Страница 14 из 15
– Ничего не скажу, – покорно произнес я. – Наверное, по-своему вы правы... Я – весь внимание!
– Ну-с, так! – Чехов с большим удовлетворением затянулся и выпустил огромное облако дыма. – В общем, вы меня где-то задели. Пробудили, можно сказать, азарт. И, в сущности, вы правы – преступник неизбежно оставляет следы. Может быть, и стоит их поискать. Не знаю, принесет ли это нам с вами удовлетворение, но, как говорится, все лучше, чем по подъездам шататься...
Он хохотнул и сделал новую затяжку.
Я терпеливо ждал, а Юрий Николаевич, кажется, от души наслаждался как сигаретой, так и тем, что курил ее в моем присутствии. Наконец он соизволил продолжить свои рассуждения.
– Итак, что я подумал, – сказал он серьезно. – Если начинать в этом деле с заказчика, то есть с супруги покойного, мы действительно сразу заходим в тупик, о котором я вам говорил. Но если зайти с другого конца? – Он посмотрел на меня суровым взглядом матерого законника. – Исполнитель! Несомненно, он был. И скорее всего он из вашего брата. Сама Зелепукина на убийство не пойдет, я думаю. Она из таких натур, которые при всей своей кровожадности боятся даже вида крови. Поэтому она и платила, не скупясь. Хотя кто ее знает, что она имела в виду, говоря «неплохо заплачу...».
Заметьте, она боялась сама убить, но совершенно не боялась огласки, предлагая заняться этой работой первому встречному. Видимо, она всерьез уверена, что в наши времена убийство не является очень уж предосудительным актом. И, пожалуй, она где-то права... Ваша позиция в этом вопросе была ей совершенно непонятна. Скорее всего она подумала, что вы глуповаты и непрофессиональны. Эдакий врач-недоучка. Но, судя по всему, в скором времени она нашла подходящего врача. – Чехов пронзительно посмотрел на меня и заключил: – Если этот человек действительно существовал и удастся узнать его имя – считайте, полдела сделано. Он наверняка признается. Интеллигенция, уж простите, Владимир Сергеевич, раскалывается быстро...
– Да бог с ней, с интеллигенцией! – нетерпеливо сказал я. – И как вы думаете, где искать этого человека?
Чехов, щурясь от дыма, почесал нос рукой, в которой была зажата сигарета.
– Тут две возможности, – задумчиво сказал он. – Или она продолжала бить в одну точку и этот человек с вашей «Скорой», или она нашла кого-то со стороны. Но вы говорите, что наблюдал Зелепукина профессор Черкасов... Не думаю, что профессор годится в киллеры. Идти в поликлинику, искать кого-то там – пожалуй, это не в характере самой мадам. Не забывайте, что она как-никак из высшего общества... Нет, я все-таки склоняюсь к мысли, что она методически продолжала поиск убийцы среди тех, кто был ей в какой-то степени знаком. То есть среди ваших. Кто, говорите, выезжал к ней после вас?
– Врач Светлышев, Виноградов, потом Четыкин и Екатерина Игнатьевна, с которой я так неудачно побеседовал, – сказал я.
Юрий Николаевич раздавил в чашке окурок, весело посмотрел на меня.
– Да уж, – сказал он. – Но не думаю, что эта беседа будет иметь отрицательные последствия. Судя по вашему описанию, Екатерина Игнатьевна – женщина весьма вздорная и чересчур сосредоточенная на своей драгоценной персоне. Ваши незначительные вопросы давно вылетели у нее из головы. Кстати, склоняюсь все же к мысли, что она здесь ни при чем. Женщина вряд ли доверится женщине, поверьте мне. Особенно если обе женщины стервы. А кто, говоришь, еще там был? – Юрий Николаевич наморщил лоб, пытаясь вспомнить фамилии.
– Светлышев, Виноградов и Четыкин, – повторил я.
– Расскажи-ка мне о каждом из них, – с интересом попросил Чехов.
– Лешку Виноградова я знаю года два, – начал я. – И мне этот парень нравится. Во всяком случае, нравился до сегодняшнего дня...
– Ну, подождите, – успокаивающе сказал Чехов. – Может быть, вы абсолютно не зря придерживались такого мнения.
Я пожал плечами и продолжил:
– Он, конечно, парень честолюбивый, амбициозный и, я бы даже сказал, циничный. Тем не менее он нежадный, общительный, поможет, если попросишь... Чувство юмора у него хорошее.
– А как у него обстоят дела со средствами?
Я вздохнул.
– К сожалению, широта натуры – одна из его сторон. Лешка тратит деньги не задумываясь, а потом мучается, где их взять. Занимает, перезанимает, у меня несколько раз одалживал. Тем не менее, когда они у него есть, охотно сам даст в долг.
– А женщины? Я это к тому, – пояснил Чехов, – что его могла толкнуть на преступление какая-нибудь пассия.
– Вряд ли, – покачал я головой. – Женщин Лешка меняет с легкостью, и я не замечал, чтобы он хоть к одной из них относился настолько серьезно, чтобы пойти на такое. Нет, если это и он, то причины, толкнувшие его на убийство, совсем другие.
Сказав это, я задумался. Расписывая сейчас положительные стороны Лешки Виноградова, я почти уверился в том, что он не может быть убийцей. Но, понимая, что мной движут эмоции, я включил холодный разум и сразу же сказал себе, что никого не стоит раньше времени выбрасывать из списка подозреваемых по личным симпатиям.
– Дальше, дальше, – нетерпеливо прервал мои размышления Юрий Николаевич, и я снова начал говорить:
– Как о враче о Лешке могу сказать только хорошее. Ему бы усидчивости – диссертацию мог бы написать, с его-то данными. Интеллект у парня очень высокий.
– Так, а следующие двое?
– Четыкина я знаю недавно, – задумчиво протянул я. – И, честно говоря, мне он не нравится.
– Почему? – сразу же спросил Чехов.
– На мой вкус, человек он неважный, – ответил я. – Эгоист, педант, интроверт... Да и вообще физиономия у него противная...
– О! – воскликнул Чехов, поднимая вверх палец. – Вы нарисовали типичный портрет убийцы.
– Не знаю, – признался я. – Я понимаю, что могу утрировать, опять же руководствуясь субъективкой, но я говорю честно. Не лежит у меня к нему душа. Какой-то он вечно недовольный, брюзгливый, завистливый... Вы уж извините, Юрий Николаевич, что я всем своим рассказам придаю эмоциональную окраску, просто мне так легче описывать человека.
– Я понимаю, – кивнул Чехов. – Но постарайтесь вспомнить, не замечали ли вы чего-нибудь конкретного за Четыкиным? Вот вы говорите, что он завистлив. А в чем это выражается?
– Он всегда недоволен, если кто-то добивается больших успехов, чем он. Или приобретает что-то, чего он не может себе позволить. Да порой доходит до смешного – Лешка Виноградов как-то утром после дежурства достает из холодильника свой пакет апельсинового сока, так Четыкин его таким осуждающим взглядом окинул! А потом еще и лекцию прочитал: дескать, молодой человек, вот вы плачетесь, где бы денег занять, а сами совершаете непозволительную роскошь... Конечно, это еще не факт, – признал я. – Но как человек Роман Ильич малосимпатичен.
– А как врач? – спросил Чехов.
– Не слышал ничего такого, чтобы можно было заподозрить его в непрофессионализме, – задумчиво протянул я. – Да и вообще врачи нашей клиники отличаются высоким профессиональным уровнем.
Юрий Николаевич явно хотел бы поспорить со мной на эту тему, но сейчас времени на это не было, поэтому он, с сожалением погасив свое желание, сказал:
– Итак, у нас остается последний подозреваемый – как вы сказали, Светлышев?
– Да, – подтвердил я. – Светлышев Вениамин Павлович. Из всей компании, пожалуй, самый заурядный человек. Спокойный, немногословный. Правда, затюканный семейными проблемами. У него взрослые дети, внуки, жена... Все требуют расходов. Еще там у него жилищные проблемы, по-моему. Словом, вполне типичная картина. Но есть один момент...
Юрий Николаевич с любопытством посмотрел на меня.
– Я точно не знаю, – признался я, – но ходят слухи, что Светлышев посещает какой-то подозрительный клуб здоровья, которым руководит не менее подозрительный гуру. Чем они там занимаются на своих занятиях, я, конечно, не знаю, хотя версии по клинике гуляют самые невероятные. В основном судачат женщины, им это интересно. Конечно, девяносто процентов того, что они говорят, можно считать полным бредом, но ведь дыма без огня не бывает. Я слышал, что Светлышев со своими одноклубниками по выходным уезжают в загородные дома отдыха. А ведь на это тоже нужны средства. Ведь наверняка первое, что толкнуло нашего врача-убийцу на преступление, – это деньги?