Возлюбленная

Уилл Чиффинч снял замки, скреплявшие оковы на руках Моргана, собрал цепи и остановился в ожидании дальнейших приказаний.

– Отойдите в сторону, – сказал ему король. Затем сделал знак рукой стражникам, чтобы те удалились. Когда они вышли, король обернулся к Моргану.

– Ваши обвинения в адрес леди Кастлмейн лишены оснований, Тренчард, – сказал король. Было видно, как в этот момент уголки его рта под усами слегка опустились. – Возможно, я удивлю вас, если скажу, что леди проявила удивительно трогательную заботу о вас и больше всех просила о помиловании.

Привычное хладнокровие на короткое время изменило Моргану. Слова короля неожиданно выбили его из колеи. Он посмотрел на Дизайр и увидел, что она совершенно сбита с толку.

– А теперь присядьте оба. Нам нужно обсудить много вопросов. – Король показал рукой на софу возле камина. Дизайр сразу послушно села. После некоторых колебаний Морган занял место рядом с ней. Король опустился в кресло напротив.

– Из-за вас, Тренчард, мне пришлось доставить немало хлопот одному человеку. И я должен был заниматься этим, когда у меня дел выше головы, – начал король. – Мне достоверно известно все о ваших преступлениях. Они не заслуживают прощения. Мои подданные имеют право на спокойное передвижение по стране. Они не должны бояться, что на них могут напасть на любой из королевских дорог «джентльмены», подобные вам.

Король замолчал и задумчиво покрутил ус.

– Ваш товарищ, Енох Ходжес, сказал, что вы решили оставить эти занятия. Это верно?

– Енох? Где он? Что сделали с ним ваши люди?

– Не беспокойтесь. Ему ничто не угрожает, – заверил король. – Мои люди допрашивали его два дня назад.

Морган вскочил с софы. Глаза его были полны ненависти.

– Допрашивали!

– Успокойтесь, его не пытали. Он цел и невредим, – продолжал король. – Его показания существенно не отличаются от сообщений мисс Гилфорд.

Морган снова занял прежнее место. Дизайр видела, что он напрягся всем телом, словно тугая пружина. Налитые мышцы выглядывали из-под его порванной рубахи.

– Мне пришлось принимать важное решение. А для этого недостаточно ни его показаний, ни слов мисс Гилфорд. – Сказав это, король с сочувствием посмотрел на Дизайр. – Я знаю, дорогая мисс Гилфорд, как тяжело было вам ждать моего решения. Но пришлось потратить время на поездку в Корнуолл. Мистер Чиффинч должен был съездить туда и вернуться обратно.

– Корнуолл! – Лицо Моргана сразу помрачнело. – Если вы посылали мистера Чиффинча собрать сведения о Тренчардах у лорда Уиндхэма, то можете считать, что его поездка была напрасной.

– Я поручил Чиффинчу разыскать владельцев имений в Пендаррене и его окрестностях в период до гражданской войны и во время нее. Просил переговорить с каждым из них в отдельности и наедине. Он, как всегда, превосходно справился с порученным ему делом.

Король ненадолго умолк и затем продолжил:

– Весьма достойные люди подтвердили все, что вы рассказали мисс Гилфорд о раннем периоде своей жизни. Они сказали, что ваш сводный брат Родерик был единственным из рода Тренчардов, кто поддерживал армию Кромвеля. Мне известно, что ваш отец всегда был на стороне Стюартов, что он погиб в сражении, отстаивая наше дело. И я не сомневаюсь в том, что будь вы в то время постарше, тоже стали бы сражаться под нашими штандартами.

– Он и сражался – только своим, единственно доступным ему способом!

Дизайр не выдержала и вскочила с места, решив выступить в защиту Моргана. Она начала говорить взволнованным голосом:

– Он не побоялся открыто поддерживать Стюартов в присутствии Родерика и его друзей-парламентаристов. Они жестоко избили его. После такой расправы он был обречен на смерть, не подоспей на помощь Енох.

Она дотронулась до руки Моргана, и тот не пытался отдернуть свою руку.

– Потом вы отплыли на корабле из Англии, – продолжал король и на минуту погрузился в раздумье. – Мне тоже пришлось бежать из страны, чтобы спасти свою жизнь. Это произошло после сражения за Вустер, – продолжил он. – Я на себе испытал, каково жить в изгнании и что значит лишиться своих законных прав на наследство. Пятнадцать лет я был вынужден оставаться на континенте, не имея постоянной крыши над головой и проводя время в бесполезных скитаниях. Меня называли Карлом, лишившимся своих земель. Мне очень неприятно оглядываться в прошлое. Эти годы изменили мой характер, и далеко не в лучшую сторону. Я вынужден признать это.

– Но вы вернулись на родину с триумфом и заняли принадлежащий вам трон, ваше величество, – вмешалась Дизайр. – Я хорошо помню то время. Я вместе с родителями находилась в гуще встречавшей вас толпы. Видела, как вы вместе со своими сторонниками въезжали в Лондон. У меня остались в памяти развевавшиеся на ветру знамена и звуки фанфар. Мне никогда не приходилось видеть такое количество людей – все улицы и балконы были переполнены вашими подданными. Как они радовались, приветствуя ваше возвращение на родину.

– Да. Этот день стал памятным и для меня, – согласился Карл. – А ваше возвращение, Тренчард, оказалось иным. Не правда ли?

В темных глазах Моргана появился холод.

– Когда я узнал, что лишился Пендаррена, что в имении хозяйничает другой человек, мне стало и обидно, и горько. У меня не было денег, чтобы тягаться с Уиндхэмом. Я был лишен поддержки влиятельных людей. В результате мне не оставалось ничего другого, как сказать самому себе, что я не смогу обеспечить себе выживание честным путем. Я считал, что у меня нет выбора, – если меня лишили законных прав на владение землей, почему нужно уважать такие законы? По этим законам у меня отняли все, что должно было принадлежать только мне.

– Предположим, то время вернулось назад. Какой выбор сделали бы вы теперь? Могли бы вы снова ступить на путь разбоя?

Морган молчал. Дизайр крепко сжала ему руку, как бы предупреждая, что он не должен горячиться в этот, может быть, самый важный в жизни момент и найти подобающие слова.

– Вы задали трудный вопрос, ваше величество, – ответил Морган. – Может быть, я поступил бы точно так же. Ни один человек не знает все про себя и не может наверняка быть уверенным в своих будущих поступках.

Карл улыбнулся.

– Мне импонирует ваша честность, Тренчард. Не каждый на вашем месте позволил бы себе подобные откровения.

Карл повернулся к Дизайр.

– Вы просили меня воспользоваться моей прерогативой и помиловать Моргана Тренчарда. Считайте, что я удовлетворил вашу просьбу, мисс Гилфорд.

Потеряв голову от счастья, Дизайр чуть было не бросилась с объятиями к Моргану. Она так истосковалась за все время их разлуки, и только присутствие короля заставило ее сдержать свои чувства.

– А что будет с Енохом Ходжесом, ваше величество? – спросил Морган.

– Ходжес тоже помилован.

– Благодарю вас, ваше величество.

Морган встал и поклонился королю, сохраняя спокойствие и достоинство.

– Что касается Пендаррена, – продолжал король, – это сложный вопрос. Пока я не могу решить его. Видите ли, когда я вернул себе трон, ваше поместье, как и многие другие, было разорено. Пашни заросли сорняками. Никто из законных наследников не заявлял о своих правах. Тогда я отдал поместье лорду Уиндхэму в знак признательности за его преданность моему отцу.

– Но Морган не мог заявить о своих правах, потому что находился в то время далеко от Англии, – возразила Дизайр.

– Сейчас поздно говорить об этом. Я отдал поместье другому человеку. А Стюарты, как вам известно, верны своим обещаниям.

Дизайр промолчала. Она хорошо помнила эти слова. И вместе с тем несомненно, что Морган, будучи помилованным, в конечном счете, тоже имел право на свою собственность.

– Я очень признателен вам, ваше величество, – сказал Морган, – но в настоящее время, пожалуй, я и сам не захотел бы возвращаться в Пендаррен, даже если бы вы вернули мне законные права на наследство.

– И что же помешало бы вам сделать это, Тренчард?

– Бродячая жизнь меняет человека, – ответил Морган. – Теперь я начинаю думать, что жизнь сквайра, проживающего в провинции, наверное, показалась бы мне скучной. И к тому же…