Страница 162 из 182
— Давай, Джасси! Лучше поздно, чем хреново никогда!
Люди поспешно перестраивались, выходя на позицию; кто-то со звоном обронил алебарду, в рядах раздались насмешливые выкрики. Сержанты раздавали тычки и приказы, солдаты плевали на дрожащие ладони, чтобы придать окончательный блеск шлемам и пряжкам. «Сколько еще? — прикидывала Аш, вслушиваясь в грохот пальбы. — Сколько нам осталось?»
От длинной колонны бургундцев примчался капитан Джонвилль.
— Они подняли целый легион! — он обернулся за подтверждением к гонцу. — Вывели из траншей… думают, мы пытаемся прорваться через восточный мост… готовятся встретить там…
— Попались, мудаки! Отлично, теперь ждем. Пусть увязнут поглубже.
Аш мысленно отсчитала восемь мучительных минут, коротко кивнула, вышла вперед, к стене, и развернулась к колонне, встав между двумя передними шеренгами арбалетчиков. Бесформенные массы народу, каждая в сто человек. Отрядные вымпелы уже развеваются в смутном предрассветном полумраке, но так мало — едва ли дюжина. Пушкари на стенах, саперы в подкопах: даже при том, что каждый, кто мог удержаться на ногах, встал в ряды, здесь и тринадцати сотен не наберется. Дерьмо…
Она втянула в себя воздух, выкрикнула, перекрывая голосом далекие пушки бургундцев:
— Вот что мы делаем. Атакуем! Они нас не ждут. Они ждут, что мы сдадимся! Мы не сдадимся!
Гул голосов в нескольких ярдах перед ней. Одобрительный, взволнованный, кровожадный, испуганный — все сразу. Многие поглядывают на расчищенную площадку перед воротами: крысиная дыра, за которой поджидают уже, должно быть, освещенные солнцем рытвины и корни — полоса смерти.
Аш склонила набок голову — короткие серебряные пряди разлетелись на ветру, глаза горят — и не спеша оглядела ряды.
— Вы, чумазые негодяи, сами знаете, что делать! Убить Гелимера!
Подхваченный сотнями глоток крик эхом отдался от стены.
В доспехах и накидке с гербом, под знаменем «Леон Аффронте», которое поднял над ее плечом Рочестер, она проорала старый клич, знакомый и наемникам, и бургундцам:
— Нам нужна победа!
— Да!
— Не слышу! Я сказала: нам нужна победа!
— ДА!
— Убить Гелимера!
Волна возбуждения смыла все.
— Босс! — Рикард протягивал Аш ее салад. Она нагнулась, чтоб ему сподручнее было застегнуть наустник и пряжку ремня. Гул мортир, серпентин и органных орудий на востоке редел, становился отрывистым. Она подняла визор забрала, вскинула левую руку с коротким четырехфутовым чеканом.
От городской стены у нее за спиной раскатились глухие удары.
— Ну! Давай, Людмила!
Дружный треск ружейных выстрелов, дрожь чашки катапульты, с размаху врезавшейся в раму, — каждое орудие, аркебуза, пушка на стене у северо-восточных ворот сделала свое дело. Аш поморщилась от гула в ушах, почти не приглушенного шлемом.
«И это все, что у нас есть?»
Она выдохнула, почти не слыша собственного голоса:
— Анжели, давай!
Развернулась лицом к боевым колоннам., уже взвинтившим себя до того же чудесного «хрен с ним!», самоубийственного риска, который помог и ей самой забыть о ворчании сведенных ужасом кишок.
— Я знаю, вы не подведете, ребята! У вас мозгов не хватит признать себя побитыми!
К небу взметнулся громовой крик. Аш не враз разобрала звучавшее на десятке наречий: «Лев! Лев Бургундии! Львица!» и «Дева!»
Что-то дрогнула под ее ногами.
Лед, стянувший лужу грязи, раскололся. Пронесся глухой, долгий, разрывающий камни гул. Камни, щебень и балки градом посыпались с неба: люди, как один, пригнулись, встречая взрыв шлемами и щитами.
Аш подняла голову и забрало.
За расчищенной пустой полосой из каждой щели кладки стены от Сторожевой до Белой башни вырывались клубы пыли.
— Браво, Анжели!
Анжелотти и саперы: всю ночь подводившие мины, расширявшие подкопы под стеной и потевшие, таская на себе мешки с порохом, и молившиеся, чтоб пороха хватило…
Стена еще на миг застыла в неподвижности, и у Аш хватило времени подумать: «Если Анжели не рассчитал и рухнет на эту сторону, нам всем конец», и тут стена раскололась и упала…
Бесшумно и стремительно отвалившись… наружу. Промерзшая земля покачнулась так, что Аш едва удержалась на ногах. Выругавшись, восстановила равновесие. За пыльными вихрями, осыпаясь в ров, валялись обломки двух сотен ярдов каменной кладки. И только открытая полоса в пять или шесть сотен ярдов шириной отделяла их теперь от первой траншеи лагеря визиготов.
— Ну вот, — громко сказала самой себе Аш, над головами столпившихся солдат глядя в широкий пролом, — Дижон теперь беззащитен. Выбора больше нет.
— Святой Георг! — проревел у нее над ухом голос Ансельма.
Томас Морган, повыше вздымая львиное знамя, прокричал:
— Святой Годфри за Бургундию!
Аш проглотила комок в горле, набрала в грудь побольше воздуха и пронзительно гаркнула:
— Вперед!
Труба кричала прямо в ухо, прикрытое шлемом.
Щебень и осколки камней со скрежетом выворачивались из-под ног.
Грудь тяжело вздымалась, дыхание со свистом вырывалось из сухого горла, ноги топтали окаменевшие комья грязи — она бежала среди других латников, видя перед собой только ноги, мощно толкающие промерзшую землю.
Люди натыкались друг на друга. Знамя мелькнуло где-то слева. Она поскользнулась на покачнувшемся под ногой камне или кости, наклонилась к земле — чья-то рука подхватила ее под мышку и толкнула вперед, не задерживаясь ни на шаг.
На фоне неба впереди возникла высокая угловатая тень.
Аш не успела задуматься: «Что?», как тень осталась позади. Ее сапоги проскользили по обледеневшим доскам — она уже миновала их прежде, чем опознала выломанную дверь. По обе стороны от нее валились в мерзлую грязь доски, настилы и ставни. Проскочив самодельный мост, Аш успела бросить взгляд в глубину шестифутовой траншеи…
«Их траншея; первая линия обороны!»
Ансельм и Рикард протопали по мосткам следом за ней. От мешанины цветов рябило в глазах: красные косые кресты, синие с желтым накидки. По левую руку мелькнул изгиб длинного лука; людской гомон, крики медных рожков и звон оружия прорезал щелчок тетивы.
Аш врезалась на бегу в чью-то спину, отлетела назад, потратила мгновенье, отыскивая взглядом знамя и знаменосца — Рочестер все держался за ее левым плечом, и эскорт не отставал, — увидела вокруг множество прикрытых шлемами голов на фоне бледного неба — и («Вот оно!») — знамя Льва.
— Не терять знамени! — проорала Аш. — Вперед! Вперед!
Нога наткнулась на колышек палатки; она споткнулась на бегу; справа блеснул клинок, рубанул по бахроме сосулек на растяжке и запутался в веревках. Она пинком высвободила застрявший меч, не замедлив бега. Какое-то тело рухнуло ей в ноги ничком, руки закинуты над вороненым саладом, меч без ножен цепляет не защищенные сталью бедра.
Аш отпихнула упавшего, подхватила за локоть, подняла на ноги парня из копья Рочестера, взвизгнула:
— Вперед!
Ее окружали бегущие. За два фута ничего не видать за спинами людей. Труба прокричала слева. Решетку забрала залепила серая вуаль: полотно затрещало под ее клинком, кто-то рядом вспорол ткань алебардой: она услышала снизу придушенный вопль и, не задерживаясь, опустила чекан.
Рухнувшая палатка сползла ей под ноги. Над головой мигнуло окрашенное пламенем небо. Смоляной факел влетел в гущу легковооруженных пешников справа от нее, послышались крики, проклятия; факел бесполезно прокатился по мокрой парусине и потух в колдобине, забитой снегом. Люди рванулись вперед с удвоенной скоростью прежде, чем ее разум отметил: «Утоптанная земля: лагерная дорога!»
Латы звенели, люди, задыхаясь, бежали тяжелой рысцой, двое справа упали, и слева один…
Тощий копейщик в кожаной куртке опрокинулся ей под ноги. Аш повалилась ничком прямо на него. Парень вскрикнул. Под ее рукой, сжимающей чекан, что-то хрустнуло. Кто-то схватил ее за шиворот и вздернул на ноги — Ансельм? — а из паха копейщика торчала стрела, покачивалась, когда человек корчился с воплем, и кровь заливала его штаны и ладони.