Немые и проклятые

Фалькон взял еще один пакет для улик, пошел к дороге и собрал немного пыли. Он полагал, что она совпадет с образцами пыли на старом «пежо» Веги.

Ортега, Вега, Монтес, — думал он. И только один еще жив.

Утомленный Рамирес ответил на звонок Фалькона. На бумаге и жестких дисках хранились тысячи снимков, сделанных Мэдди Крагмэн, и задача его не вдохновляла. Апатия испарилась, когда Фалькон рассказал про дом Монтеса близ Альмонастер-ла-Реаль.

— Ты проверил алиби Игнасио Ортеги? — спросил Фалькон.

— Да, но только на ночь, когда умер Рафаэль Вега, — ответил Рамирес.

— Где он был?

— На побережье, в постели со своей женой.

— Я сообщил ему о смерти Пабло в субботу вечером, а в Севилью он вернулся только утром в воскресенье, — сказал Фалькон.

— Если хочешь, могу попросить доказательства на всю предыдущую неделю.

— Не стоит. Не хочу его спугнуть.

— Уже спугнул, если это он устроил поджог, — заметил Рамирес. — Сколько человек знают, что происходило в этом поместье?

— Теперь весь Альмонастер-ла-Реаль. Без подробностей, разумеется, но все знают, что какая-то мерзость. Возможно, они знают про трупы.

— Значит, к вечеру все это появится в новостях.

— У нас недостаточно улик, чтобы привязать Игнасио Ортегу к происходившему в поместье Монтеса. Для начала нам нужно найти поджигателей и получить от них наводку, — сказал Фалькон. — Хосе Луис, оставь Кристину в доме Крагмэнов, возвращайся в управление и все организуй.

Фалькон вернулся в подвал и, зажав в зубах фонарик, скопировал написанное кириллицей на стене. Осмотрев четыре камеры, он понял, что тюфяки облили бензином и подожгли, но в камерах оказалось слишком мало кислорода, и огонь погас.

В город отправили людей за большими пластиковыми листами, которые разложили на выжженной земле. Тюфяки и койки пронумеровали, подняли из подвала и разложили на листах. Фалькон быстро осмотрел стены пустых камер.

Во второй камере он заметил на полу темное пятно, оно тянулось от задней стены до середины комнаты. Фалькон отколол кусочек цемента и положил в пакет. В четвертой камере нашел монетку в один евро за отошедшим куском известки — тоже отправил в пакет.

Снаружи занялись тюфяками, снимали чехлы и просматривали набивку. В тюфяке из второй камеры нашелся осколок бокала для вина. В тюфяке из третьей камеры хранилось настоящее сокровище: использованное лезвие бритвы «Жилетт», на котором осталось несколько волосков.

В три часа сделали перерыв на обед. В Альмонастер-ла-Реаль прибыли Фелипе и Хорхе.

За свиной отбивной с картофелем и салатом Фалькон попросил их сосредоточить внимание на содержимом дома, прежде чем извлекать трупы.

— Сфотографируйте все, метр за метром. Ищите отпечатки на всех предметах, даже если они выглядят полностью обугленными: на телевизорах, видеомагнитофонах, пультах от них. Там много застывшего пластика, возможно, от видеокассет, посмотрите, не остался ли хоть сантиметр пленки. Кроме того, мы ищем личные вещи: деньги, украшения, одежду. Люди постоянно что-то теряют. Руками просеивайте всю землю вокруг дома. Работайте скрупулезно, как по учебнику. Никто, повторяю, никто из тех, кто бывал в доме и участвовал в происходившем, не должен иметь ни малейшего шанса ускользнуть из-за нарушения формальностей.

За столом воцарилась мрачная решимость. Позвонили в соседние города Кортегана и Арасена, чтобы прислали людей для прочесывания участка. К их возвращению в поместье собралось тридцать человек. Двадцать шесть из них Фалькон отправил просеивать землю, а четверых — в помощь Фелипе и Хорхе — выносить из дома вещи.

Все находки фотографировали на месте, записывали в тетрадь вместе с номером кадра и укладывали в пакет. Крупные предметы с различимыми отпечатками оборачивали пленкой. Фалькон попросил Элвиру, чтобы два криминалиста были готовы получать материал и обрабатывать улики.

К семи вечера закончили просеивать почву и осмотрели около двух третей дома. Позвонил Рамирес.

— Нашел я твоих поджигателей, — сказал он. — Теперь собираю группу, съездим за ними. Ребятки живут в Трес-Миль-Вивьендас, и я не хочу, чтобы они ускользнули от нас в этой чертовой дыре.

— Быстро сработал, Хосе Луис.

— Мне повезло, — сказал он. — Я посчитал, что они все сделали поздно ночью, и начал с гаражей по дороге в Арасену, работающих допоздна. Я думал, пусть они не дураки, но ехать по такой жаре легко могли разлениться. Решил, что они не стали бы наполнять все канистры на одной заправке, чтобы не привлекать к себе внимание, стало быть, делали это постепенно, по пути. В двух гаражах вспомнили грузовик и парней, запасавших бензин в пластиковые канистры, но ни в одном не было системы наблюдения. Я проверял дальше, пока не нашел заправку с камерами, и здесь мне повезло. Парни дважды возвращались за бензином. Я поехал туда и посмотрел пленки. Они были в шляпах, то есть опасались камер наблюдения, и я не разглядел их самих и машину, оставленную по другую сторону колонок. Но во второй раз на их месте стоял трейлер, так что им пришлось выехать на освещенное место между колонками и магазином. Камеры направлены так, что снимают происходящее в этой части двора. Номер машины был прекрасно виден.

— Имена узнал?

— Да, и оба имеются в картотеке полиции за мелкое воровство и грабежи. Один был осужден за нападение, но ни один не обвинялся в поджоге.

— Я еду назад с первым же фургоном улик.

Он закрыл мобильный, который тут же зазвонил снова. Алисия Агуадо сказала, что может попросить кого-то из друзей отвести ее в тюрьму на следующую встречу с Себастьяном Ортегой.

Один из полицейских Арасены, у которого были родные в Севилье, вызвался сопровождать фургон с уликами. Фалькон поехал в город один, с такой скоростью, словно стремился навстречу блистательной развязке. По дороге ему пришлось трижды останавливаться, чтобы ответить на звонки.

Первый был от Кристины Ферреры, она сообщила, что просмотрела снимки Мэдди Крагмэн, содержимое жесткого диска и нашла две фотографии, на каждой из которых Марти Крагмэн сидит с разными неизвестными людьми. На одной он оживленно говорит, на другой, кажется, чего-то ждет. На обоих снимках он был или на заднем плане или с краю. Тот, где Марти на заднем плане, хранится в компьютере, и ей пришлось увеличить эту часть снимка, чтобы убедиться, что это он.

Вторым позвонил Рамирес. Поджигателей уже арестовали, он проводит обыск в их квартире.

Третий звонок был от Элвиры. Он раздался, когда Фалькон уже почти доехал до главной улицы Севильи. Комиссар хотел его видеть сразу же по прибытии в управление.

Фалькон направился прямо к нему. Секретарша уже ушла. Дверь в кабинет была открыта. Элвира сидел за столом и всматривался в него, как будто размышлял о страшной потере.

— Что-то происходит, — сказал Элвира, указывая Фалькону на кресло.

— В любом случае, похоже, ничего хорошего.

— Сверху жмут… непонятно, от кого идет давление… — сказал Элвира. — Статья, которая появилась утром в «Севильском вестнике»…

— Днем она вас не слишком беспокоила.

— Пространный некролог и в то же время очень точно направленная информация. Никаких причин самоубийства Монтеса, никаких заявлений, но люди, которые «знают», дочитав статью, не сомневались, что там есть подтекст, и подтекст серьезный. На этот подтекст отреагировали высокие чины из мэрии и влиятельные члены андалузского парламента. Они хотят знать положение вещей в нашем… учреждении.

Фалькон начал было что-то говорить, но Элвира поднял руку:

— Мне только что доложили еще о двух происшествиях, которые можно считать несчастными случаями в отпуске, а можно зловещими совпадениями. Доктор Альфонсо Мартинес, член андалузского парламента, находится в реанимации, после того как его машина вылетела с трассы на шоссе из Херес-де-ла-Фронтера и врезалась в мост. А жена Энрике Альтосано нашла одежду мужа, сложенную кучкой на берегу между Педро-де-Алькантара и Эстепоной, и сообщила об этом властям. Побережье сейчас обыскивают, но тело пока не нашли. Он работал в отделе планирования севильской мэрии, отвечал за лицензирование нового строительства.