Страница 3 из 15
Андрюха при всей видимой простоте вызывал у Эдика дикое уважение именно тем, что жил своей непонятной реальностью, не замечая ее сложностей и ирреальности. Например, Эдик никак не мог бы упрекнуть его за увод жены. Это Нина ушла к Андрюхе, вот истина. Эдик понял, что никогда не любил Нину. Нет, любил, но… как-то по своему. Как его воспитали. Оказалось, это не любовь, а черт-те что. Нинка твердила: Андрей сказал, Андрей хочет, Андрей то, се… короче, Андрей невидимо поселился в их семье года за два до развода. Потом воплотился, и Эдику пришлось уйти. Так его воспитали. Он любил жену, пусть и по-дурацки, и если ей лучше с Андреем, то он рад за нее. И при чем тут развод? Формальность. Кончено, и то помогло, что знакомы были со студенчества, учились в одном институте, пока Эдика не увел оттуда мелкий бизнес на искусстве, точнее деньги. Они неизменно капали из всех краников всех аппаратов, составленных Эдиком из людей и обстоятельств, знаний и умений. Андрюха же фактически силой воли пытался чего-то воплотить, чего он там разглядел, в своей ирреальной исторической науке, вместо того, чтобы заставить работать аппарат по воплощению, сделать его. Определенная тупость тут присутствовала, но почему-то Эдик уважал эту тупость, трудно отличимую от упорства. Направленности, как у Андрюхи, у Эдика не было. Задумки, не больше, на два-три шага. Как и все, хотел разбогатеть, стать сильнее в жизненном плане. Эдик решал задачи, которые этому способствовали, вот и все. Андрюха же, например, все это отбросив, который год пытался доказать, что Кирилл и Мефодий, два монаха, которые разработали кириллицу и дали Древней Руси письменный язык, пришли вовсе не из Византии или из Греции, а вовсе из Сибири, с востока. У Андрея имелась своя теория происхождения и Руси, и славян, и вообще всего на свете, если разобраться, и по этому взгляду Кирилл и Мефодий просто не могли не прийти из Сибири. В архивах полно всякой письменной дряни, где правда, где вранье - без трудов не разобрать, и естественно, что и сибирское происхождение этих странников в архивах попадается. И еще всякое другое, чуть ли не с Северного полюса, только выбирай. Вот уже тут бы Эдик остановился, потому что начались непонятные, бесившие вопросы. Во-первых, на кой черт сдались эти два древних монаха? Тем более до фени - откуда пришли эти два придурка, хоть с Луны свались! Что это дает лично Эдику? Что дает Андрюхе? Ничего, это же ясно. Для Эдика. Андрей же давно вычислил по архивным следам место в Восточной Сибири, где стояла древняя ахинея вроде буддийского монастыря, при котором и выросли братья-монахи. Андрей считал их плененными детьми русичей, или еще кем-то в этом смысле, подневольными, из тех, какие были в то время, но дело-то не в этой фигне, а в том, что вся последующая карамель, которая должна была закопать или залить Андрюху, докажи он свою шизу, это шоколадка Андрюхе на фиг не нужна, в смысле там статей, гонораров, или там всяких званий вплоть до докторской диссертации. Андрюха, змей, придуривался, конечно, что он за этими коврижками и пашет, он такой же, как и все, сволочи, как и ты, но Эдика это не обманывало. Гадство в том, что все эти прибамбасы, столь ценимые нормальными людьми, Андрюха запихает тебе в грызло за возможность… чего? В принципе, ответ ясен - за свободу. За свободу в каком-то высшем смысле… делать что хочет, вроде этого. Так что Эдик, как и подобает собачке, которая лает на бульдозер, понял в конце концов - для себя - кто есть кто - и просто изредка эдак лаял. По дружески…Вперед, мол, бульдозер. Я, собачка, с тобой. Делаю, что могу. Охраняю. Тяф-тяф. Эдика ничуть не интересовало мнение других всяких коллег и злопыхателей - у него свое имелось, так его воспитали. Нюх на фальшивки работал у Эдика не только на предметы живописи. Плевать ему было, чего там пытается вытянуть Андрюха в глазах других людей, Эдик чувствовал - Андрюха тащит что-то стоящее. Пытается. Ну, как не помочь? Жаль, нечем пока. Андрюха все спонсоров ищет для своих экспедиций в Сибирь, но дураков-то нет. Нашел пока что только дураков из научной молодежи. Пяток студентов, пара засидевшихся в девках преподавательниц, еще несколько энтузиастов, включая и эту дурочку Нинку, бывшую жену Эдика. Все нищие, естественно, кроме жены Эдика, и потому фактически все экспедиции Андрюхи, если разобраться, финансировал Эдик. Впрочем, ребята вкладывали в экспедиции своим трудом больше, чем Эдик деньгами, тут и считать нечего. Палатки шили из своих старых плащей. Гадство. Эдику просто обидно было за российскую науку. Тем придуркам в Кремле, что распоряжались бюджетом, им виднее, конечно, куда что тратить - на бомбы или на раскопки, но Эдик придурком себя не считал, и потому никогда не отказывал на просьбы жены отстегнуть что-то, если есть, на будущее для российской науки. Институт Истории, где преподавал Андрей, денег на всякие там экспедиции если и имел, то уж не Андрюхе их выделял, а более маститым, более золотистым в смысле будущих прибылей и славы, что в наше время одно и то же. Конечно, гипотеза у кандидата наук Ростовцева перспективная, но… денег нет. За свой счет. Только документы разрешительные и согласования с местными властями - и за то спасибо скажи. Если б не богатые, в смысле взяток, периоды сессий и приемных экзаменов, из института все преподаватели давно бы разбежались…, какая тут наука. Вот и весь тебе и Кирилл, и Мефодий, и монастырь ихний…, в реальности.
Андрюха молодец. Его это не останавливало. Кто деньги, кто шмотки, кто продукты - но уже который год эти "кто" посылали его экспедиции в треклятую Сибирь, где копались и копались волонтеры истории. Молодец Андрюха. Жаль, денег нет, помочь.
Бомж, который все это выслушал, тоже посетовал на отсутствие денег у Эдика, а то бы он непременно занял сколько-нибудь. Едва он это сделал, как появилась пропавшая парочка.
- Это кто? - спросила Танька.
- Кореш, место освободи, - сказал Иван словно спросонья.
- Я че? Я ниче, - объяснил бомж, вскакивая со скамейки.
- Мой знакомый. Зовут Леха. - объяснил Эдик. - У него несчастье. Какое-то.
- Ага. - Танька потрясла пустым пакетом из-под вина. - Это несчастье нам ничего не оставило. И что теперь? Я пить хочу.
- Леха, сбегай, - сказал Эдик. - Не в службу, а в дружбу. - И протянул бомжу Лехе сотенную. Эдик во многих вопросах отличался удивительной доверчивостью. Иван это знал давно, привык и смолчал. Танька еще не знала, но врубиться не успела, и бомж, естественно, с подаренной денежкой не пришел. На упреке Таньки в сумасшествии Эдик вначале отвечал упреками в сторону российской культуры, которая отличается недоверчивостью, но потом обозлился и пресек это нытье деловым инструктажем, добавив, что свое вино оба уже получили в кустах. Таньке предписывалось стащить ключи от комнат, где пылились сокровища старого хрыча, а Ивану - выточить копии в ближайшей мастерской. И от стола ключи. И от всего прочего. Будут ключи - будет другой инструктаж. А насчет бомжа запомните - надо верить людям. Это не бомж обманул. Человек обмануть не может. Это Эдик ошибся. Бывает. Но людям верить необходимо. Иначе ничего путного не сделать. Понятно?
Иван, то это давно понимал. Танька - нет. В этом Эдику еще предстояло убедиться.