Обольстительный выигрыш

Теперь настала очередь Молли закатывать глаза.

– Их трое, мисс, и ни одного стоящего среди них. Один древний, как Мафусаил, у другого, помоложе, рыжие волосы и веснушки размером с монету, а у последнего – ни одного зуба во рту! Ну из-за них я даже о Кайле чуть не затосковала, вот что со мной приключилось в первый день в Лондоне! Сейчас вернусь, мисс, – прощебетала она и удалилась.

Было решено, что Розалинда примет ванну, оденется и пообедает в своей спальне. Бриджит собственноручно принесла поднос в комнату и сообщила:

– Бобби разоделся в пух и прах и теперь его и след простыл. А в столовой пусто, только эхо раздается, чтоб вы знали.

Розалинда не могла решить, что ей чувствовать, когда супруг в первый же день их пребывания в Лондоне оставил ее в одиночестве: радость, печаль или облегчение. Совершив экскурсию по особняку, она пришла в восторг.

Особняк напоминал чистый холст, ждущий, когда на него нанесут первый мазок. Там была некоторая мебель, но только в пределах нескольких спален, кухонь и маленькой гостиной в задней части особняка. Кроме этого она обнаружила канделябры, стены, украшенные резными панелями, красиво расписанные потолки и несколько зеркал.

Ее отец решил урегулировать материальные дела в конце своей жизни, так что поместье Уинзлоу было ее единственным законным владением, ее наследством. Поместье Уинзлоу перешло во владение Бью с того момента, как они обменялись клятвами. Казалось, будет честно, если она внесет имение как основной вклад в состояние Ремингтона. Поэтому она не испытывала угрызений совести из-за того, что ей придется серьезно вторгнуться в состояние Бью, чтобы обставить этот особняк, а, по словам Бриджит и Уодроу, состояние это было очень значительным.

Сопровождаемая двумя преданными людьми – Риггз, как ей сказали, лежал в постели, жалуясь на ужасную простуду, – Розалинда намечала свои шаги, дворецкий записывал ее мысли и добавлял свои соображения по поводу тканей, цвета и количества мебели, которая потребуется для каждой комнаты.

– А ковры! – воскликнула Розалинда, когда в ответ на их шаги в главной гостиной раздалось эхо. Тонкие занавеси на окнах смягчали яркий солнечный свет, проникающий в просторную комнату. – Только здесь нам понадобится не меньше трех, да, Уодроу?

Дворецкий, у которого талантов было больше, чем у бродячего цирка, торжественно кивнул, продолжая писать.

– Три здесь, мадам, два в столовой, а пол в бальном зале нужно как следует отполировать. Какие будут распоряжения в отношении персонала?

– Персонал! – воскликнула Розалинда, прижимая ладони к щекам. – Какая же я глупая курица, Уодроу. Я совершенно забыла о персонале. Нам понадобится…

– Две горничные наверху, три горничные внизу, еще два человека на кухне, женщина на побегушках, экономка и дворецкий для мистера Ремингтона, – пришел ей на помощь Уодроу. – Мы уже начали этот процесс, и список, по которому вы сможете выбрать, будет лежать на вашем письменном столе в большом салоне прямо с утра.

– Дворецкий? – Розлинда выслушала, как Уодроу перечисляет необходимый персонал, и настроение у нееупало. – Но, Уодроу, ведь дворецкий мистера Ремингтона – вы. Не говорите мне, что права была Бриджит, говоря, будто вы собираетесь нас покинуть.

В самом деле Уодроу, которого нанимали скорее как учителя для Бью, чем как дворецкого, так сказала ей Бриджит, «легок на подъем и, очень похоже, скоро уйдет от нас, если учесть, что он нас никогда особенно не любил». Уодроу все это слышать необязательно, подумала Розалинда.

Уодроу выпрямился во весь рост.

– Да, таков был план, мадам. Однако после консультаций с мистером Ремингтоном мы решили остаться в совершенно другом качестве.

– В другом качестве? – повторила Розалинда, ощущая себя чрезвычайно способным попугаем.

– И что же это за качество, если позволите спросить?

– Позволяю, моя дорогая. Хотя об этом мне нужно было бы сказать вам самому, – раздался бодрый голос Бью, появившегося в дверях. – Уодроу, видите ли, пока еще не очень свыкся с этой мыслью и не может изложить ее с той чудесной ясностью, которой заслуживает мой план.

– Бью! – быстро обернулась Розалинда. Она увидела мужа, небрежно облокотившегося на дверной косяк, скрестив руки на груди. Как же он хорош, одетый по последней моде, темные кудри блестят в солнечном свете. Такого видят девушки в своих самых сокровенных мечтах, а он ее муж. С широкой улыбкой на лице Розалинда подошла к нему. Ей хотелось бы, чтобы они могли приветствовать друг друга поцелуем, но она ограничилась лишь тем, что протянула ему руку, которую он поднес к губам.

– Добрый день, жена, – спокойно сказал он, подмигивая и не выпуская руки. Потом с заметным сожалением отпустил ее. – Как вам нравится наше скромное пустое жилище?

Розалинда накрыла свою руку другой рукой, поглаживая то место, где кожи коснулись губы Бью.

– Хоть вы и предупреждали меня, я все равно была поражена, сэр, сложностью проекта, который мне предстоит реализовать. – Она позволила ему: взять себя под локоть и повести к скромно обставленному кабинету в дальней части особняка. – Однако, – прибавила она, опускаясь в большое кресло, обтянутое вишневой кожей, – я полагаю, мне доставит удовольствие самой обставлять комнаты и облегчать ваш кошелек. Вы говорили, будто теперь очень состоятельны, не правда ли, Бью? Простите мне мою дерзость, но, полагаю, в качестве вашей жены я имею право получить информацию о нашем финансовом положении.

Бью налил себе портвейна, потом приготовил бокал шерри для Розалинды.

– Несметно богат, полагаю, именно так назвал бы это Уодроу, дорогая, – признался он, подавая ей бокал. – Утро я провел, открывая счет во всех магазинах на Мейфэр, которые рекомендовал мне Уодроу. Так что вы можете начинать разорять меня по своему усмотрению.

– Вы хотите, чтобы я обсуждала с вами мои покупки? – задала риторический вопрос Розалинда, заранее соглашаясь с такой мерой.

Она ведь хотела быть уверена, что не заставит особняк изящными креслами и чересчур мягкими диванами, что могло бы заставить такого крупного мужчину, как Бью, искать комфорта в своем клубе. Если у него есть клуб или будет. Может, у него и нет титула, но он сын джентльмена. Без сомнения, вскоре у него появится множество знакомых в Лондоне, такой широкий круг друзей, что у него будет мало времени или желания проводить свои дни с женой, занятой устройством их дома. Господи, от таких мыслей она может пасть духом!

Бью примостился на ручке кресла, в котором сидела Розалинда, с бокалом вина в руках.

– Ах, Рози, я вижу, как вы внутренне напряжены, хоть и сидите спокойно. Вы думаете, что я собираюсь быть требовательным мужем, проверяющим счета и читающим вам лекции о необходимости экономить, вычеркивая зеленый горошек из дневного меню. Но не бойтесь, я оставляю управление домашним хозяйство и обстановку дома в ваших умелых руках. А почему бы и нет? Поместье Ремингтон – образцовое, им управляют хорошо. Нет, я безоговорочно доверяю вам, дорогая.

– Тогда что… – начала Розалинда и замолчала, так как Бью наклонился и чмокнул ее в кончик носа.

– Мебель может подождать, Рози, – объяснил он, чувствуя себя все больше в согласии со всем миром, по мере того как это супружество с каждым мгновением начинало становиться все более привлекательным. В этом было нечто милое и успокаивающее. – Я открыл счета во всех лавках модисток на Бонд-стрит[11] для тебя. Дом, конечно, нужно обставить, но сначала нам нужно одеть тебя с ног до головы по последней моде. Ни в чем себя не ограничивай, Рози. Я хочу, чтобы твой брат увидел, как ты демонстрируешь мое богатство на весь Мейфэр.

– Нил? – произнеся имя брата, Розалинда вернулась в реальность. На миг, пока Бью рассказывал о новом гардеробе для нее, она подумала… Но это было так глупо с ее стороны. Он хотел, чтобы она вырядилась в самые модные платья, но не потому, что хотел гордиться ею или думал, будто так она будет выглядеть красавицей. Нил… Он был причиной всего этого шоу, всех этих претензий – претензий, включающих и тот факт, что теперь она носит тяжелое золотое кольцо на безымянном пальце левой руки.

11

Бонд-стрит – одна из главных торговых улиц Лондона, известная фешенебельными магазинами, особенно ювелирными.