Страница 8 из 22
В якутском мифе испытания, связываемые с рождением шаманов, описываются так: Мать всех Зверей, огромная орлица с железными перьями, когтями и клювом, высиживает шаманов: великих по три года на верхних ветвях дерева, а тех, кто попроще — по году, и на нижних ветках. Младенец вверяется заботам одноглазой, однорукой и одноногой шаманки-духу. Та поит его кровью в железной колыбельке, а потом передаёт трём чёрным духам, которые разрубают его на части и разбрасывают по сторонам. Шаману будет под силу исцелить заболевшего от тех болезней, чья злая сущность получила кусочек его плоти. Великих шаманов расчленяют трижды.
Хотя шаманизм сибирских и урало-алтайских народов привлекал главное внимание антропологов и этнографов, сходные практики и переживания, включая болезнь и посвящение, существуют и у народов Юго-Восточной Азии, Австралии, Океании, Африки, а также у индейцев Северной и Южной Америк. Согласно Мирча Элиаде, признанному авторитету в области изучения шаманизма, шаманы внесли значительный вклад в изучение смерти и связанных с ней переживаний (т. н. «загробную географию»). Повествования об их путешествиях являются, кроме того, важнейшим источником эсхатологической мифологии. Посредством повторяющихся магических странствий шаманов неизвестный и пугающий мир смерти обрёл форму, структуру, постепенно становясь всё более знакомым и приемлемым для их сородичей. Понемногу область смерти стала восприниматься как познаваемая, а сама смерть — как ритуал перехода в духовную форму бытия.
Мирча Элиаде называл шаманизм «архаичной техникой экстаза» (Eliade 1964). Однако значение термина «экстаз» здесь отличается от привычного: его следует понимать в изначальном древнегреческом варианте как выход из себя (ek-stasis), как шаг за пределы собственного «я». Видения шаманов вовсе не всегда полны радости и блаженства, весьма часто они пугающи и мучительны. Как мы увидим в дальнейших частях книги, многие переживания, характерные для шаманского кризиса посвящения — поглощение, чрезмерные эмоциональные и физические муки, испытание огнём, погружение в нечистоты и расчленение — регистрируются в психоделических сеансах с испытуемыми, которые фокусируются на процессе — психодуховной смерти и возрождения.
Господствующие направления психиатрии и антропологии чаще всего характеризуют психодуховные кризисы шаманов и самих этих людей как патологию. Диагнозы ставятся самые различные, от шизофрении, психоза пограничного состояния и эпилепсии до обострения истерии и «защитной реакции, обусловленной традиционной культурой». Есть много признаков, совершенно определённо отличающих шаманский кризис от шизофрении. В феноменологии преобладает мистическое измерение, отсутствует прогрессирующий распад личности, а также характерна высочайшая культурная функциональность. Опытные шаманы чувствуют себя как дома и в обычной, и в изменённой реальности, успешно действуя в обеих. Они чаще всего активно проявляют себя в общественных, экономических и даже политических вопросах — как охотники, садовники, фермеры, политические деятели, художники и ответственные члены семьи. Шаманы демонстрируют замечательную энергию и выносливость, высокий интеллект и лидерские качества. Будучи высшим авторитетом в вопросах ритуалов и мифологии, они обладают глубоким практическим знанием территории смерти и умирания.
Современные исследования сознания и работа психотерапевтов с людьми, спонтанно переживающими изменённые состояния сознания, привели к радикальной перемене представлений о природе «шаманской болезни». Они показали, что при правильном понимании и поддержке духовно-психические кризисы разного рода могут способствовать исцелению, духовному раскрытию и глубокой позитивной трансформации личности. Они также способны дать истинное прозрение природы и различных измерений человеческой души, эмоциональных и психосоматических расстройств, а также природы действительности. Таким образом, шаманские «кризисы посвящения» принадлежат к широкой категории переживаний, способных разрушить жёсткие структуры «эго» и перестроить их в позитивном ключе (Dabrowsky 1966, Silverman 1970 and 1971, Perry 1974 and 1976). Поэтому следует относиться к ним как к проявления не душевной болезни, а, скорее, как к «духовным чрезвычайным ситуациям» (Grof and Grof 1990).
2. ОБРЯДЫ ПЕРЕХОДА: СМЕРТЬ И ВОЗРОЖДЕНИЕ В РИТУАЛЬНОМ ПРЕОБРАЖЕНИИ
Готовы ли вы к тому, что вас сотрут, вычеркнут, отменят, превратят в ничто?
Готовы ли вы стать ничем? Погрузиться в забвение?
Если нет, вы никогда по-настоящему не изменитесь.
Следующим важным примером общественных установлений, предоставлявших в древних цивилизациях и туземных культурах возможность через переживание подготовиться к смерти, являются ритуалы, связанные с переходом из одной социальной группы в другую. Термин «ритуалы перехода» был введён в научный обиход голландским антропологом Арнольдом ван Геннепом, автором первого научного труда на эту тему, впервые признавшего их важность и повсеместное распространение (van Ge
Ритуалы перехода выполняются во время критических изменений в жизни индивидуума или культуры. Их проведение зачастую соответствует важной физиологической трансформации — родам, обрезанию, наступлению половой зрелости, вступлению в брак, началу менопаузы, умиранию. Это стадии в жизни посвящаемых, когда их тело, душа, социальный статус и священная роль претерпевают значительные изменения. Похожие ритуалы связаны с посвящением в воины, вступлением в тайное общество, с календарными праздниками обновления, переселением групп людей на новое место жительства.
В западной индустриальной цивилизации время главных переходов с одной жизненной стадии на другую обычно оценивается негативно. Это безусловно верно по отношению к половому созреванию, вступлению в период зрелости, старости и, конечно, умиранию. Даже роды обрели в нашей культуре несколько отрицательный оттенок, так как роженицу обычно низводят до роли пациентки, отправляя её для родов в клинику. Нередко пренебрежительное отношение к старикам и тем, кто поражён болезнью, особенно такой, которую принято называть «смертельной». Такие люди находятся между жизнью и смертью и поэтому перестают функционировать как полноправные общественные единицы; это одна из причин, почему умирающие зачастую воспринимаются как общественное и экономические бремя.
Автор термина «ритуал перехода» и первого научного труда на эту тему Арнольд ван Геннеп признавал, что во всех изучавшихся им культурах ритуалы такого рода разворачивались по одному типу, делясь на три стадии: отделение, переход и объединение. На первой из них, при отделении, посвящаемых изымают из общественного окружения — семьи, клана или племени. На протяжении следующего за этим периода изоляции они могут оставаться либо полностью в одиночестве, либо в группе сверстников. Утрата знакомой почвы под ногами и отсутствие замены привычному приводит к некоему неопределённому пороговому состоянию, которое антропологи называют «промежуточным». Типичной реакцией, переживаемой испытуемыми, становится сильная печаль из-за утраты привычного образа жизни. Может также возникать страх от лишения опоры, перед неведомым, которое ожидает впереди. Возникающая ситуация весьма похожа на духовный кризис, когда знакомая реальность по чужой воле замещается ситуациями, требующими немедленной духовной перестройки. Однако когда инициация происходит в составе группы при ритуале перехода в племени, пугающий период отделения имеет и положительную сторону. В результате у новообращённых обычно формируется глубокое чувство привязанности и единства друг с другом.