Наследство для двоих

– Всерьез? Господи, да я об этом мечтаю с тех пор, как помню себя, – возбужденно взмахнул он рукой. – Важно, чтобы вы правильно меня поняли. Музыка – моя жизнь, и она всегда будет для меня главным делом. А вот лошади – моя любовь. Сам не могу объяснить, почему. Вот такой уж я, и все тут!

– Отчего же, я понимаю… – Как тут не понять! Единственная разница между ним и Рейчел заключалась в том, что для нее лошади были и жизнью, и любовью одновременно.

Сначала он дотошно расспрашивал ее о Саймун, потом о других кобылах, которыми она владела. Проблемы коневодства по-настоящему интересовали его – вопрос следовал за вопросом. Рейчел сама не помнила, как из конюшни, где стояли жеребцы, они перешли к отделению, где находились хозяйские кобылы, а затем и к отдельному загону, отведенному специально для кобыл «со стороны». Словно какая-то волшебная сила сама несла ее по воздуху. Хотя Лейн всегда внимательно выслушивал ее восторженные монологи на излюбленную тему – об арабских лошадях, Рейчел только сейчас обнаружила, что разговор с тем, кто искренне разделяет ее безумную страсть, – это нечто совершенно особое. И даже когда Росс позволял себе не согласиться относительно отличительных признаков той или иной лошадиной «династии», спор с ним доставлял ей ни с чем не сравнимое удовольствие.

Саймун снова с комфортом обосновалась в своем стойле, и тогда Рейчел и Росс решили осмотреть других кобыл. Подойдя к железной решетке соседнего стойла, они увидели за ней серебристую кобылу. При их приближении она подняла голову и тихонько заржала, ее большие мерцающие глаза с интересом изучали незнакомцев. Рейчел внезапно замерла на месте, словно натолкнувшись на невидимое препятствие.

Перед ней была кобыла, принадлежавшая Эбби. Трепещущие ноздри животного пытались уловить запах пришельцев. Отчего-то всякий раз, когда Рейчел появлялась здесь, эта молодая арабская кобылица приветствовала ее особым тихим ржанием. Но однажды, когда Рейчел решилась подойти к стойлу поближе, лошадь, обнюхав ее руку, сразу же отпрянула и испуганно забилась в самый дальний угол. С тех пор Рейчел никогда не приближалась к ней.

Заглянув за загородку, Росс обернулся с удивленным выражением лица.

– Ее передние ноги… Она покалечена.

– Да, я слышала. Какой-то несчастный случай. – У нее не было желания говорить ни об этой лошади, ни о ее владелице.

– Жаль.

– Мне тоже. – Не дожидаясь его, Рейчел пошла к следующему стойлу. Каких-нибудь несколько секунд назад с этим человеком ей было удивительно легко. Теперь же ее вновь сковывало нервное напряжение.

– Помните тот прошлый раз, когда мы тоже вместе гуляли по конюшне? – Тембр его голоса изменился, став задушевным, интимным.

– Пожалуйста, не надо об этом, – запротестовала она, слишком хорошо помня ощущение, охватившее ее, когда он в тот раз дотронулся до нее.

И сейчас Рейчел чувствовала на себе его изучающий взгляд, однако не решалась встретиться с ним глазами.

– Чарли говорил мне, что знания Кэнфилда о лошадях ограничиваются тем, что это животное имеет четыре ноги, одну голову и один хвост. Что у вас может быть общего с этим человеком?

– Пожалуйста, Росс, не говорите так.

– Вам никогда не убедить меня, что вы любите его. Это невозможно.

Боковым зрением она уловила его движение и резко повернулась к нему лицом.

– Да что вы знаете об этом? Ни черта вы не знаете ни обо мне, ни о Лейне! – выпалила Рейчел, задыхаясь от нахлынувших на нее противоречивых чувств, и стремительно пошла прочь. Из ворот конюшни она выскочила почти бегом.

32

Раскаты грома сотрясали стены офиса – над Хьюстоном бушевала настоящая майская гроза. Темные волосы Маккрея, торопливо вошедшего в приемную, блестели, став еще более волнистыми от влаги.

– Знаю, что опоздал, Мардж, – поднял он руку, предупреждая возможные упреки со стороны секретарши Лейна Кэнфилда. – Но тут уж не моя вина. Пробка на дороге такая, что с ума сойти можно, – от самого аэропорта тянется.

– Знаю, сама еле до работы добралась, – прониклась к нему сочувствием рыжеволосая красавица. Потянувшись к кнопке селектора, чтобы сообщить хозяину о появлении долгожданного гостя, она одновременно махнула рукой, давая Маккрею знак идти, не задерживаясь, в кабинет. – Идите, идите! Он давно уже вас дожидается.

– Спасибо. – Он в два прыжка преодолел расстояние до блестящей деревянной двери. Лейн как раз вставал, когда Маккрей ворвался внутрь. – Извини за опоздание.

– Да будет тебе. Тут у нас такая гроза разразилась, что я уж и не верил, что твой самолет посадят. – Лейн вышел из-за массивного стола, чтобы пожать гостю руку. По оконным стеклам за его спиной рекой текли ливневые потоки, размывая силуэты темных облаков, нависших над Хьюстоном.

– Я и сам не верил. – Стащив с себя насквозь промокший блейзер, Маккрей повесил его на спинку одного из двух кресел, стоявших перед столом Лейна. Высоко подтянув сырые брючины, он сел в другое. Шелковая рубашка неприятно липла к телу. – У меня есть для тебя кое-какие хорошие новости. Сегодня утром, как раз накануне вылета, мне сообщили, что введена в действие третья скважина. Пока все наши выстрелы ложатся точно в десятку, и это только начало.

– Что ж, похоже, скоро на нас со всех сторон посыплются поздравления, – широко улыбнулся Лейн и обернулся, чтобы взять деревянную шкатулку, в которой хранились дорогие, свернутые вручную сигары. Открыв коробку, он протянул ее Маккрею. – Когда в семье рождается ребенок, гордый папаша обычно одаривает всех сигарами. Рановато, конечно, еще несколько месяцев подождать нужно… Ну да ладно уж, угощайся.

Рука Маккрея застыла над шкатулкой.

– Папаша?..

– Ну да. – Улыбка на лице Лейна стала еще шире. – Рейчел ждет ребенка.

После того как Маккрей выбрал сигару, Лейн услужливо отхватил у нее щипцами кончик и поднес ему зажженную спичку.

– Разрази меня гром… – озадаченно пробормотал Маккрей между затяжками.

– То же самое и я себе повторяю, – довольно хмыкнул Лейн. – Уже две недели, как Рейчел просто с ног валится. Тошнота и все такое… Поначалу думала, что просто грипп, и только три дня назад я уговорил ее показаться врачу. Тот сразу заподозрил, что она беременна. А вчера сообщил результаты анализов: подтвердилось!

– И когда же случится сие радостное событие? – Несколько оправившись после первоначального потрясения, Маккрей откинулся на мягкую спинку кресла. Финансовый партнер, обалдевший от счастья и радости, являл собой довольно забавное зрелище. Подобная реакция абсолютно не соответствовала сложившемуся образу хваткого и сухого человека, с которым привык иметь дело Маккрей. Но кто знает, может быть, он и сам будет столь же несуразен, когда узнает, что ему предстоит стать отцом?

– Ближе к концу января. Нет, ты представляешь, я – и вдруг отец! После столь долгих лет. – Покачав головой, словно сам себе изумляясь, Лейн сел обратно за стол. – Большинство людей в моем возрасте ожидают первого внука. А я вот-вот стану отцом – впервые в жизни! Скажу тебе по секрету, никогда еще так не волновался.

– Что ж, поздравляю вас обоих. Или, вернее, всех троих, – кривовато усмехнулся Маккрей.

– Спасибо. Рейчел тоже сама не своя от радости, и мне это очень приятно. Правда, эта слабость по утрам вконец ее измучила. – Лейн с нежностью посмотрел на фотографию жены, стоявшую в рамочке на его столе. Маккрей тоже смотрел на нее, не уставая поражаться, до чего же сильно внешнее сходство этой женщины с Эбби: те же темные волосы, те же черты лица, но особенно роднили их глаза – большие, темно-синие. – А она все возится со своими лошадьми, беспокоится о делах на ферме.

– Ну и как там дела? – Он постучал сигарой о край хрустальной пепельницы на столе Лейна. Вопрос был продиктован скорее вежливостью, нежели любопытством.

– Подрядчик говорит, что к ноябрю дом будет полностью готов. А это означает, что мы сможем провести там рождественские каникулы. Рейчел ждет их не дождется.