Страница 40 из 179
Флора издала сдавленный невнятный звук.
Император обратил внимание на нее.
— Это правда, мастер хирург?
Флора отозвалась без заминки, внешне невозмутимо:
— Истинно, как истинно то, что я — мужчина, стоящий перед вами, ваше величество.
— И потому я просила считать наш брак аннулированным, — поспешно продолжала Аш. — Я не несу перед вами вассальных обязательств, ваше императорское величество. А срок отрядного контракта истек, когда вы отступили из-под Нейса.
Епископ Стефан склонился со своего кресла к уху императора. Аш видела, как застывает сухое морщинистое лицо Фридриха.
— Так вот, — закончила Аш, со всей непринужденностью человека, имеющего в своем распоряжении восемь сотен вояк. — Сделайте предложение, и я готова обсудить его со своими людьми. Но думается, отряд Льва теперь получит работу где вздумается и за хорошую плату.
Ансельм чуть слышно застонал:
— Бля-а…
Безумная бравада, Аш это понимала. Политические трюки, трудная скачка, плохое питание — ненужная драка и ненужные смерти: за все это не рассчитаешься дерзостью невоспитанной служанки. И все же ей полегчало. Полезно иногда высказать свои чувства в открытую!
Антонио Анжелотти хихикнул. Ван Мандер хлопнул ее по спинной пластине кирасы. Она не обратила внимания на этих двоих, сосредоточившись на лице императора и с радостью отмечая растерянность на его лице. Позади вздохнул Годфри. Аш торжествующе усмехнулась Фридриху. Она не решилась сказать: «Вы забыли, что мы вам не принадлежим. Мы — наемники» — понадеялась, что ее лицо достаточно выразительно.
— Зеленый Христос, — проворчал Годфри. — Мало тебе иметь врагом Сигизмунда Тирольского, нужен еще и император!
Аш передвинула руку, охватив ладонью локоть: сквозь кожу перчатки ощутила холодок локтевой чашки брони.
— Все равно другого контракта с германцами нам не дождаться. Я приказала Герену снимать лагерь. Может, отправимся во Францию. Без дела теперь не останемся.
Говорила легко и решительно — в голосе звучало ожесточение. Отчасти — жестокая печаль об убитых и покалеченных. Но больше — дикая, нутряная радость, что сама осталась в живых.
Аш взглянула в бородатое лицо Годфри, сжала его руку в своей, окованной железом.
— Брось, Годфри, такая у нас жизнь, сам знаешь.
— Такая у нас жизнь, если ты не окажешься в Кельнской тюрьме… — Годфри Максимиллиан резко оборвал речь.
Сквозь толпу продвигалась кучка священнослужителей. Среди коричневых куколей Аш приметила бритую макушку. Что-то странно…
Толпа всколыхнулась. Капитан Фридриховой стражи прокричал приказ, пространство перед ложей расчистилось, и шестеро священников из приюта святого Бернарда преклонили колени перед императором.
Аш потребовалась секунда, чтобы узнать покрытого синяками, измученного человека, стоявшего среди них.
— Это де Кесада, — она нахмурилась. — Наш визиготский посол, Даниэль де Кесада.
В голосе Годфри прозвучало непривычное волнение.
— Что он здесь делает?
— Бог знает. Если он здесь, тогда где Фернандо? Что за игру он затеял? Даниэль де Кесада… да его голова отправится отсюда на родину в корзине! — она автоматически оценила расположение своих людей: Ансельм, ван Мандер и Анже-лотти в латах при оружии; Рикард со знаменем; Флора и Годфри безоружны. — Ну и вид у него, дерьмо… Что с ним случилось?
Бритая макушка де Кесады блестела запекшейся кровью. Бурые струпья присохли на щеках. Борода вырвана с корнем. Он преклонил колени, босой, но голова поднята, смотрит в лицо Габсбургу и германским князьям. По Аш он скользнул взглядом, словно не узнав светловолосую женщину в латах.
В душу закралось беспокойство. Не обычная война, даже не плохая война… «А какая? — с досадой подумала она. — О чем я беспокоюсь? Я покончила с политической возней. Нас потрепали, но отряду и прежде доставалось — переживем. Все как обычно; в чем же дело?».
Аш стояла за пределами тени от навеса, на обжигающем летнем солнце. Треск ломающихся копий и крики эхом разносились над зеленой травой. Свежий ветер доносил запах приближающегося дождя.
Визигот повернул голову, осматривая придворных. Аш видела капли пота у него на лбу. Он заговорил в лихорадочном возбуждении, какое она видела прежде в людях, ожидающих смерти через несколько минут.
— Убей меня! — с вызовом выкрикнул Кесада императору. — Почему бы и нет? Я сделал то, за чем явился. Мы были приманкой, чтобы тебе было, чем заняться. Мой повелитель король — калиф Теодорих послал и других послов, к савойскому и генуэзскому двору, во Флоренцию, Венецию, Базель и Париж, с теми же инструкциями.
Аш, на своем простонародном карфагенском, спросила:
— Что случилось с моим мужем? Где вы расстались с Фернандо дель Гизом?
По лицу императора Габсбурга Аш поняла, каким непростительным и неоправданным счел он это вмешательство. Она напряженно ждала — то ли гневной вспышки Фридриха, то ли ответа Кесады.
Даниэль де Кесада с готовностью отозвался:
— Мастер дель Гиз освободил меня, когда принял решение присягнуть на верность нашему королю-калифу Теодориху.
— Фернандо? Присягнул?.. — опешила Аш. — Калифу визиготов?
За спиной у Аш лающе расхохотался Роберт Ансельм. Аш не знала, смеяться или плакать.
Де Кесада говорил, не отрывая взгляда от лица императора, наполняя каждое слово ненавистью. Он явно был не в себе.
— Мы — в том числе и молодой человек, которого вы послали конвоировать нас, — к югу от Готарда встретили еще один отряд нашей армии. У него было двенадцать человек против двенадцати сотен. Дель Гизу позволено было, при условии, что он принесет присягу на верность, сохранить жизнь и свои владения.
— Он бы этого не сделал! — возмутилась Аш. — Я хочу сказать, он не мог… он просто не мог. Он же рыцарь! Это просто слухи. Вражеская клевета. Сплетни!
Ни посланник, ни император не обратили на нее внимания.
— Не визиготам раздавать ему поместья! Это мои земли! — Фридрих Габсбург развернулся в своем резном кресле и прорычал, обращаясь к канцлеру и законникам: — Лишить этого юнца и его семейство прав владения! За измену.
Один из отцов из приюта святого Бернарда прочистил горло:
— Мы нашли этого человека, Кесаду, заблудившимся в снегах, ваше императорское величество. Он не помнил ни одного имени, кроме вашего. Мы сочли, что милосердие требует привести его к вам. Простите, если мы заблуждались.
Аш через плечо шепнула Годфри:
— Если они встретились с войском визиготов, как он оказался в снегах?
Годфри растопырил короткие пальцы и передернул плечами:
— Это, дитя мое, в настоящий момент известно одному Господу!
— Ну если Господь объяснит тебе, поделись со мной! Маленький человечек на троне Габсбургов глядел на Кесаду, кривя губы в бессознательном отвращении:
— Несомненно, он безумен. Откуда ему знать о дель Гизе? Мы поторопились — отменить акт о лишении владений. Сказанное им — бессмыслица и ложь. Отцы, заберите его в свой дом в этом городе и выбейте из него демона. Посмотрим, как пойдет война, но отныне он наш пленник, а не посол.
— Какая там война! — выкрикнул де Кесада. — Если бы ты знал, ты бы уже покорился, не принося более бессмысленных жертв. Итальянские города уже усвоили этот урок…
Один из рыцарей императорской свиты шагнул к де Кесаде и приставил к его горлу кинжал — широкий стальной клинок, старый и выщербленный, но от этого не менее опасный.
Визигот продолжал, захлебываясь:
— Да знаете ли вы, с чем столкнулись? Двадцать лет! Двадцать лет мы строили корабли, ковали оружие, обучали людей!
Император Фридрих усмехнулся:
— Ну, ну, мы не гневаемся на тебя. Ваше столкновение с наемниками нас более не касается. — Сухая улыбочка в адрес Аш — расплата с процентами за ее дерзкую выходку.
— Ты можешь называть себя императором Священной римской империи, — сказал де Кесада. — Но ты даже не тень Пустого Трона. note 40 Что до итальянских городов, мы взяли их ради золота — больше они нам не нужны. А этот сброд — смерды, посаженные в седла, из Базеля и Кельна, Парижа и Гранады — к чему они нам? Если бы нам нужны были глупые рабы, турецкий флот уже сгорел бы под Кипром.
Note40
Контекст заставляет предположить, что это выражение относится к Риму — может быть, речь идет о панском троне? Текст в этом месте неясен.