Страница 25 из 29
Больше у него нет мыслей, и это пугает. Он напрягает память — что-то забылось?
«Все вложили труд в мой батискаф. И только дядя… Симфонии моря… Зачем? Что это дает вот в такие минуты, когда даже другое — нужное, необходимое — не может помочь?»
Он вскакивает с места, подбегает к стене и изо всех сил бьет то ней кулаком. Многослойная обшивка гасит звуки. Она защищает от огромного давления воды его тело, его плвчи, ноги, череп. Но эти тонны все рав. нодавят на его мозг и — тут обшивка бессильна.
Аккумуляторы беспрерывно заряжаются от морской воды, приборы очищают эту воду и превращают ее з питьевую. А другие приборы добывают из морской воды кислород, необходимый для дыхания. У него есть и пища — ее хватит на столетия, потому что питательные водоросли размножаются быстрее, чем он употребляет их.
Все предусмотрено. Он может ждать, пока его найдут. Он не умрет ни от удушья, ни от голода, ни от жажды. Все предусмотрено. Короткий смешок переходит в смех, в хохот. Да, он не умрет от голода, его не раздавит толща воды, но она раздавит его мозг! Он сойдет с ума — вот что с ним случится. И тут бессильны и мудрые конструкторы двигателей и проницательные биологи, вырастившие эти замечательные водоросли.
Если бы услышать звук человеческого голоса! Если бы не эта проклятая тишина, окутавшая его, словно толстое ватное одеяло… Он хватает все, что подворачивается под руку, и швыряет куда попало. Предметы ударяются о стену и беззвучно падают на пол…
Он устает и опускается в кресло. Его рука шарит по столу-что бы еще бросить? Она натыкается на маленький незнакомый ящичек. Сейчас бы горько улыбнуться, если бы улыбка получилась… Это подарок дяди — его симфонии, записанные на пленки. «Не ирония ли судьбы, что ящичек попался под руку именно сейчас? Чего же вам, привередник? Напились, наелись… Не желаете ли еще и концертик послушать? Вкусить духовную пищу?»
Хохот сотрясает тело. Вялая рука раскрывает ящичек и вставляет пленку в магнитофон.
Тихая музыка наполняет каюту. Сквозь нее прорываются раскаты хохота. Но почему-то они становятся все реже.
Он поворачивается в кресле и прислушивается.
Где-то журчат и перезваниваются ручьи. Затем они сливаются воедино и шумят водопадом.
Поют птицы… В саду на рассвете…
Он слышит, как просыпается земля, как тянутся вверх деревья и травинки, как шуршит по крыше благодатный дождь, а в хлеву мычит корова.
И вот уже в мелодии появляются ликующие звуки.
Это проснулся человек. Он берет в руку молот и ударяет по наковальне. Он выходит в поле, и спелая рожь, ласкаясь, трется о его колени и расступается перед ним. Он садится в самолет и, рассекая со свистом воздух, несется ввысь.
Солнце играет на крыльях. Поет пропеллер. Поют деревья и травы, оставшиеся на земле. Поет коса в поле и молот в кузнице…
Музыка накатывает волнами. Это волны моря. Тысячи зеркальных осколков солнца переливаются в них, слепят, взрываются брызгами. Вскипает белая пена у носа корабля. А на мостике — его отец. Звенит цепь. В воду опускается мощный батиcкаф — океанское чудище. Распахивается океам. Батискаф начинает погружение. Лучи прожекторов прорезывают океанские пучины. И лучи поют. Торжествующе и нежно…
И он понимает: это ищут его. Люди не оставляют человека в беде. Они cпешат к нему, к Володе Уральцеву.
Он вспомнил свое имя, свою фамилию. Он говорит себе: «Распустили нервишки, Владимир Уральцев. Стыдно!»
Тонны воды по-прежнему давят на его батискаф. Но что они могут поделать против обшивки?! Он улыбается — теперь уже по-настоящему.
А музыка катит cвою волнy…
ЗА ПОРОГОМ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТИ
Рассказ-шутка
Первое, что Виталий услышал, когда проснулся, — тихое поскрипывание паркета. Затем донеслось позвякивание ложечки в стакане.
«Может быть, кто-то вошел в комнату?»
Виталий приоткрыл глаза. Увидел знакомый стол, а на нем бронзовую статуэтку индийской танцовщицы. Он ясно различал браслеты на ее руках, а ведь они были меньше миллиметра в ширину
«Неужели утро? Проспал?»
Он бросил взгляд на будильник — час ночи. Шторы на окнах плотно задернуты. В комнате, несомненно, должна быть полная темнота.
Виталий скользнул взглядом по лотолку. На люстре неподвижно сидела муха. Ом отметил поблес кивание крылышек и то, что различает даже ее ножки. В комнате чувствовался сильный аромат духов «Белая сирень». Виталий вспомнил, что несколько дней назад сюда заходила Лена. Она всегда душилась «Белой сиренью».
Следовательно, опыт удался.
Неудержимое ликование охватило Виталия. Он перешагнул порог доступности! Он — первый из людей способен слышать то, чего не слышит настороженное ухо антилопы, видеть то, чего не замечают в темноте зеленые глаза кошки, чувствовать запах, который не уловила бы самая лучшая ищейка!
В мире вокруг людей и в самих людях существует множество вещей и явлений, которые человек без помощи приборов не может ощутить и познать. Слабые излучения, ничтожные колебания воздуха и другие воздействия не вызывают реакции у его органов чувств, не достигают порога раздражения, при котором возникает нервный имшульс.
Это — порог, которым природа отгородила от человека тысячи тайн.
А он, молодой ученый (Виталий скромно поправился — пока еще студент-практикант), перешатнул этот порог! Он участвовал в создании препарата, способного изменять качества нервных клеток и тем самым в сотни раз повышать степень чувствительности. Правда, профессор Илья Фомич предупреждал его, что принимать этот препарат опасно.
— Природа весьма и весьма предусмотрительна, произнес профессор свою поговорку, изрядно надоевшую Виталию. — Ее ограничения часто имеют значение защиты и переступать их нужно обдуманно. Иначе…
Но Виталий сейчас не хотел вспоминать все слова профессора. Ему опостылели опыты по бесконечной медленной лесенке: микробы, морские свинки, кролики, собаки… И на словах отказавшись от рискованного эксперимента на себе, он тем не менее уже месяц назад решился осуществить его.
Подумать только, какие перспективы открывает препарат перед человеком! Что бы, например, мог сделать разведчик, если повысить его чувствительность в сотни раз? Или спортсмен? Или космонавт на неизвестной планете?!
Виталий взял со стола блокнот и записал туда первые ощущения, впечатления и мысли. Затем сел на кровати и сунул ноги в тапочки,
Ого! Все же его новое положение связано с мелкими неприятностями. Ведь раньше он никогда не чувствовал, что левый тапочек жмет.
Виталий перебросил через плечо полотенце и направился в ванную. Он передвигался медленно, прихрамывая и прислушиваясь к разнообразным звукам, которые вызывал каждый его шаг.
Открутил кран. Плеск воды оглушил его, словно грохот водопада. Привычно подставил руки под серебристую струйку, вскрикнул и тут же отдернул их. Холодная вода, которой он ежедневно умывался, теперь обжигала.
Однако выход нашелся быстро. Нужно привыкать постепенно. Закаляться. Он набрал воду в чайник и поставил на огонь.
Через минуту снял чайник, наполнил кружку. И снова неудача. Теплая вода казалась кипятком. Пришлось разбавлять.
Внезапно раздался пронзительный трескучий звук.
До Виталия даже не срезу дошло, что это он чихнул. Вскоре он уже привык к этим мелким неприятностям. Откуда у него такой сильный насморк? Что за чертовщина? Ведь он же никогда не простуживался. Неужели переохлаждение?
Ну что ж, со всякими преимуществами связаны свои неудобства. Нужно научиться ориентироваться в новом положении, освоиться с ним, привыкнуть. Ведь способности человеческого организма развивались и совершенствовались на протяжении тысячелетий, передавались по наследству, люди их осваивали постепенно, с детства. Привыкнет и он.