Страница 53 из 87
– Конечно. Я считалась лучшей ткачихой, – сказала Дерт, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
– И многие семьи в вашей деревне занимались этим промыслом?
– Почти все. Женщины ткали. Мужчины выращивали овец.
– И большую часть товаров в вашей деревне продавали в Крейгдью?
Она кивнула.
– Макдаррены вели честную торговлю и никогда не обманывали нас. Мы им доверяли.
– И Джоку тоже?
Она быстро посмотрела на Кейт.
– Вам уже сказали, что он убил моего мужа?
– Да. И меня удивительно, почему вы после этого решились приехать в Крейгдью.
– Я не держу зла на Джока. Мой муж был пьяница. Настоящая скотина. Он постоянно задирался со всеми. Ему хотелось почесать свои кулаки. Однажды он нарвался на того, кто не захотел терпеть его выходки. – Дерт пожала мечами. – Из-за того, что он бил меня, я потеряла ребенка и не могла работать. Джок привез меня сюда и заботился, пока я не выздоровела. После этого он предложил отвезти меня назад в Ирландию. Но я решила остаться здесь.
– Почему? У меня такое впечатление, что вам очень многое здесь не по душе.
– Одно место похоже на другое.
– Я не согласна с вами.
Дерт слабо улыбнулась.
– Вам здесь тоже понравится. Скоро вы поймете, что нет на земле лучше места, чем эта вымытая всеми штормами скала.
– Так почему вы все-таки решили остаться на этой скале?
Дерт несколько секунд молчала, делая вид, что не может оторваться от работы, а потом заметила:
– Я ведь говорила, что не смогу разговаривать с вами, когда мне приходится плести узор.
Кейт подумала, что ее вопросы не отвлекали экономку, пока они не касались ее личной жизни. Рисунок снежинки на ткани чем-то напоминал саму Дерт. Нежная и вместе с тем колючая. Твердая и в следующее мгновение готовая растаять и исчезнуть.
Кейт поднялась со стула.
– Не буду больше мешать вам. Можно я приду завтра, чтобы посмотреть на вашу работу?
Дерт снова посмотрела ей прямо в глаза.
– Зачем?
Кейт и сама не знала, почему ее потянуло в комнату экономки. Но что-то было необыкновенно приятное в том, чтобы сидеть у огня, вдыхать запах горящего дерева и свечей, пытаясь разгадать, что же представляет из себя эта странная Дерт О'Коннел.
– Мне нравится смотреть, когда кто-то хорошо делает свое дело. Так вы не против?
Дерт отвела глаза в сторону.
– Вы хозяйка здесь и можете делать все, что пожелаете.
– Мне бы не хотелось приходить против вашей воли. Так вы не возражаете? – повторила Кейт снова.
Дерт склонилась над станком.
– Пожалуйста, если вам интересно смотреть. Мне все равно.
– Вам нравилось ткать? – осторожно спросила Кейт, боясь, что она затронет слишком больную для Дерт тему и та снова замкнется.
– Женщине всегда нравится делать то, что у нее получается лучше, чем у других, – спокойно ответила экономка.
Кейт не стала возражать, что не все женщины так честолюбивы. Ей не хотелось спорить. Она старалась расспросить Дерт как можно подробнее о ее жизни.
– Но ведь вам приходилось целыми днями сидеть за станком. Изо дня в день. Все время делать одно и то же...
– Когда приходилось повторять один и тот же рисунок, тогда работа и в самом деле начинала казаться однообразной. Как, например, пледы с клеткой клана Макдарренов. – Дерт быстро добавила: – Но все равно никто не мог соткать этот рисунок на пледе лучше, чем я.
– Не сомневаюсь.
– Конечно, в детстве я любила больше мяукать...
– Мяукать? – не поняла Кейт.
– У нас в деревне был такой обычай: когда шерсть высыхала, собирали вместе всех детей, и они начинали растягивать ее в разные стороны, чтобы получилась воздушная, пушистая пряжа. При этом ребятишки пели, дурачились, мяукали, гавкали... – Улыбка Дерт пропала. – Когда я подросла, и все увидели, какая из меня получается замечательная ткачиха, то ничем другим мне уже не разрешали заниматься. Пришлось забыть про «мяуканье» и сидеть за ткацким станком. Мой отец был не прочь получить лишний шиллинг и похвастаться моей работой. Торговлей в деревне заправляли мужчины. А он был как и все остальные. – Дерт пожала плечами. – Я не была самой привлекательной девушкой. Но все парни просили моей руки. Они понимали, что это постоянный источник дохода.
– И отец сам подыскал вам жениха?
Дерт фыркнула.
– Куда там! Отцу, конечно, не хотелось выдавать меня замуж. Все равно, что отдавать в чужой дом курицу, которая несет золотые яйца! Нет, я сама выбрала себе Шона. Он был таким высоким, привлекательным парнем. Я не придавала значения рассказам о том, что он любит выпивать, и не представляла, каким он становится после того, как опьянеет. – Она внезапно склонилась совсем низко над станком. – Помолчите, пока я не закончу этот кусочек.
Кейт теперь нисколько не сомневалась, что Дерт без труда может с закрытыми глазами выткать любой, самый сложный рисунок. Как только она начинала ссылаться на работу – это был сигнал, что Кейт коснулась какой-то болезненной темы. За эту неделю, которую Кейт провела в освещенной свечами комнате, многое открылось ей в Дерт. Время от времени между ними еще проскакивали искры раздражения и недовольства. Но таких вспышек становилось все меньше и меньше.
– Почему же вы все-таки решили остаться на Крейгдью?
– Здесь мне нашлось много дел.
– Но вы были самой искусной ткачихой в деревне. И там хватало дел вдосталь.
– Я слишком хорошо знаю это дело. Оно не могло полностью поглотить меня. – Дерт взглянула на покрывало. – А если мысли не заняты, то начинают одолевать воспоминания. Только глупые женщины позволяют, чтобы прошлое мешало жить.
– Ребенок? – мягко спросила Кейт.
Какое-то время ей казалось, что Дерт не станет отвечать. Но та вдруг кивнула в ответ.
– Мне очень хотелось иметь ребенка. Четырнадцать лет ничего не получалось. И когда я поняла, что зачала, мне казалось, что свершилось чудо. – Челнок принялся с быстротой молнии сновать среди нитей. Шон тоже был счастлив. Мужчины всегда гордятся тем, что у них будут наследники. Но однажды он напился и стал скандалить: я плохо переносила беременность н не могла работать так же много, как и раньше. Денег в доме поубавилось. Приходилось во многом ограничивать себя. Шон все больше и больше начинал злиться и наконец так избил меня, что я потеряла ребенка. – Ее руки замерли на мгновение. Она смотрела куда-то мимо полотна невидящими глазами. – Я ошиблась. Придется начать этот кусок с самого начала.
Кеш поднялась.
– Мне, наверное, лучше уйти?
– Думаете, я заплачу? – сказала Дерт. – Нет, с тех пор я ни слезинки не проронила. Я работаю. И работа придает смысл моей жизни.
Впервые Кейт начала понимать, какая сила заставляет Дерт без устали кружить по замку.
– Я знаю, чего я стою. И это дает мне право на самоуважение...
– И вы никогда не тоскуете по мужу?
– Впервые я ощутила, как мне стало легко, когда сбросила с себя эти путы, – горько улыбнулась Дерт. – Это был не первый раз, когда он избил меня. И Шон не был единственным мужчиной, который бил свою жену, вернувшись из кабака. Никому в деревне не пришло в голову наказать его за то, что он своими руками, можно сказать, убил ребенка. Роберт...
Увидев, каким замкнутым стало лицо Кейт, Дерт запнулась.
– Я слышала, что вы поссорились перед его отъездом? Но это не имеет никакого значения. Он хороший человек. За много лет жизни здесь я не видела, чтобы он поступил с кем-то жестоко или безжалостно, чтобы он жадничал, пытаясь заполучить себе больше, чем другие. Поверьте мне. Я не слишком снисходительна к мужчинам. Именно поэтому я не стала бы зря говорить. Конечно, временами он слишком нетерпелив. Но я и сама нетерпелива и хорошо понимаю, когда...
– Что-то я сегодня притомилась, Дерт. Пора спать. До завтра!
Дерт сдержанно улыбнулась.
– Спокойной ночи.
Через несколько минут Кейт стояла у окна своей комнаты и прислушивалась к отдаленному шуму моря. Ей не удалось обмануть экономку. Без сомнения, Дерт поняла, почему Кейт ушла к себе. Придется подавить в себе желание бежать прочь всякий раз, как только речь заходит о Роберте. Кейт собиралась объяснить Дерт, что не стоит прятаться от людей, а сама тут же проделала то же самое. Они обе стараются забыться. Одна хочет оттолкнуть от себя мысли о несчастье. Другая – о тех счастливых минутах, что провела вместе с Робертом.