Проект "Эволюция - 2"

Я все это видел, на миг ужаснулся тому, что итальянец и вправду впутал меня в какую-то темную историю, интересующую по меньшей мере чью-то контрразведку, но отступать было некуда - и я прижал футляр носком ботинка.

Гизе между тем поспешил к стойке и, пробыв в кафе всего несколько минут, вышел без оглядки. Вероятно, он изобразил спешащего человека, которому уже не обойтись без чашки кофе.

У меня разболелась голова. Просидев еще минут десять, я огляделся и, не заметив ничего подозрительного, откатил футляр к стулу, нагруженному покупками. Собирая свертки, я ронял их на пол и таким образом исхитрился нагнуться за тайной передачей.

До гостиницы я добрался без приключений на городском транспорте… Впрочем, в дороге меня не оставляло ощущение, что за мной следят. Я пытался успокоить себя мыслью, что если бы явка была раскрыта, то разумнее всего было брать нас обоих на месте с поличным…

В сигарном футляре я нашел плотно свернутый лист бумаги с машинописным текстом через один интервал, несколько фотографий и еще одну рождественскую открытку, исписанную тем же почерком, что и те, что были присланы мне накануне.

Первым делом невольно я перебрал фотографии. Одна из них была групповой: посреди какого-то лабораторного помещения были сняты пятеро: трое в белых халатах, остальные - в черной форме офицеров СС… Знаков отличия я не знал, но по солидным фигурам предположил высокий ранг… Среди «белых халатов» был и Маттео Гизе. Все непринужденно, с оттенком делового довольства, улыбались… Остальные фотографии были портретами незнакомых штатских личностей с нордическими чертами лица.

Открытка содержала следующие слова: «Я думал послать Вам эти фотографии и свое письмо прямо в гостиницу и не устраивать Вам все эти шпионские трюки, которые, несомненно, произвели на Вас угнетающее впечатление, но не решился. Быть может, я оказался не прав, но мне трудно убедить себя, что я глупее их».

Я могу похвастать хорошей памятью: прошло больше тридцати лет с того вечера, а я помню текст письма, которое прочел всего дважды, почти наизусть:

«Уважаемый синьор Булаев!

Однажды я осознал, что одного лишь Вас, красного атеиста, я могу сделать своим исповедником, - и я страшно удивился своему открытию. Когда-то Вы прочитали строки из Марио Пратези. Это - одно из моих любимых стихотворений. Тогда я сразу признал, что Вы могли бы стать мне близким другом… К тому же я пришел к выводу, что только вы, русские, не подавленные фрейдизмом, не угнетенные мелочностью, благополучием и риторикой, - только вы будете способны изгнать из Европы вселившегося в нее дьявола. Вы сделаете то, что уже не под силу всем католикам, праведным и грешным, прочитай они хором хоть тысячу молитв. Помоги Вам господи!

Я случайно узнал, что Вы приехали в Париж, и понял, что это - мой последний шанс.

Последнее десятилетие объектом моих интересов были не бактерии, а простейшие, особенно колониальные формы. Главная тема моих трудов и размышлений осталась незыблемой: наследственность и радиоактивность.

Сразу перейду к существу дела, ибо пишу не мемуары Нобелевского лауреата, а скорее отстукиваю короткий сигнал SOS (хотя спасти мою душу сможет теперь, по-видимому, только та служба, что некогда унесла из лап Мефистофеля душу старика Фауста).

Итак, мне страшно повезло. Волею чистого случая я сделал открытие… С помощью направленного воздействия мне удалось вывести формы простейших, которые были способны невероятно быстро размножаться и при определенных, заданных, условиях образовывать самые невероятные виды и объемы колоний. Когда формирование колонии завершалось, то размножение обычно сходило на нет.

Если Вас уже охватило сладостное предвкушение, вынужден Вас разочаровать: я не предлагаю Вам быть своим наследником, синьор Булаев. Я не сообщу Вам ни вида простейших, ни способа воздействия. Ныне я ни на миг не сомневаюсь, что мое открытие может принести человечеству только зло, какой бы партии ни достались его плоды. Простите мне мое классовое невежество. Я унесу свою тайну в могилу, чтобы не делить ни с кем вину и честно предстать с ней на Страшном Суде.

Итак, передо мной открылась фантастическая перспектива: за кратчайший срок повторить, смоделировать появление на планете многоклеточных организмов. Эта идея приводила меня сразу и в восторг, и в содрогание. Легко ли было не поддаться искушению? Вы - истинный ученый. Вы меня поймете. Реальные последствия таяли в тумане розовых грез и предвкушения славы. Я чувствовал себя демиургом, запускающим на Земле новый виток эволюции.

Мне не хватало новейшего оборудования и кое-каких средств. Меценат нашелся на удивление скоро. Сдается мне, что приборы и штат покладистых подчиненных я получил прямо из рук Сатаны… У меня оставался еще шанс опомниться, но этот тип, как ни странно, предложил обыкновенные чернила, и я подписал контракт. Он был представителем некоего германского концерна. Имя не имеет значения, наверняка оно вымышленное. Само заведение, финансируемое концерном, было секретным, и я обязан был хранить тайну ведения своих работ («до окончательного результата» - так было записано в контракте, и это меня обнадежило). Это произошло в конце двадцать девятого года. Мне было предложено еще некоторое время гастролировать по Европе и писать статьи на любые темы, кроме главной.

Мое предприятие получило в секретных документах наименование «Проект „Эволюция-2"», что, признаюсь, подстегнуло мое честолюбие.

Спустя два года после начала разработок я уже был готов к проведению натурных испытаний. Я сообщил своему начальству, что, хотя колонию «первого поколения сборки» легко дестабилизировать или уничтожить, полной гарантии контроля и изоляции быть не может, поэтому эксперименты целесообразно вести за пределами Европы: например, в глухих районах Африки или Латинской Америки. «Представитель концерна» в ответ на мои предостережения вкрадчиво улыбнулся и заговорил со мной эпическим тоном, весьма свойственным современным германским нибелунгам.

- В мировом фольклоре, - начал он, - есть много упоминаний о драконах и других чудовищах. Силен не тот, кто их побеждает мечом, а тот, кто сможет их приручить, стать их хозяином. Итак, первая попытка… В стороне от материка, в горах Шотландии, есть озеро Лох-Несс, весьма глубокое и таинственное. Ходят легенды, что в нем живет и прячется некое чудовище. Я предлагаю вам (предложение прозвучало тоном приказа) сделать старые слухи достоверными…

Так была проведена операция под кодовым названием «Гидра-1». Вскоре в европейских газетах появилась фотография «озерного змея». Вы видели ее? Если нет, то непременно когда-нибудь увидите.

Вслед за «Первой Гидрой» родилась «Вторая» в африканских дебрях, в тех самых краях, где, по преданию, живет существо, похожее на динозавра, - мокеле-мбембе.

Легко догадаться, что моих «чудовищ» можно увидеть, сфотографировать, наконец попросту испугаться. Но поймать их, не зная секрета, отнюдь не легче, чем поймать солнечный зайчик. Колония собирается и распадается сама собой, а команда «сборки» известна только мне. Я не завидую энтузиастам, которые уже ринулись на поимку моих драконов.

Последним этапом работы с простейшими «первого поколения сборки» было моделирование устойчивой человекоподобной формы. Я не хотел спешить, но такое условие диктовал контракт.

Новая серия экспериментов была развернута уже при Гитлере.

Передо мной оставалось одно серьезное препятствие: необходимость наличия большого водоема. «Гидра-1» может существовать только в воде, «Гидра-11» способна выбираться на сушу, но - на очень короткий промежуток времени. Удача, дьявольская удача продолжала сопутствовать мне, и вскоре я сумел получить вид, способный жить и «собираться» на льду или на снегу.

Узнав об этом, «представитель концерна» пришел в восторг.

- О, это феноменально! - воскликнул он. - Воин, встающий из толщи льда. Вот она, арийская истина! Ваше исследование, герр профессор, лучшее доказательство теории «вечного льда» и происхождения разума.

Все они, наци, помешаны теперь на мистическом бреде проходимца Горбигера.

Меня представили фюреру. Клянусь, он именно такой, какой бывает на трибуне: чудовищная, ожившая и порвавшая ниточки марионетка. Крошка Цахес - его младший братишка. Когда по ночам меня одолевают кошмары и я начинаю бродить по темной комнате, мне в голову лезет подозрение, что он, этот одержимый, ведущий нацию, а то и весь мир к катастрофе, всего лишь произведение одного из моих коллег, гением своим и силой темного духа осмелившегося сразиться с самим Творцом.

Итак, была разработана новая операция - «Зубы дракона» (надеюсь, Вам известна эта древняя легенда об армии бесстрашных смертников-головорезов, вырастающих из посеянных в землю драконьих зубов). Однако даже это название (какой намек, какое предостережение!) не образумило меня.

Операция началась. Место действия: Гималаи, Тибет.

Для меня остается загадкой, с какой стати практическому немецкому уму понадобилась вся эта азиатская оккультная мишура. Впрочем, я никогда не задумывался об этом всерьез: не хватало времени.

Меня включили в состав одной из тибетских экспедиций, курируемых самим фюрером. Когда посреди белого ледника медленно поднялась в рост бурая фигура, двое моих спутников (на групповой фотографии они в форме), откинув меховые капюшоны, зааплодировали.

- Шлем! - засмеялся один из них. - Ему не хватает стального шлема и арийского меча.

- Лучше, если вместо меча у него вырастет «шмайсер», - добавил второй нибелунг.

Все это время, вплоть до прошлой осени, я работал не покладая рук. Я был одержим. Я не замечал, что на площадях горят библиотеки, и не обращал внимания на хриплый, истошный лай, доносившийся из всех радиоточек. Я работал, синьор Булаев. Я просто работал.

Но небеса были милостивы, ниспослав мне, правнуку ослепшего Фауста, еще один, последний шанс.

Это случилось в сентябре прошлого года в Нюрнберге. Волею случая (случая?), то есть не имея на то никакого желания, я попал на почетные трибуны стадиона, где проходило массовое нацистское торжество.

И я прозрел!

К каждому почетному месту бесплатно прилагался отличный цейсовский бинокль.

Когда пять тысяч светловолосых мальчиков и девочек, выстроившихся на арене, дружно крикнули «хайль!» и выбросили вперед руки, я невольно поднес к глазам бинокль - и разглядел их лица!

Синьор Булаев! Меня прошило током! Рубашка прилипла к моей спине, а язык - к нёбу, и галстук показался мне затянувшейся удавкой. «Боже!» - прошептал я и прикрыл веки. Но я вновь поднял их и в линзах с перекрестиями узрел то же самое. Это не было страшным сном, это я видел наяву. Их глаза, синьор Булаев, я не в силах описать.

Когда строй на арене смешался и спустя всего несколько мгновений из бесформенной человеческой массы стала образовываться тысячеголовая свастика, быстро принимая строгий геометрический вид, я чуть не застонал и выронил бинокль.

Вот он - плод моей работы! Вот она - моя идея в ее законченном мировом воплощении. Я оказался тлей перед кастой «микробиологов», оперировавших не культурой клеток, но несравненно большим - культурой нации… Превратить нацию в бесформенную массу одноклеточных и, воздействуя на человеческое сознание радиацией идеи мирового расового господства, объединить всех в одно колоссальное безмозглое чудовище!

Меня трясло.

Синьор Булаев! Я всегда бежал политики, но оказалось, что наука - не более чем отражение политики на низшем уровне организации коллективного мышления. Теперь меня в этом не разубедить.

Я едва добрался до дома, до своего прекрасного особняка, арендованного для меня концерном. Мне дали двухнедельный отпуск.

Не стану рассказывать Вам о перерождении моей души и моих целей, ведь я пишу не дневник параноика, предназначенный для личного психиатра, а письмо коллеге (может статься, это последнее письмо, которое я успею написать в своей жизни).

Мне осталось выполнить одну задачу: сокрушить монстра, которого сам же и создал (как видите, я вполне укладываюсь в рамки литературного образа, что будоражил умы европейских романтиков начала прошлого века). Я - единственный, кто знает все секреты «технологии», и мне ничего не стоило внести в культуру «второго поколения сборки» то, что я называю «фактором нестабильности». В скором времени вся эта нечисть начнет дохнуть, не оставляя хозяевам ни одного шанса на реконструкцию. Главного секрета воздействия на аппарат наследственности, я подчеркиваю, не знает никто, никакие описания методик не позволят даже самым головастым биологам и физикам рейха восстановить всю технологическую цепь. Я, поверьте, сумею заморочить им головы. Я, сын сицилийского кузнеца, крепко державшего под языком секреты своего дела, - я невольно замаскировал и свой секрет, кормивший и мое тело и мое честолюбие. Сицилийцы умеют скрывать от хозяев свои мысли, синьор Булаев, за это я могу поручиться.

Скоро «Проект „Эволюция-2"» рухнет, как глиняный истукан. Этим, быть может, я заслужу себе прощение на небесах. В конце концов один раскаявшийся грешник дороже десяти праведников, не так ли?

Моя последняя затея будет стоить мне головы, в этом я не сомневаюсь ни на миг. Вас я оставляю на Земле среди живых единственным честным человеком, знающим правду о Маттео Гизе и способным, я надеюсь, замолить его грехи добрыми делами на ниве микробиологии (не смейтесь над этим приступом сентиментальности и патетики: помните, что по сути дела я прощаюсь с жизнью). Я не решаюсь возложить на Вас задание уничтожить обеих «Гидр» и «Зубы дракона», хотя сделать это в принципе не трудно: достаточно одной канистры керосина и немного терпения, чтобы дождаться, пока колония примет форму. Сам я не успею это сделать. Но боюсь, как бы мое желание не было принято Вами за последнюю волю покойного. Вы - честный человек, и у Вас может хватить ума угробить годы в охоте за призраками. Молю Вас, занимайтесь своим делом. «Гидры» и «Зубы дракона» вполне безобидны: без специфического воздействия извне они не способны эволюционировать. Полагаю, что за несколько десятилетий они исчерпают «потенциал наведенной изменчивости» и вымрут или вернутся к состоянию «дикого вида».

Если Вас все же будет преследовать желание взглянуть на моих «детишек», могу дать Вам совет: ищите их в периоды активного Солнца. Что же касается адресов, то они Вам известны.

В заключение небольшой комментарий к фотографиям. Эти люди - великие злодеи. За военных и политиков я не отвечаю. С этими же имею честь обсуждать едва ли не ежедневно научные проблемы рейха. В их руках германская химия, они хотят превратить человечество в стадо кроликов. Запомните их лица и имена, написанные на оборотах карточек.

Если придет День Возмездия еще на Вашем веку, то военным и политикам вряд ли удастся скрыться, ведь они были на виду. Этим типам гораздо легче уйти в тень. Запомните их и помогите каре господней настичь их.

Прощаюсь с Вам коротко, ибо не люблю слезных лобызаний и напутственных речей.

Будьте счастливы!

Ваш Маттео Гизе».