Страница 81 из 126
— Откройте, Степан. Еще неделю назад меня посылал к вам Олег. Я приходила несколько раз, но вас все не было.
Крючков открыл дверь и сердито спросил:
— Что же Олег сам не пришел?
— Ну как же он может прийти! — Зина прижала к груди руки и вся подалась вперед. — Он ведь в тюрьме.
— Олег? В тюрьме? Глупость какая-то! Вы что, разыграть меня решили? — рассердился Крючков и опустил руки. В правой оказалась мокрая половая тряпка, с которой тоненькой струйкой стекала вода. Крючков отбросил ее в сторону и предложил: — Зайди и расскажи все толком. На это не обращай внимания. — Он пнул босой ногой тряпку и объяснил: — Занимаюсь уборкой, — и, криво усмехнувшись, добавил: — Нужно кое-какую грязь отмыть. Идем на кухню, там уже прибрал.
Степан достал сигарету, бросил пачку на стол, затянулся несколько раз, критически осмотрел Мальцеву и, видно, через силу заставил себя с ней разговаривать:
— Что же случилось с Олегом, ты толково, по-человечески можешь рассказать?
Зина начала рассказывать:
— Седьмого августа, когда Олег вышел от вас, на него напал Славин, хотел убить, замахнулся ножом.
— Подожди, — перебил ее Крючков. — Это какой же Славин?
— Сергей, парикмахер.
— Серега? Странно!
— Ну вот, Олег оборонялся и применил самбо, выбил нож, а парикмахера отбросил. Славин упал, ударился головой об асфальт и умер. Олега арестовали, потому что нож исчез и ему не верят, что Славин напал первый.
— Так я же ничего не знал. Где это случилось?
— С той стороны двора, под аркой.
Крючков вскочил, закурил новую сигарету.
— Какой был нож?
— Олег говорил, большой, с белой ручкой, а на ней насечка.
— Куда же он делся?
— До сегодняшнего дня никто не знал. А сегодня ваш сосед рассказал, что видел нож, но его забрал какой-то тип и припугнул их с женой. Если, мол, скажут, то он этим же ножом их зарежет. У того типа на пальцах руки наколоты четыре буквы: «Боря».
— Ошибся Егор Михайлович, — пробормотал Степан и метнулся в комнату, прямо на босу ногу надел сандалии и грубо потребовал: — Ты иди. В милицию. Я туда сам приду и принесу нож. Я знаю этот нож и знаю, где он.
Дорохов углубился в записи Лаврова, но читать их ему не пришлось.
В кабинет точно пуля ворвалась Зина. Сначала она бросилась к Олегу, обняла его, а потом, застеснявшись, отошла в сторону и начала рассказывать, как нашла Крючкова, что он, очень взволнованный, убежал куда-то и только сказал, что пошел за ножом.
Дорохов встал, подошел к девушке и потребовал повторить в точности, что сказал Крючков.
— Степан говорил, что он знает, у кого нож, пойдет возьмет и принесет его вам.
— Вот это уж совсем плохо! — Дорохов подошел к телефону и поспешно набрал номер.
Увидев входящего к нему ответственного дежурного, отодвинул телефон:
— Я как раз вам звонил.
— Вам телеграмма из Москвы.
В телеграмме говорилось:
«На ваш запрос сообщаем, что интересующий вас человек судим четыре раза за квалифицированные кражи из магазинов, признан судом опасным рецидивистом. Последний раз освобожден из мест заключения шесть лет назад. Один год проживал по месту рождения, а потом уехал, не указав нового местожительства. Имеет татуировки. На левом предплечье кинжал, обвитый змеей».
Дорохов попросил дежурного распорядиться, чтобы весь транспорт, имеющийся в городском отделе, и сотрудники всех служб никуда не отлучались. Вошедший в кабинет Киселев с удивлением слушал эти распоряжения.
— Что-нибудь случилось, Александр Дмитриевич?
Дорохов протянул ему телеграмму, тот прочел, хотел что-то спросить, но полковник его остановил:
— Соседи разъехались?
— Да нет, сидят у меня в кабинете.
— Тогда пусть останутся, наверное и им найдется работа. У меня к тебе просьба: возьми Лаврова, отыщи свободный кабинет и посади его там, а чтобы ему не было скучно, пусть с ним побудет Зина. Мне думается, что еще некоторое время ему не следует показываться в городе. И вместе с Черенецким и Григорьевым заходите ко мне.
Степан Крючков почти бежал. Он готов был к любой ссоре, к скандалу, даже к драке. Решил, что возьмет его за горло и заставит отдать нож. Поэтому в квартиру буквально ворвался и с порога начал кричать и ругаться.
— Ты что, Степан, с ума сошел? — холодно встретил его Богданов. — Орешь на всю лестницу, дурак! Заходи, поговорим.
— О чем говорить с тобой? — продолжал орать Степан. — Отдай нож парикмахера… Ну, тот, что я ему сам делал.
— Нож Сереги? Зачем он тебе вдруг потребовался?
— Я отнесу его в милицию, чтобы зря не путали хорошего парня.
Богданов по-прежнему был спокоен. Он прошел на кухню, принес бутылку коньяку, две рюмки, наполнил их, и Крючков заметил, что руки у него совсем не дрожат, и как-то сам успокоился.
— Отнесешь нож и скажешь, что взял у меня? — Константин отпил глоток. — В легавые решил податься?
— Если даже и не скажу, то тебе от этого легче не будет. Мой сосед, которому ты пригрозил, уже час сидит у московского полковника и дает показания. Он, правда, кое-что напутал с татуировкой, но я думаю, что там разберутся. — Крючков взял себя в руки и стал говорить спокойно, так как понял, что криком он ничего не добьется.
Богданов налил еще рюмку, встал, с сожалением посмотрел на Степана.
— Ну что ж, я предполагал такой вариант. Идем. Нож в твоем гараже, отдам.
— За что вы хотели убить Лаврова?
— Это длинная история, да и не твоего ума дело.
Богданов пристально посмотрел на Степана, что-то обдумывая, допил свою рюмку, снова налил себе еще половину и, видно приняв решение, усмехнулся:
— Впрочем, если тебя интересует, расскажу. Обмолотили мы с парикмахером магазин, удачно. Едем домой, а нам навстречу постовой. Я говорю: «Отверни», а Серега прямо на него и сбил. Мы смылись, милиционер-то, наверно, отдал концы. Приехали домой, все хорошо, все спокойно. Стали прятать тряпки. Серега понес, а я остался у машины, а там товару — как на складе. Ну, смотрю, а мимо дружинник. Я поднял капот и делаю вид, что копаюсь в моторе, а он остановился, подошел ко мне и спрашивает, нет ли спички, ему, видите ли, прикурить надо. Я говорю — нет, а он снова пристает с вопросом: «Что, искра в баллон ушла? Может, помочь?» — «Да нет, говорю, спасибо, нашел уже эту проклятую искру». Он постоял, посмотрел, увидел тюки, спросил: «Что, в отпуск собираешься?» — «На юг, говорю, думаю махнуть, к морю». Ну, он и ушел. Хорошо, что Серега из гаража не вышел. А через день мы увидели, как он тебя, пьяного, тащил чуть ли не через весь город. Ты ведь наверняка разболтал ему про наши дела?… Не знаешь, какие? Удивительно!
Богданов открыл гардероб, не спеша надел темно-серый костюм, даже сунул в карман чистый носовой платок и предложил:
— Пошли.
Степан отставил, не пригубив, свою рюмку и вышел вслед за Богдановым. Они шли быстро. Пересекли несколько улиц, вышли в сквер, миновали беседку, где еще никого не было, и подошли к гаражам. Крайний слева, из ребристого железа, принадлежал Крючкову. Вернее, это был гараж его отца и достался Степану по наследству. После того как отец с матерью поехали в отпуск на машине и погибли в автомобильной катастрофе, гараж долгое время пустовал. Потом Степан, поддавшись уговорам Богданова, разрешил оставлять в гараже его «Москвич». Они перешагнули канаву, вырытую перед гаражом. Богданов открыл навесной замок, с трудом оттащил перекосившуюся дверь, и они вошли.
Машины Богданова в гараже не оказалось.
— Где же твой «Москвич»?
— Ты очень любопытный, Степа. Я же тебе говорил, что предвидел, что полковнику захочется встретиться со мной еще раз, ну, и на всякий случай приготовился.
В гараже было темно, и Крючков, нашарив выключатель, зажег свет.
Богданов стоял рядом и что-то обдумывал.
— Слушай, Степа, а зачем тебе все это нужно? Ты же сам влипнешь в нехорошую историю. Мы с Сергеем воры. Но и ты не лучше выглядишь: кто поверит тебе, что гараж уступил мне вот просто так? Если ты заглянешь сюда, в ремонтную яму, то увидишь краденые тряпки. Думаешь, тебе поверят, что ты об этом не знал? Помнишь, я твоей Ирке подарил платье, так ведь оно краденое. И свитер тебе отдал тоже краденый. А туфли черные с тупыми носами? А?