайте ему то, что он хочет, или мы все умрем! Страшась промедления, она схватила гирлянду цветов и надела на него. Он удивленно отпрянул. Любовник, усыпанный алыми лепестками, принц-воин, бог созидания и разрушения. Ярко-красные цветы отражались в бесчисленных зеркалах, как будто вся комната была забрызгана кровью.

Смущенная и сгорающая от страсти, она распростерлась под ним. На нее сыпались алые лепестки.

– Я публичная женщина. И ничего больше. Доставь себе удовольствие, Найджел. Давай, я готова.

Он издал глухой стон, похожий на всхлип, и провел ладонями по ее скользкому от масла животу, сбрасывая алые цветы.

– Готова? Шлюхи всегда готовы. Ты именно это мне предлагаешь – путь к забвению? Проклятие! Проклятие!

Он обхватил ее талию, приподнял, а затем перекатился на спину и посадил ее на себя верхом. Ароматы масла и ладана окутывали их. Одной рукой он схватил прядь ее длинных волос и потянул назад, заставив ее выгнуть спину. В поисках опоры она вынуждена была упереться ладонями в его бедра, выставив вперед свои обнаженные груди. Бесчисленные зеркала отразили эту эротичную картину, напоминавшую изображения в древнем храме.

Его свободная рука – как будто он больше не управлял ею – двинулась вверх по телу Фрэнсис, скользнув между грудей и остановившись на шее. Он обхватил ее подбородок, затем прижал ладонь к горлу и погладил чувствительное место под ухом. Она выгнулась от наслаждения. В зеркалах миллионы рук ласкали миллионы обнаженных женщин, изнемогающих от желания.

Очень медленно его пальцы двинулись вниз, нежно пройдясь по груди, задержавшись на талии и опытными, уверенными движениями поглаживая бедра. Фрэнсис была совершенно беспомощна в его руках, открыта и беззащитна. Спина ее изогнулась, как натянутый лук. Он осторожно коснулся бока и ребер девушки, как будто ее тело было загадкой для него. Найджел удерживал ее за волосы, натягивая, как струну, звеневшую в его руках неистовой и безумной музыкой. Затем его ладонь обхватила грудь девушки, а большой палец погладил отвердевший сосок. Она вскрикнула. Все чувства ее обострились, и желание, подобно острой стреле, пронзило ее живот.