Моя жизнь

— Стой, ребята, мне нужно проверить одну вещь, — сказал я, доставая компас.

Потом я взял спичку из водонепроницаемой коробочки, и мы наклонились над компасом, защищая его от дождя. Я зажег спичку. Оказалось, что мой «кратчайший» путь на север дал довольно сильное отклонение на запад.

Я исправил направление и зашагал вперед еще быстрее прежнего. Но и на этот раз я не заметил ничего, что помогло бы мне ориентироваться на местности.

Итак, через полчаса я сказал:

— Стой, братцы, давайте-ка еще раз взглянем.

Снова мы наклонились над компасом, заслоняя от дождя и ветра огонек спички, и снова увидели, что сильно отошли на запад.

Теперь я решил круто повернуть на восток.

И вот опять мы спешим сквозь черную мглу ночи. Скоро я увидел впереди себя какую-то странную серую полосу, она перерезала наш путь.

— Стой! — скомандовал я. — Надо проверить, что там такое.

Я пригнулся к земле и пополз, вытянув вперед руку, стараясь ощупью узнать, что впереди. Я не мог понять, был ли это пруд или просто дымка тумана.

Я продолжал ползти, соблюдая крайнюю осторожность.

Через две или три минуты все стало ясно.

— Ну, друзья, что тут греха таить — мы заблудились. Где мы сейчас находимся, я знаю столько же, сколько и вы. Одно только могу с уверенностью сказать: мы находимся на краю большой пропасти.

Я достал свою спичечную коробку, в ней была только одна спичка.

— Нет ли у кого спичек?

— Ни одной. Мы оставили их в наших плащах на телеге.

— Ну, что ж, у меня есть одна спичка. Но что мне с ней делать: посмотреть ли на компас, чтобы проверить, как мы идем, или разжечь здесь костер и переночевать?

Мысль об ужасной пропасти, преградившей нам путь, пугала нас всех, поэтому все решили единогласно разжечь костер и остаться до утра!

Ощупью мы набрали в темноте сучьев и щепок для костра, соскоблили ножом их сырую поверхность и накололи лучинок.

Когда набралась уже порядочная кучка топлива, я достал свою последнюю спичку и хотел разжечь костер.

Но Ричардсон сказал мне убедительно:

— Послушай, Сетон, Джон — старый курильщик, а ты — нет. Мне кажется, что будет справедливо доверить Джону нашу последнюю спичку.

Это было разумное предложение, я и на самом деле никогда не курил, поэтому охотно протянул спичку товарищу, который успешно чиркал уже много-много тысяч раз.

Вспыхнул огонек, и через минуту у нас весело горел костер.

При свете пламени мы подобрали еще много всяких сухих веток, сучков и щепок, и наш костер запылал сильнее и ярче.

Теперь пропасть отчетливо виднелась. Она была очень большой, с отвесными, обрывистыми берегами. Но как далеко она простиралась в длину и как глубоко уходила в землю, этого мы определить не могли.

Вблизи мы заметили две свежие могилы, одна рядом с другой. У изголовья каждой был крест.

— Как будто для нас приготовили, — раздался мрачный голос Джона.

В соседней лощине мы обнаружили много бурелома, и я решил показать товарищам один фокус, которому меня научили в этих краях.

Целый час мы собирали дрова и укладывали их, так, чтобы разжечь длинный костер.

Когда наш костер догорел, мы отбросили горячие угли по обе стороны, так что получилось два длинных ряда тлеющих углей на расстоянии шести футов. После этого я аккуратно подмел это место веником из свежих веток и травы, и мы улеглись друг возле друга на горячей земле. Несмотря на голод, холод и дождь, мы выспались неплохо.

На заре небо прояснилось, и мы посмотрели вокруг себя.

Да, мы были на краю пропасти. Она известна под именем Ассинибуон-Каньон. Глубина ее четыреста футов.

Если бы мы продвинулись еще немного вперед, мы погибли бы.

Отсюда без особых приключений мы скоро добрались до нашего лагеря. Волы спокойно жевали свою жвачку, досыта наевшись травы.

Все было так, как мы оставили: плащи висели на оглоблях телеги, ружья прислонены к колесам, посуда и продукты на своих местах, ничего не пропало, как будто мы и не уходили никуда.

Наш повар начал готовить завтрак, погонщик пошел к своим волам, а я, проводник, обошел лагерь, внимательно осматривая все кругом.

— Алло! Что же это такое?

В пыли, чуть прибитой дождем, был большой след индейского мокасина, рядом другой, еще и еще, большие и маленькие, много всяких следов. Короче говоря, во время нашего отсутствия в лагере побывали индейцы.

Но все было цело. Они, по-видимому, осмотрели наше имущество, но ничего не тронули. Меня это нисколько не удивило — я знал, что дикари-индейцы отличаются большой честностью.

Скоро повар позвал нас к завтраку. Поверьте, ему не пришлось повторять свое приглашение.

И только мы с аппетитом принялись за еду, как из соседнего леса пришли два индейца. У того и другого было по мешку за спиной.

Они приветствовали нас по своему обычаю восклицанием «Хо», и каждый протянул вперед руку с выпрямленной ладонью.

Знаками я пригласил их присоединиться к нашему завтраку. Индейцы поблагодарили меня тоже на языке знаков, объяснив, что они уже позавтракали, но что от кофе не откажутся.

Мы подали им по чашке кофе, который они потихоньку пили, пока мы кончили завтрак.

Теперь, согласно индейскому этикету, можно было начать деловой разговор.

Старший из индейцев поднялся. Знаками он рассказал, что накануне около четырех часов дня люди его племени спустились сюда по тропе, которая вела с севера. Они нашли здесь лагерь бледнолицых, никем не охраняемый.

Среди вещей, которые особенно заинтересовали индейцев, был бочонок с патокой, любимым лакомством индейских детишек. Когда дети увидели патоку, они стали просить родителей и плакать, уговаривая их дать им полакомиться. Родители решили подождать возвращения хозяев и ночевали в соседнем лесу. Когда они заметили, что в лагере люди, они тотчас же отправили своих послов для переговоров.

У одного индейца был мешок с картофелем, у другого — мешок с ячменем. Один из них протянул ведерко и знаками объяснил, что они хотели бы обменять мешок картофеля и мешок ячменя на полведерка патоки.

Я знаками выразил свое согласие и наполнил ведерко патокой до самых краев. Картофель был очень кстати нам, а ячмень — нашим волам.

Скоро мы прибыли в Бертл. Здесь в земельной конторе мы закрепили за собой землю и отправились в обратный путь. В Кербери мы вернулись незадолго до того, как выпал первый снег.

Глава XVIII

ОХОТА НА ЛОСЯ И ОЛЕНЯ

Не раз мне случалось видеть следы оленя, когда я бродил по болотистым, местам, разыскивая птичьи гнезда. Однако еще ни один олень не попался мне на глаза. Но как только выпал снег, я дал себе слово, что буду ходить на охоту до тех пор, пока олень не станет моей добычей.

Итак, в конце октября я отправился в далекий путь. Прошел пятнадцать миль, но ровно ничего не увидал. На следующий день я забрел еще дальше, но все напрасно.

На третий день я прошел двадцать миль по глубокому снегу, нашел два старых лосевых следа и снова вернулся домой с пустыми руками, усталый и измученный.

Наутро я продолжал свои поиски. Теперь я пошел в другом направлении; шел долго и снова заметил два старых следа. Они привели меня к лесистой местности, где, судя по свежим следам, недавно были олени.

На рассвете следующего дня мы вдвоем с братом отправились на поиски оленей. Я видел семь оленей, он двух. Я слегка ранил одного оленя, но ни одного не убил.

Впервые мне пришлось видеть диких оленей. Этих минут я никогда не забуду.

Мы переходили через гребень холма, когда я заметил свежий след и сказал брату:

— Пойдем по этому следу, он выглядит совсем свежим.

Не успели мы пройти и нескольких шагов, как брат закричал:

— Стой! Вот и олень, прямо перед тобой.

И на самом деле, внизу, в лощине, заросшей кустарником, виднелись белые хвосты двух оленей — сами олени были такой же окраски, как и кусты в осеннем наряде, но белоснежные хвосты, поднятые прямо вверх, резко выделялись.