Страница 5 из 168
Если Иордан не прошел регулярного школьного курса и не изучал "тривия" 56, то, следовательно, не имел образования, которое называлось "грамматическим" 57. Это и сказалось на его стиле, тяжелом, вязком и скучном, полном неправильностей. Но, с другой стороны, он, несомненно, обладал значительным запасом достаточно широких познаний, приобретенных, надо думать, не школьным путем.
Иордану был знаком греческий язык. Несомненно, от себя, а не следуя Кассиодору, написал он такие слова: "ut a Graecis Latinisque auctoribus accepimus" (Get., 10). Нет никаких оснований предполагать, что Иордан лишь для эффекта вставил в предисловие к "Getica" замечание о сделанных им самим добавлениях из греческих и латинских авторов 58. Трудно думать, что объяснения, даваемые в 117 ("in locis stagnantibus quas Graeci ele [hele, haele] vocant") и 148 ("??????? id est laudabiles"), были удержаны в памяти и вписаны механически, а не внесены, исходя из собственного понимания языка и его толкования. К тому же Иордан, по мнению Моммсена, имел возможность с детства слышать и понимать греческую речь, живя в местах, где как раз соприкасались латинский и греческий языки ("когда жил во Фракии, т. е. у самых границ обоих языков" - "cum vixerit in Thracia, id est in ipsis confiniis linguarum duarum" - Prooem., p. XXVII). Добавим, что и Кассиодор, родиной которого была южная Италия, знал, вероятно, греческий язык с детства.
Вряд ли все упоминаемые, а иногда не названные, но использованные в "Getica" авторы прошли только через руки Кассиодора, вряд ли исключительно он мог привлекать латинские и греческие источники. Ведь и сам Иордан, только что просматривавший тексты, нужные для компилирования "Romana" 59, мог и в "Getica" - иной по форме и назначению работе - применить материал из проштудированной им литературы.
Нет данных для категорического отрицания знакомства Иордана с древними историками и географами. В его трудах есть то явные, то скрытые следы Ливия и Тацита, Страбона и Мелы, Иосифа Флавия и Диона Кассия; он пользовался географическими картами и читал Птолемея, не был чужд и более "новой" литературе, обращаясь к Дексиппу, Аммиану Марцеллину, Орозию, Иерониму, Сократу, готскому историку Аблавию 60 и др. Иордану были знакомы "Энеида" и "Георгики" Вергилия, откуда он иногда брал цитаты, чаще же заимствовал некоторые обороты 61. Наконец, для последних страниц обоих произведений он отчасти использовал новейший труд своего современника Марцеллина Комита.
Требуется только одна оговорка при анализе источников работ Иордана: в "Romana" можно констатировать его собственные кропотливые выборки из авторов, но в "Getica" невозможно до конца выяснить, какие авторы были привлечены Кассиодором (и, следовательно, только перенесены в сочинение Иордана) и какие из них были использованы непосредственно составителем "Getica" 62. Во всяком случае едва ли было бы возможно поручить написание ответственного труда (который предполагалось составить по произведению автора, не только просвещенного, но и влиятельного, да к тому же еще здравствовавшего в те годы) человеку, незнакомому с литературой. Изучение того, что написал Иордан, не допускает вывода, что он был стилистом, но вполне доказывает, что он был начитан и образован.
Возвращаясь к слову "agrammatus", нельзя не добавить, что прием самопринижения был, как известно, обычен у средневековых авторов. Так, например, Григорий Турский, несколько раз сопоставлявшийся нами с Иорданом, объявляет себя невежественным и глупым ("insipiens"), неумелым ("inperitus"), чуждым искусства писателя ("iners"); он представляет себе, что litterati могли бы обратиться к нему со словами: "О rustice et idiota!" С этими словами созвучны и слова равеннского географа (VII-VIII вв.), который написал: "Licet idiota, ego huius cosmographiae expositor" (IV, 31), рекомендуя себя как автора географического обозрения и украшаясь смиренным эпитетом "idiota" (???????) - "необученный", "несведущий". Оба эпитета - "agrammatus" и "idiota", вероятно, восходят к фразе из "Деяний апостольских" (IV, 13): апостолы Петр и Иоанн были "люди некнижные и простые" ("homines essent sine litteris et idiotae", ??? ???????? ?????????? ????? ??? ?'??????).
Вместе с эпитетом "agrammatus" Иордан - единственный раз на протяжении всего текста "Getica" - назвал свое имя: "Iorda
Ко второму периоду жизни Иордана, когда он, как мы предполагаем, стал "ортодоксом", католиком, и вступил в число так называемых religiosi (после того как отказался от арианства и оставил профессию нотария), относится его литературная деятельность. Она длилась недолго, всего только в течение двух лет, но была плодотворна.
Иордан написал два довольно больших сочинения. Одно посвящено истории Римской империи, второе - истории готов. Автор представил в своих трудах две стороны политической и идеологической жизни раннего средневековья: продолжала жить "Romania", вступила в жизнь противостоящая ей "Gothia".
Изданию текстов обоих произведений 67 Иордана Моммсен предпослал обширное вступление - "Prooemium", представляющее собой исследование о Иордане, о его трудах и их источниках, о рукописной традиции и о предшествовавших изданиях. Многое в этом исследовании и до наших дней сохранило научную ценность.
В предисловиях к своим сочинениям Иордан дал им определения, которые и принимаются как их заглавия; но определение истории Рима как "Сокращение хроник"68 (что вполне соответствует сущности работы) неясно, а наименование истории готов - "О происхождении и деяниях гетов" 69 - длинно, поэтому принято пользоваться теми обобщающими названиями, которые предложил Моммсен: "Romana", "Getica".
Оба предисловия 70 Иордана написаны в форме обращения к лицам, побудившим автора создать эти труды. "Romana" преподносится Вигилию, которого автор называет другом и братом, употребляя при этом эпитеты "благороднейший" ("nobilissime") и "превосходный" ("magnifice"), что указывает на высокое общественное положение и знатность Вигилия, который, по-видимому, был крупным должностным лицом 71. Общим другом (communis amicus) Иордана и Вигилия был Касталий, для которого написано второе сочинение - "Getica". Касталия Иордан называет просто другом и братом, без каких-либо эпитетов.
Отчасти следуя традиции, по которой пишущий обычно изображал себя недостойным своего дела и уничижительно определял свое произведение, отчасти же, вероятно, и оттого, что оба его труда были в значительной мере компиляциями, Иордан говорит и о "Romana" и "Getica" как о "работенке", "произведеньице" ("opusculum"); плод своих усилий он называет "историйкой" ("storiuncula", - Rom., 6), "малой, весьма малой книжечкой" ("parvus, parvissimus libellus", - Get., 1; Rom., 4); признается, что составляет свои труды "бесхитростно" ("simpliciter"), без всякого "словесного украшательства" ("sine aliquo fuco verborum", - Rom., 7) и вообще не имеет к этому дарования, не обладая ни опытом ("nec peritiae"), ни общим знанием жизни, людей, дел, что передано широким понятием conversatio.