Страница 67 из 126
— А друзья-то, друзья-то у него были? Хорошие ребята? — спросил Дорохов.
— Да не таскался он с парнями, говорю — самостоятельный был, а где дружки, там и водка. Знакомые-то были, много, говорил — клиенты. Прошлый год я ему предлагала именины справить, когда ему двадцать восемь стукнуло, а он отвечает: «Чего деньги зря тратить. Будет тридцать, тогда и справим». — Женщина отвернулась: — Полтора года до тридцати не дожил.
Черная накидка соскользнула с ее головы. Дорохов подумал, что этому платку, наверное, не меньше лет, чем его хозяйке, а может быть, и больше, и лежал он, наверное, в сундуке вместе с черным платьем на случай, если, не дай бог, заявится к хозяйке горе.
— Я ведь почему у вас про друзей сына спрашиваю: чтобы узнать у них, может быть между Сергеем и Лавровым вражда какая была или угрожал когда-нибудь этот самый Олег вашему сыну. Ведь сами понимаете, что вот так, из-за ничего, нельзя же просто убить человека.
— Нельзя или можно, не знаю. Знаю, что нет у меня теперь сына, убили. И кто убил, знаю. Все. А угрожать моему сыну не за что, ни он никому не угрожал, ни ему никто не угрожал. Мне не верите, поговорите с Жорой — парикмахером, вместе они работали, одно время ходили вместе.
Дорохов достал сигареты и, как бы раздумывая, стоит ли здесь курить, положил перед собой пачку.
— Курите уж. Потом проветрю. — Женщина встала, пошарила рукой на полке и достала пепельницу. — Сережа «Беломор» курил, сама я ему покупала. — Она повертела пачку сигарет, положила и, вздохнув, припомнила: — Говорил он, от сигарет рак бывает.
— А нельзя ли на его комнату взглянуть? — спросил Дорохов.
Женщина вновь насторожилась и с неприкрытой неприязнью взглянула теперь на Дорохова:
— Зачем? Не дам в его вещах копаться! Пусть так и останется, как при нем было.
Дорохов успокоил хозяйку, пообещав посмотреть лишь с порога. Проходя мимо серванта, дольше, чем было удобно, рассматривал горку карамели в вазочке, а потом вошел в комнату Славина, у дверей которой, как страж, застыла мать.
Комната оказалась маленькой — метров десять, без лишних вещей; небольшой шкаф для одежды, самодельная тахта из пружинного матраца, на стене — книжная полка; маленький однотумбовый письменный стол, на котором стоял магнитофон «Романтик», а в углу — рижская радиола «Ригонда». На стене над тахтой были приколоты кнопками несколько красавиц с журнальных обложек. На отдельных снимках линии причесок были исправлены углем или черным мягким карандашом. «Модели», — решил про себя Дорохов.
— Думала, женится, спальню ему тут оборудую. Уже и деньги накопила, хотела от себя гарнитур подарить. Теперь вместо гарнитура памятник закажу.
В коридоре, провожая Дорохова и Киселева, женщина припомнила:
— Приходил к Сергею несколько раз механик с нашего завода, Костя Богданов. Серьезный человек. Спросите у него, какой был у меня сын. Может, ему веры больше будет, чем мне.
Дорохов и Киселев молча шли по улице. Посещение матери убитого не прояснило ни единой детали, но оставило горький осадок в душе.
— Интересно бы заглянуть к этому Сергею в письменный стол. Может быть, у него дневник есть? — проговорил полковник.
— Вряд ли. Кстати, мне в прокуратуре предлагали произвести в квартире Славина обыск.
— Ну, и что же? — остановился Дорохов.
— Как — что? Вы же сами видели, в каком состоянии мать Сергея. В лучшем случае она своими жалобами, причем законными, не дала бы дослужить мне подобру-поздорову до пенсии, в худшем сама попала бы в психиатрическую больницу. Ее па заводе знают — общественность горой за нее встанет. Какие у нас есть основания компрометировать покойника?
— Что же вы ответили прокурору?
Киселев бросил сигарету и сразу же закурил новую. Затянулся несколько раз и, чеканя каждое слово, проговорил:
— То же самое, Александр Дмитриевич, ответил я в прокуратуре, что и вам, слово в слово, и посоветовал проводить обыск в квартире Славина без моего участия, так как считаю это нарушением нашей законности.
Дорохов, вернувшись в кабинет, включил настольный вентилятор, опустил на окна шторы и пожалел, что не сделал этого перед уходом. На улице начало припекать, а кабинет, выходивший на солнечную сторону, нагрелся, словно печка.
Захотелось в лес. Без ружья, без собаки… так, побродить. Вот бы на Волгу, в ту деревню, в которой снимал домишко в прошлом году, там постоянно дует ветер. Жена еще говорила, что тот дом в ложбине, как в аэродинамической трубе. Здесь бы она оценила ту «трубу». Дорохов вздохнул и вытащил уже наполовину исписанный блокнот. После каждой командировки оставался у него такой блокнот, заполненный до конца. Значит, дело шло не так уж и быстро: или наполовину, а то и меньше. Были ведь и совсем удачные командировки. Усевшись за стол, полковник вытряхнул из сигаретной пачки найденные ночью обертки конфет и задумался. Итак, у Славина не было этих конфет в карманах, не было их и дома. По крайней мере на виду, в серванте. Но, может быть, его кто-то угостил? Может быть, случайно купил в каком-нибудь ларьке? Все может быть. Интересно, а не сохранились ли на этих обертках отпечатки пальцев?
В кабинет вошел капитан Киселев и с любопытством уставился на обертки, скрученные в небольшие шарики.
— Слушай, Захар Яковлевич, у меня к тебе просьба. Ты мог бы вызвать сюда эксперта-дактилоскопа?
— Пожалуйста! — Капитан направился к двери.
Но Дорохов снял трубку и протянул ее Киселеву:
— А ты по телефону. Пока эксперт придет, мы покурим.
Киселев набрал номер, попросил эксперта зайти к ним в кабинет и уселся рядом с Дороховым.
— Скажи, пожалуйста, у вас много нераскрытых преступлений? — спросил полковник.
— Да нет… В этом году повисли у нас две квартирные кражи в новых домах, одно мошенничество и хулиганство в сквере. Возле той самой беседки. Вернее, не хулиганство, а драка с телесными повреждениями. Потерпевших двое, оба избиты, оба в больнице отлежали. Знают, кто их бил, а не говорят. Вот и все нераскрытые. С прошлого года у нас магазин один остался, трикотажный. Воры разных шерстяных вещей вывезли чуть ли не полмашины. По этому делу мы работали, работали, и всё безрезультатно. Из области приезжали, помогали, но тоже без толку. Установили, что у преступников была машина, но какая, точно не знаем. Скорее микроавтобус «УАЗ» или рижский «РАФ». Здесь всех своих перебрали. Наверное, гастролеры какие-то. Правда, этим делом сам Афанасьев занимался.
— А у соседей как?
— У соседей по-разному. В Степном районе всегда тишь да гладь, вот только в начале лета взяли магазин, тоже на машине.
— Раскрыли?
— Нет. Недавно я разговаривал с начальником райотдела, говорит, что никак не найдут. Другой ближайший район у нас Железнодорожный, очень беспокойный. Райцентр — узловая железнодорожная станция, так там — что проходной двор; и преступлений много и не раскрытые есть. Недавно магазин «Ткани» обворовали, несколько рулонов дорогих материалов. Милиционер воров заметил и пытался их задержать, но они машиной сбили его с ног и скрылись. Он с переломом бедра в больнице. Эти преступники угнали перед кражей «Москвич», а потом бросили.
Киселев рассказывал, а Дорохов делал у себя в блокноте какие-то пометки. Оба и не заметили, как в кабинет вошла пожилая женщина:
— Вызывали, товарищ капитан?
— Как же, как же, просил. — И, обращаясь к Дорохову, продолжал: — Позвольте представить вам, товарищ полковник, нашу криминалистическую науку — старший эксперт Анна Сергеевна Смирнова, тоже капитан милиции, великий специалист дактилоскопии.
— Ну, так уж и «великий»! — улыбнулась Смирнова и протянула руку Дорохову.
Женщине пододвинули кресло, и Дорохов пододвинул к ней найденные возле жасмина шарики. Эксперт взяла чистый лист бумаги, развернула на нем конфетные обертки, откуда-то из кармана платья достала пинцет, небольшое увеличительное стекло и, расправляя каждую бумажку концами пинцета, стала внимательно рассматривать.