Страница 69 из 73
– Ради Христа, вы закончили?
Эли даже не стал ему отвечать. Стоявший рядом с ним Черный Сэм с вызовом смотрел в зал.
– Если ваше выступление закончено, – продолжал судья, – тогда, может быть, вы все-таки позволите мне зачитать приговор. Слушайте все.
– Вы, Эли Боггз, по истечении недели после оглашения этого приговора будете отпущены на свободу при условии, что немедленно покинете колонию и никогда больше сюда не вернетесь. А вы, человек, носящий имя Черный Сэм – за вас поручилась некая леди, чье имя мы не станем оглашать – вы будете находиться под ее наблюдением, пока она не решит, что вы готовы для жизни в цивилизованном обществе. В зале разразились крики.
– Но пока вы будете находиться под стражей, пока вам не разрешат покинуть тюрьму, – продолжал судья, – вы не должны выступать с обвинениями против живущих в этой колонии. До тех пор, пока вам не разрешат делать это.
В зале стояла полная тишина, ее нарушал лишь шорох бабочки, бившейся о дальнее стекло. Потом судья резким голосом объявил:
– Секретарь, мы приступаем к слушанию следующего дела! Приведите господ Уэддерберна, Гудчайлда и Скофилда, обвиняемых в денежных махинациях с целью собственного обогащения.
– Ввести Уэддерберна, Гудчайлда и Скофилда! – выкрикнул секретарь.
46
– Нам лучше убраться из этого вонючего Гонконга подобру-поздорову, – сказала Мами, выглядывая из окна «Домика отдыха» на острове Грин.
– Говорят, что солдаты мрут в своих бараках как мухи. Их косит малярия.
Милли кивнула.
– Это из-за питьевой воды. Они ее не кипятят. Ты же знаешь, как там у них заведено с солдатами.
– Странно, а мы всегда считали, что заразу переносят москиты.
– Вот еще! – воскликнула Милли. – С чего ты взяла, что москиты переносят малярию?
Она отложила головную щетку и посмотрела на себя в зеркало. Да неужели та неказистая, усыпанная веснушками школьница, приехавшая в Гонконг, наконец превратилась в женщину. И весьма привлекательную к тому же!
– Девочка моя, ты такая хорошенькая! При взгляде на тебя просто дух захватывает, – заметила Мами, как будто прочитав мысли Милли. – Как только они выпустят Эли, он возьмет тебя на руки и заберет тебя отсюда в Балтимору. И если он это не сделает, значит, он просто глупец!
– Дай Бог!
– И ты оставишь меня здесь с этим осточертевшим мне старым Черным Сэмом!
Милли повернулась к Мами, потому что увидела в зеркале, что ее глаза заблестели от слез.
– Мами!
Она крепко обняла свою Мами.
– Тебе принадлежит «Домик отдыха» и Черный Сэм… Неужели тебе не хватает еще чего-либо?
– В том-то вся беда! – рыдала Мами. – У Сэма есть я, а у меня-то только он!
Милли засмеялась.
– И тебе этого мало?
– Наверное. Мами вытерла слезы.
– Но понимаешь, я все еще тоскую по моему большому черному Растусу!
Они стояли обнявшись, пока Мами продолжала рыдать.
– Я тебя так сильно люблю! А этот Эли, он собирается забрать тебя на край света!
– Не переживай заранее, – ответила ей Милли.
Анна Безымянная сидела тем временем в другой части Гонконга и смотрела на луну.
Уже прошел Осенний праздник. Уже настало полнолуние, но Янг, ее брат, так и не приплыл за ней в лодке.
Еще раньше Анна как-то слыхала, что бедную миссис Ллойд, покинутую своим любовником лейтенантом Роджерсом, нашли мертвой на Спринг Гарден Лейн, где обитают всякие подонки. Анна подумала, что, пожалуй, ее вполне бы устроило, если бы так кончила свою жизнь одна особа… по имени Милдред Элизабет Уэддерберн: вначале ее надо хорошенько истерзать когтями и потом пусть подыхает в какой-нибудь выгребной яме среди разнузданных грязных шлюх, которые сыпят гнусными словечками, курят трубки с длинными мундштуками и пристают к матросам. Да, да, решила Анна. Очень подходященький конец для этой высокомерной шлюшки, изображающей из себя леди. И она вполне его заслужила!
Но прежде всего, она должна отомстить Эли Боггзу, который только что исхитрился избежать петли.
Она должна предать его смерти, всякая иная месть была бы слишком мала.
Скоро Эли освободят, думала Анна, прячась в камышах и высматривая лодку Янга. И он поплывет прочь отсюда со своей женщиной. Анна ждала этого мига.
Янг пришел, когда луна стала ущербной на четверть.
– Ты здесь, Золотая Сестра?
– Я здесь, – ответила ему Анна.
– Эли Боггз один на острове Грин, – солгал ей Янг. На самом деле Эли еще не покидал тюрьму Виктории.
– Ты только отвези меня туда, а с остальным я справлюсь сама, – сказала Анна.
Они сели в лодку. Янг греб передними веслами, а Анна гребла сзади.
Эли действительно собирался покинуть тюрьму в соответствии с распоряжением лорда Хальма. В ту ночь он был на борту своей джонки «Ма Шан» и готовил свою новую команду к отплытию.
Милли была начеку в своей спальне на острове Грин. Она ждала его. На всякий случай она решила снова принять образ китаянки, в таком виде ей можно плыть с Эли куда угодно, не боясь, что кто-нибудь ее узнает. Она подвела куском жженой пробки веки так, чтобы их копчики смотрели вверх. Она затемнила свое бледное английское лицо и стала смуглой, как женщины хакка. На голову Милли надела традиционную шляпу, щедро отделанную бусинками. На шее у нее было ожерелье, которое позвякивало при ходьбе. Женщины хакка обожали такие украшения. Темные волосы она заплела в две косы. Когда Милли нанесла последний штрих и посмотрела в зеркало, для китайской девушки, отправляющейся на край земли, она выглядела совсем неплохо.
Полностью преобразившись, Милли спустилась вниз, где жила прислуга, чтобы попрощаться с Мами. Но ее там не было: на постели лежала записка.
«Я на пляже с моим возлюбленным Черным Сэмом».
Милли вернулась в свою спальню и стала ждать полуночи. Именно в это время «Ма Шан» должна была быть у пристани острова Грин.
Сидя на кровати, она начала сомневаться. А что, если Эли не приедет за ней? Что, если он уже вышел из тюрьмы Виктории и уплыл подальше без нее? Что тогда станет с нею? Неужели ей придется всю жизнь провести в одиночестве в этих огромных комнатах, дожидаясь возвращения из тюрьмы своего законного муженька?!
Мами начнет новую жизнь с Черным Сэмом, и тогда Милли останется лишь одно – вернуться в Англию. Эта мысль заставила ее содрогнуться от ужаса. Ей было сейчас так одиноко, что она вспомнила Тома Эллери. А что, если бы Том не умер, и она бы вышла за него замуж? Ей пришлось бы вести спокойную сельскую жизнь: сидеть в своем маленьком домике и ждать, когда ее муж вернется с поля. Жизнь шла бы неспешной и предопределенной чередой: сначала поле вспахать, потом боронить, потом сеять и мотыжить. Это была бы простая и трудная, но настоящая жизнь. А что предлагает ей Эли? Ничего определенного. Любовница пирата, бороздящего моря с пушкой на борту. Вот ее будущее.
Милли прилегла на подушку и задремала. Перед ней возник удивительно ясный образ Тома Эллери. Совсем как живой явился он из глубин ее памяти. Черты его лица, сначала неясные и расплывчатые, постепенно делались более четкими – ярче стали глаза, потом обрисовался и подбородок, а затем – улыбающийся рот.
Милли зажмурилась, чтобы его образ пропал. Но лицо Тома не исчезало. Оно было перед ней, такое отрешенное… Милли сразу расхотелось спать. Она села и поморгала глазами: видение медленно исчезло.
Это было началом галлюцинаций, которые мучили ее с самого детства. Она знала, что теперь, как это бывало раньше, ей привидится застывший окровавленный оскал лисьей морды, теплая размазанная кровь… Когда этого не случилось, Милли облегченно перевела дух, но ее начала преследовать иная галлюцинация.
Уже не картинки, а запах.
Она ясно чувствовала этот запах. Сначала было трудно точно определить его. В открытую дверь спальни снаружи долетел ветерок. За дверью же расстилались прекрасные лужайки, застывшие под светом луны. Запах все усиливался. Ветерок приносил с собой аромат пряного мускуса.