Страница 42 из 87
Тревога пронзила ее.
– Ты не обморозился?
Он слабо покачал головой.
– Нет. Просто промерз до костей. Подойди ко мне.
Кейт опустилась рядом с ним на колени. Роберт привлек ее к себе.
– Тепло...
Она еще плотнее прижалась к нему, крепко обнимая, словно тем самым могла защитить от любых невзгод.
– Тебе надо поесть.
Но Роберт уже спал.
Он весь промок, окоченел и заледенел, отчего тело напоминало кусок гранита. Сон одолел его в один миг, как только он оказался у живительного огня. Скорее всего Роберт и не заметил, если бы она встала и пересела на другое одеяло.
Но Кейт не хотелось менять положения, несмотря на то, что руки уже начали затекать. Впервые Роберт потянулся к ней не для того, чтобы овладеть ею. Впервые за все время ему потребовалась ее помощь. Какое это счастье – быть нужной кому-то. Кейт еще крепче обняла его, прижимая к себе.
Кажется, самое трудное и страшное позади.
Она проснулась уже ночью, ощущая, как затвердевшая мужская плоть коснулась ее тела. Руки Роберта торопливо расстегивали пуговицы на платье. Даже во сне Кейт смогла представить, какое наслаждение ее ожидает. Тело само подалось ему навстречу. И тут она спохватилась.
– Нет.
– Почему?
Наслаждение таило в себе опасность. Кейт встряхнула головой, чтобы про гнать сон. Боже милостивый! Как ей не хотелось говорить об этом сейчас.
– Ты устал...
– Но я еще не мертвец. – Его ладонь легла на грудь Кейт. – Наверное, только превратившись в труп, я перестану испытывать влечение к тебе.
Ее грудь тотчас напряглась под его пальцами. Она бросила короткий отчаянный взгляд в сторону Гэвина, который спал с противоположной стороны костра.
– Но… Гэвин...
– Он спит, – пробормотал Роберт, обхватывая губами сосок и касаясь его языком. И Кейт почувствовала, как расплавленное олово снова потекло по ее жилам.
Горячая волна прокатилась по всему телу и взорвалась внизу.
– Он проснется.
– Мы никогда не узнаем этого. – Его рука скользнула по животу, к ее лону, отыскивая самую чувствительную точку. – Он сделает вид, что еще спит, – заверил ее Роберт с легким смешком, не обращая внимания на ее протест.
В какое-то мгновение Кейт поняла, что перестает подчиняться голосу разума.
– Нет! – снова повторила она и, высвободившись из его рук, села на одеяле. Пальцы ее дрожали, она никак не могла справиться с пуговицами.
– Что за дьявольщина? – Роберт внимательно смотрел на нее, пытаясь угадать, что случилось. – Тут дело не в Гэвине.
Кейт с трудом проглотила комок, застрявший в горле.
– Я ведь сказала, что это неразумно.
Роберт пробормотал какое-то ругательство.
Пальцы Кейт по-прежнему дрожали, тело ныло и болело, наверное, точно так же, как болело оно у Роберта. Избавиться от этого можно было только одним способом. Она поспешно отодвинулась еще дальше, опасаясь, что не сможет устоять, если Роберт снова протянет к ней руки.
Он лежал, глядя на нее сверкающими от возбуждения глазами.
– Очень хорошо. Поговорим об этом в Крейгдью.
Кейт молча покачала головой, показывая, что больше не желает возвращаться к этой теме, и закрыла глаза, завернувшись в свое одеяло, чтобы не видеть выражения его лица.
Но это не помогло. Мощная волна желания, исходившая от его тела, притягивала как магнит. Она чувствовала пульсирующую боль в лоне. И стоило только открыть объятия, раздвинуть ноги, как эта боль сразу стихнет, преобразившись в неземное блаженство...
Гэвин слегка кашлянул.
– Кажется, я проснулся.
– Самое лучшее, что бы ты мог сделать, – это заснуть снова, – резко отозвался Роберт.
– Ты не прав. И, кстати, должен предупредить тебя, что в случае, если у Кейт в будущем возникнут какие-то затруднения, у нее есть надежный свидетель.
Кейт не открывала глаз и не произносила ни слова. Буря чувств, захватившая ее, была настолько сокрушительной, что она не испытывала никакого стыда из-за того, что Гэвин и в самом деле оказался свидетелем их разговора.
Роберт что-то недовольно пробормотал в ответ и повернулся спиной к огню. Теперь Кейт не чувствовала его гипнотизирующего взгляда, и ей стало немного легче. Еще одни оковы пали.
И она отчаянно принялась твердить себе, что приняла правильное решение. Пусть тело бунтует, она не должна слушаться зова плоти.
Вот теперь, одержав победу над собой – победу, доставшуюся дорогой ценой, она может с полным правом сказать, что самое трудное и страшное осталось позади.
– Наверное, мне не следовало вчера вмешиваться в ваш разговор. Лучше было и дальше делать вид, что я сплю, – сказал Гэвин, глядя на спину Роберта, ехавшего далеко впереди них вдоль берега моря. – Прости, если я задел тебя.
– Нет, ты ничем не задел меня.
– Ты огорчена из-за Роберта? – спросил Гэвин. Какое-то мгновение он молчал, затем нерешительно спросил: – Когда вы были в пещере, он... против твоей воли...
– Нет. Я сама пришла к нему.
Гэвин облегченно вздохнул, как будто сбросил тяжелый груз.
– Я так и думал. Я знаю, что Роберт не пошел бы на такое, но все же не мог избавиться от сомнений. Он снова помолчал. – Сначала мне казалось, что для вас обоих было бы лучше, если бы ты уступила ему. Но ты вправе была и отказать ему, зная, что через год вам все равно придется расстаться. Разлука с ним дастся тебе нелегко. Это причинит тебе боль.
Само пребывание рядом с Робертом уже причиняло боль. И от нее некуда деться.
Гэвин продолжал все тем же нерешительным тоном.
– Все дело в том, что он правитель Крейгдью... И не имеет права думать только о себе. Он несет ответственность за всех своих подданных. Крейгдью значит для него больше всего на свете.
– Ты думаешь, я не догадываюсь об этом?
– Боюсь, что нет. Ты что-нибудь знаешь о его жизни в Испании?
– Да. Он мне рассказал.
– Видимо, далеко не все, поскольку для него мучительны воспоминания о тех временах.
– Я знаю, откуда появились шрамы на его спине. – Кейт сжала губы. – Наверное, мне повезло, что я не знала свою мать.
– Матери могут быть разными. Моя была необыкновенным, замечательным человеком. – Он нахмурился. – Донна Маргарита тоже была удивительным в своем роде человеком. Мне исполнилось четыре года, когда Роберта увезли в Испанию. Больше я никогда не видел его мать, но воспоминания о ней не относятся к числу приятных.
– Роберт говорил, что она была красавицей?
– Само совершенство. Но так сурова и тверда, как скалы у моря. И ничто не вызывало у нее теплых чувств. Даже ее ревностная любовь к Богу не была живительной. Она сжигала донну Маргариту, как лесной пожар. Все человеческое в ее душе обращалось в уголь. Роберт ни в чем не походил на нее. Он был живой, веселый, озорной, часто смеялся, когда ее не было рядом. После возвращения из Испании он переменился, стал совсем другим.
– Он вырос.
Гэвин покачал головой.
– Он изменился. Конечно, не в ту сторону, в какую хотелось его испанским родственникам. Но он стал другим. Какое-то время Роберт, как дикий зверь, прятался от людей. Он не доверял никому из нас. Я замечал, с каким напряжением он иной раз смотрит вдаль. Словно опасается, что снова, как в детстве, появится корабль и увезет его обратно. – Гэвин обернулся к Кейт. – Постепенно сердце его оттаяло. Но никогда он не станет вновь тем доверчивым и открытым Робертом, которого я когда-то знал. И никогда он не позволит чувству взять верх над рассудком.
– Зачем ты мне все это говоришь?
– Потому что я люблю его, – ответил Гэвин. – И от всей души сочувствую тебе. Вот почему мне хочется, чтобы ты поняла, отчего близость с Робертом не принесет тебе счастья.
– Спасибо. И не беспокойся. То, что произошло между нами, больше не повторится.
Гэвин с сомнением покачал головой.
– Все кончено, – твердо проговорила Кейт. – Я приняла решение и ничто...
– Господи Боже мой! – услышала она восклицание Гэвина.