Страница 9 из 14
Бойкий юнец не обманул ожиданий более опытного бойца. Лезвие шпаги попортило одежду моррона и тут же скользнуло обратно, а его хозяин быстро вышел из глубокого выпада и нанес следующий, рубящий удар. Легкий клинок шпаги проделал в воздухе дугу и буквально в следующий миг ринулся к горлу моррона, притом коварно, снизу, намереваясь хотя бы едва полоснуть его кончиком, если не разрезать артерию, то уж точно причинить боль, а затем, используя силу инерции, вернуться с пика своего дальнейшего взлета и обрушиться на раскрасневшуюся, потную физиономию Штелера по скользящей косой сверху.
Барон знал этот прием, он назывался «виверийский росчерк» и был весьма популярен среди любителей покрасоваться на глазах у впечатлительных дам. Впрочем, положа руку на сердце, Штелер признавал, что трехэтапная комбинация была не только эффектной, но и эффективной, да и за ее исполнение юнцом был готов поставить наивысший балл.
Однако и на этот раз шпага противника лишь дважды полоснула воздух, так и не задев отпрянувшего назад лица. Разочарованный второй подряд неудачей, Одо не потерял хладнокровия, как это случилось бы с доброй половиной его сверстников, а, наоборот, стал действовать осмотрительней и хитрее, разбавляя новые комбинации довольно простыми, но быстрыми и точными одиночными ударами. Штелер не отвечал, лишь сохранял дистанцию, что было довольно сложно, и не поддавался на провокации, прекрасно зная, что некоторые противники очень любят якобы совершать ошибки и случайно открываться для удара. Образно выражаясь, они кладут в мышеловку свежий пахучий сырок и надеются, что наивный зверек попадется.
Для зрителей прошла всего пара минут утомительного, однообразного действа, более походившего на танец, чем на бой, ведь клинки дуэлянтов ни разу не поприветствовали друг дружку звоном при встрече, зато ноги и все остальные части тел сражавшихся проделывали невероятные как по быстроте, так и по сложности движения. Дамы в карете с герцогским гербом скучали, юноши возле лошадей тоже были не в восторге от увиденного. Молодая знать ожидала совсем иного, она жаждала скрежета стали и крови. К тому же были еще обстоятельства, о которых не следовало забывать.
– Да что вы возитесь, барон?! Быстрее заканчивайте! Времени нет пируэты выписывать! Хотите потанцевать, так приходите завтра на бал! – вновь донесся из экипажа герцога рассерженный девичий голосок.
Выкрик дамы на долю секунды привел Штелера в замешательство. Естественно, дочурка правителя Вендерфорта обращалась не к нему, а к сопернику, но как было не среагировать на титул, который он носил в течение долгих лет? К тому же сам голосок нетерпеливой прелестницы уж больно напоминал чудесные звуки, издаваемые прекрасным ротиком той женщины, которую Штелер изо всех сил старался забыть. Он гнал прочь мучительные думы о ней и даже запретил себе произносить имя, когда-то заставлявшее его сердце таять и дрожать в предвкушении сладкой неги.
Всего секундного замешательства порою достаточно, чтобы лишиться головы. Штелер отвлекся на мысли, немного поздновато отпрянул назад при очередной атаке противника, и в результате острая, холодная сталь больно ужалила его в левый бок. Укол был не опасным, но болезненным, да и кровь, тут же хлынувшая из свежей раны, перепачкала и без того неприглядный камзол. Мужская часть аристократической компании, за исключением очнувшегося Нарвиса, предпочитавшего в данный момент горевать над своей безвозвратно попорченной внешностью, одобрительно закричала и громко захлопала в ладоши. Дамы в одной карете весело защебетали, а из другого экипажа донесся грудной, сдавленный вздох, испущенный, конечно же, не притихшей на время поединка Линорой.
Одо приободрился и стал развивать успех, однако, несмотря на кровоточащую рану в боку, противник по-прежнему соблюдал дистанцию и не подпускал его к себе ближе, чем на расстояние в полтора клинка. Затем, отпрыгнув еще пару раз от укола и рубящего сильного удара сверху вниз, Штелер наконец-то решил перейти к активным действиям, притом отнюдь не из-за боязни истечь кровью. Колотая рана в боку быстро затягивалась и уже почти не причиняла боли. Он достаточно изучил противника, да и время стало играть против него. «Танец» с оружием истощал силы бойца, который был не только гораздо старше врага, но и мучился с похмелья. Моррону лишь оставалось выбрать подходящий момент для молниеносной контратаки, и счастливый случай не замедлил представиться.
Сделав несколько обманных финтов и ложных движений, Одо прыжком сократил дистанцию и ушел с уколом в очередной выпад. На этот раз Штелер не отпрыгнул, а, наоборот, упал на колени, притом немного вперед, одновременно отражая проносящееся над головой лезвие шпаги кинжалом. Не ожидавший его падения, да и уже привыкший к постоянным отскокам юноша даже не успел осознать своей роковой ошибки, как его живот чуть повыше ремня пронзил меч. Лезвие прошло снизу вверх, мгновенно разрывая напрягшиеся мышцы брюшины и углубившись во внутренности.
Согласно неписаным правилам боевого искусства, Штелеру следовало бы довести начатое до конца: пронзить юношу насквозь и, во избежание его ответного, идущего из последних сил удара шпагой по голове, резко провернуть меч, не только расширяя рану, но и заставляя тело врага забиться во всепоглощающих судорогах боли. Однако победитель поступил иначе, можно сказать, проявил слабоволие и неуместный гуманизм, которые, вполне возможно, возымели бы плачевные последствия. Он вытащил из раны меч и, не в силах быстро подняться с колен, упал на траву, пару раз перекувырнулся, отдаляясь от так и застывшего в выпаде врага, а только затем, уже не спеша, встал на ноги.
К тому времени придерживающее левой рукой свои внутренности живое изваяние наконец-то издало первый хрип, заменивший крик, и, обильно орошая траву капавшей с распоротого живота и идущей ртом кровью, повалилось на спину и закрутилось волчком, борясь с обрушившимся на него шквалом боли. Зрители были в шоке от жестокой развязки вроде бы невинного «танца», к которому уже успели привыкнуть. Из обеих карет донеслись стоны да охи; обезображенный Нарвис на миг позабыл о собственном горе и застыл, широко разинув окровавленный, беззубый рот; и только дружки поверженного вожака, обнажив шпаги, сделали шаг вперед, но уж больно нерешительно, как будто исполняя обязательный ритуал, иным словом, ничего не меняющую, но успокаивающую совесть формальность. Одного взгляда моррона оказалось достаточно, чтобы мстители отступили и вложили оружие в ножны.
– Лучше дружку помогите! – изрек запыхавшийся Штелер, отдаляясь от места схватки, но на всякий случай не убирая меча, с лезвия которого свисала и капала отвратительная багровая масса.
Не тратя драгоценного времени, ведь испуг молодых аристократов мог в любой миг смениться приступом лютой ненависти и привести к новой, на этот раз уже совместной атаке, Штелер приблизился к стоявшему прямо напротив размытого мосточка экипажу вельмож и двумя сильными ударами меча срубил с петель дверцу. Это ему удалось, поскольку кузнецы герцога заботились прежде всего о красоте, а не о прочности конструкции, предназначенной в основном для парадных выездов и недалеких поездок. Правитель Вендерфорта, да и все члены его семейства, покидали пределы города и окрестных владений нечасто, но вот зато кареты меняли не реже, чем раз в пять лет. Так требовал высокий статус аристократической династии, дамы из рода герцога Вендерфортского не могли, не имели права позволить себе отставать от веяний дворцовой моды.
Внутрь украшенного дорогой обивкой салона полетели щепа и кровавые брызги с меча. В ответ оттуда послышались визги, шебуршание складок платьев, учащенное хлопанье вееров и шепот страстной мольбы, обращенной то ли к пришедшему по их души чудовищу, то ли ко Всевышнему. Моррон не хотел еще пуще пугать не привыкших к жестокостям дамочек, да и желание побеседовать в нем не проснулось, поэтому, воткнув в землю меч с кинжалом, победитель схватки, по-стариковски кряхтя, нагнулся, поднял украшенную позолотой с золотыми завитушками дверцу и, забавно переваливаясь с боку на бок, потащил добычу к размытой дождем переправе.