Страница 82 из 138
Я закончил свой разговор, настаивая, что все хорошее в бу-душем может прийти для Болгарии только от России, как это было в прошлом, а для этого мы не требуем ничего другого, как честного соблюдения нейтралитета до конца войны и воздержания от возбуждения смуты в Македонии и злых замыслов против Сербии,
На мое замечание, что мне доподлинно известно — с именами, цифрами и другими подробностями, — что образование чет в Болгарии поощряется и что есть четы, которые уже перешли сербскую границу, король сказал: «Это для меня положительно сюрприз, я уверен, что никакого четнического движения нет». Говоря это, король сказал заведомую неправду, так как мне положительно известно, что дворец снабжал деньгами шефов банд, которые вербовались лицами, имеющими личные и непосредственные сношения с дворцом.
Король просил меня оставить ему как памятную записку заго-товленый мной заранее французский перевод Вашей инструкции и обещал мне, переговорив с Радославовым, дать ответ…
Прошу Ваше высокопревосходительство принять уверение в глубоком моем уважении и неизменной преданности.
А. Савинскии (Царская Россия в мировой войне. С. 66–68.)
22. Секретная телеграмма российского посланника в Софии Л. Савинского министру иностранных дел России С. Д. Сазонову от 26 октября / 8 ноября 1914 г.
Совершенно доверительно
Из предыдущих моих телеграмм Ваше высокопревосходительство знаете, что между компенсациями, которые могут быть предложены Болгарии, Македония занимает в умах и чувствах болгар совершенно исключительное место. С Фракией у болгар связаны слишком тяжелые воспоминания, и, кроме того, они считают, что на эту территорию у них нет конкурентов; к Добрудже они относятся сравнительно холоднее, а Македония стала теперь для всех прямо неотступною мечтой. С другой стороны, по поступающим сведениям видно, что в настоящее время ни Греция, ни Румыния на территориальные уступки не идут. Несмотря на то что война начата нами для защиты Сербии и что мы ей готовим в будущем особо крупные приобретения, конечно, было бы несправедливо отнести исключительно на ее счет болгарские компенсации, особенно в тот момент, когда она так героически борется с сильнейшим врагом, если бы к этому не принуждали ее же собственные интересы. С каждым днем неравная борьба становится тяжелее и тяжелее, убыли в войсках весьма чувствительны, военные припасы и люди истощены и нуждаются в самом необходимом, наступают холода, и от Шабаца до Вальева и Ниша недалеко. Между тем австрийцы, проигрывая кампанию против нас, захотят удовлетворить свое самолюбие, раздавив окончательно Сербию. На это есть прямые указания в телеграмме Штрандтмана № 851 ив том внимании, которое австрийцы стали уделять в последнее время сербскому театру; психологически это только понятно. При этих условиях не благоразумнее ли сербскому правительству самому взять инициативу уступки Болгарии Македонии взамен за выступление болгар на австрийском театре?
Болгары настолько дорожат Македонией, что я уверен, что если с согласия и по почину Сербии мы бы предложили открыто комбинацию, то ни одно правительство не устояло бы пред натиском общественного мнения. Ввиду остроты сербо-болгарских отношений можно было бы позаботиться, чтобы две армии действовали в различных местностях и не были связаны общим командованием. Если бы все-таки было признано более целесообразным, чтобы занятие Македонии произошло после окончания войны, то теперь можно было бы сделать болгарскому правительству торжественное, гарантированное тремя державами Согласия заявление, предоставив правительству сообщить Народному собранию, что если Болгария посодействует успешному окончанию нами войны, то в вознаграждение за это три державы гарантируют Македонию в пределах договора 1912 года. Быть может, при этой комбинации удастся двинуть Болгарию и против Турции. Помимо предохранения таким путем Сербии от полного разгрома и обеспечения содействия Болгарии, это развяжет руки Румынии и Греции. Искушенный опытом, Пашич не может не оценить положения во всем его значении: именно его патриотизм и любовь к Сербии заставят его найти те слова убеждения к сербскому общественному мнению, которые оправдают пред последним его решение.
Савинский (Царская Россия в мировой войне. С. 84–85.)
23. Секретная телеграмма министра иностранных дел России С. Д. Сазонова российским послам в Бордо и Лондоне от 7/20 ноября 1914 г.
№ 3894
Сообщается в Софию и Бухарест
Сообщаю вам текст выработанного мною совместно с французским и великобританским послами заявления болгарскому правительству:
«Правительства трех союзных держав с чувством удовлетворен ния приняли к сведению заявления, сделанные председателем совета министров Болгарии посланнику его величества короля Великобритании в Софии.
Если согласно этим заявлениям Болгария принимает обязательство соблюдать по отношению к Румынии, Греции строгий нейтралитет, державы Согласия гарантируют ей, что при окончательном урегулировании всех вопросов после войны примут во внимание линию ее поведения и предоставят ей значительные территориальные компенсации.
Компенсации эти будут увеличены в том случае, если Болгария решится выступить против Турции или Австро-Венгрии».
Сазонов (Царская Россия в мировой войне. С. 92.)
24. Секретная телеграмма австрийского посланника в Софии графа Тарновского министру иностранных дел Австро-Венгрии графу Берхтольду от 2 декабря 1914 г.
София
Во время разговора со мною министр-председатель сначала настаивал на том, что его не удовлетворяет одно обещание сербских областей, которые займет своими войсками Болгария, и просил письменного подтверждения этого обещания, безусловного или обусловленного нейтралитетом.
Мне удалось его уговорить касательно последнего, но он не надеется, что, если бы он и решился обратиться с этой просьбой к германскому представителю, с которым он по этому поводу еще не говорил, его желание было бы исполнено.
Утратив эту надежду, министр-председатель сказал, что иметь обещание сербских областей, которые будут заняты Болгарией, все же лучше, чем совсем не иметь такового, и что он желал бы его получить.
Я старался его убедить в том, что в письменных заверениях нужды нет, однако он сказал, что придает значение подобному заверению. Он обещал не только держать означенный документ в тайне и никому его не показывать, но и не ссылаться на него в случае, если бы ему пришлось давать объяснения в парламенте, и ни при каких обстоятельствах не говорить, что он получил от нас формальное заверение. Последнее могло бы в случае надобности послужить исключительно как основа разъяснений, которые в таком случае носили бы общий характер.
Хотя я не думаю, чтобы поведение Болгарии в дальнейшем зависело от того, получит ли она от нас означенное обещание, все же я рекомендовал бы его дать под условием абсолютной тайны. Я считаю, что мы можем положиться на обещание министра-председателя, и потребую при этом от него, чтобы он в случае выступления в парламенте с разъяснениями представил на мое усмотрение их текст.
(Царская Россия в мировой войне. С. 95.)
25. Секретная телеграмма австрийского посланника в Софии графа Тарновского министру иностранных дел Австро-Венгрии графу Берхтольду от 13 декабря 1914 г.
София
Министр-председатель спрашивал меня, получен ли мною ответ на мое обращение по поводу письменных заверений в компенсациях.
Я сказал ему, что еще не получил определенного ответа, но что я думаю, что в Вене не склонны давать Болгарии определенных обещаний за ее бездейственность и что, напротив того, там готовы дать заверение относительно той части сербской территории, которая была бы занята болгарскими войсками.
Министр-председатель сказал, что такой ответ вполне соответствовал бы как нашему, так и германскому взгляду на положение вещей, так как и мы, и они, как это вчера было высказано министру-председателю германским посланником, желаем немедленных действий со стороны Болгарии. Правительство же последней могло бы лишь пожалеть о таковом ответе, ввиду того, что представители Антанты обратились к Болгарии с письменным предложением, согласно коего за сохранение нейтралитета Болгарии гарантируется получение большей части Македонии и Фракии до Энос — Мидия. Записка по сему вопросу якобы находится у короля, и сегодня министр не мог мне ее показать.