Люблю тебя, Лаура

Владелец кафе выбежал на улицу, испугавшись, что она уйдет, не заплатив.

– Мой автомобиль… уехал. Я не знаю, что делать, – пролепетала Лаура.

Но хозяин ничего не понял и развел руками. Люди останавливались и глазели на нее. Лаура испугалась. И вдруг среди окружившей ее толпы раздался знакомый неторопливый голос:

– Привет, милая. Что-то случилось?

Толпа тут же расступилась, и перед Лаурой возник Алессио. Он стоял и смотрел на нее сквозь черные очки.

Как же она рада видеть его, но… ни за что на свете этого не покажет.

– Да, случилось, – гневно выкрикнула она. – Машина уехала без меня. – Лаура едва не топнула ногой. – О господи! Наверняка это все подстроила ваша тетушка – чтобы я карабкалась по горам и умерла от разрыва сердца.

Он засмеялся.

– Успокойтесь, Лаура. На этот раз тетя Лукреция не виновата. Это я велел Джакомо вернуться на виллу.

– Но почему? – Лаура уставилась на него. – Мы с ним обо всем договорились…

Алессио пожал плечами.

– Мне показалось, что вам необходимо сменить обстановку, а Бесаворо заслуживает больше, чем пятнадцать минут. Я не прав?

– Ну, в общем да, – призналась она.

– Прекрасно. А когда вы осмотрите все достопримечательности, я отвезу вас обратно на джипе.

С появлением графа интерес публики к Лауре стал расти подобно снежному кому. Теперь вокруг нее образовалась целая толпа.

– Я не хочу создавать вам неудобства, – натянуто произнесла Лаура.

– Никаких неудобств вы не создаете… разве что для Луиджи. – Граф указал на разинувшего рот хозяина кафе. – Предлагаю вам сесть и допить кофе, а то его вот-вот хватит удар.

Повернувшись к ближайшему зеваке, он что-то тихо сказал, после чего словно по мановению волшебной палочки толпа начала растворяться.

– Пожалуйста, заканчивайте ваши письма. – Он кивнул на недописанные открытки. – Я не буду вам мешать.

– Я почти закончила. Это открытки семье и друзьям.

– Понятно, – сказал он. – Семье, которой, судя по словам моей тети, не существует.

Лаура подавила стон.

– Не знаю, с чего она это взяла. Возможно, ее больше устраивало бы, если бы я оказалась нищей сиротой.

– А вы, конечно, не такая.

– Нищая? Это почти правда. Маме нелегко пришлось после смерти папы. Я рада, что нашла приличную работу и могу ей помочь.

– Ясно. А как вам нравится Бесаворо?

– Городок больше, чем я считала, и намного древнее, но я не рассчитывала, что мне удастся его осмотреть.

– Я-то думал, у вас другая причина быть довольной тем, что я отослал Джакомо: Паоло поскорее получит лекарство и вернется в ваши объятия здоровым. – Граф откинулся на спинку стула и сдвинул солнечные очки на лоб.

Лаура опустила глаза.

– Сомневаюсь. Он собирается долго болеть. – И, поколебавшись, спросила: – Он всегда придает такое значение пустякам? Я хочу сказать… ведь у него обычная простуда.

– Лаура, вы жестоки. Для мужчины любая простуда – это серьезная болезнь.

– Думаю, что Беатрис Мандзоне повезло – она удачно избежала этой опасности.

Ох уж этот ее язык! Алессио пристально посмотрел на Лауру.

– Серьезно? Любопытно, что вы такого мнения о вашем возлюбленном.

– Я хочу сказать, – Лаура поспешила исправить неловкость, – что я не буду такой покорной… и не дам собой манипулировать, как она.

– Я вам верю, дорогая. У вас волосы рыжеватые, а это значит, что в вас таится бунтарский дух. А теперь допивайте кофе, и я покажу вам церковь, где над алтарем мадонна с младенцем, как говорят, кисти Рафаэля.

– А вы в этом сомневаетесь? – Лаура была рада, что он сменил тему разговора.

Он задумчиво наморщил лоб.

– Я считаю, что, скорее всего, это рисовал один из его учеников. Картина не подписана, а Рафаэль всегда оставлял свою подпись. К тому же Бесаворо слишком ничтожное место для такого великого мастера. И Богоматерь не похожа на возлюбленную Рафаэля, а именно ее он всегда изображал на картинах, и даже в «Сикстинской Мадонне».

– Ну и ну. – Лаура улыбнулась. – Какое святотатство.

Он в ответ тоже улыбнулся.

– А я считаю, что это доказательство его страсти. Но наша картина тем не менее очень хороша. – Он допил кофе, встал и указал на почтовые открытки. – Давайте я их отправлю. А потом мы пойдем в церковь.

– Да, пожалуйста. – Лаура замешкалась. – Но вам вовсе не стоит идти туда со мной, синьор. Я знаю, как вы заняты.

– Возможно, но сегодняшний день я посвящу вам. – Он снова улыбнулся. – Надеюсь, вы не подумали, что я о вас забыл в последнее время?

– Я… я об этом вообще не думала.

– Я разочарован. Я надеялся, что вы хоть немного скучали по мне.

– Тогда вам следует кое-что помнить. – Она вскинула подбородок. – Я приехала в Бесаворо с вашим кузеном, синьор.

– Угу, – хмыкнул Алессио. – Но это легко можно забыть, Лаура.

Они прошлись по узеньким, мощенным булыжником улочкам, где дома стояли так близко, что люди могли, высунувшись из окон верхних этажей, дотронуться друг до друга руками. Ее поразило обилие цветов в ящиках на подоконниках.

– Что скажете? – спросил у Лауры Алессио, когда они остановились попить воды из фонтанчика. – Вам нравится мой город?

Лаура улыбнулась. Какой же он собственник! Ну просто феодал в своих владениях. И ответила:

– Очень.

– А теперь я покажу вам еще одну мою драгоценность. Вперед!

Внутри церкви пахло ладаном, было темно и прохладно после палящей жары на площади. Лаура шла по проходу, Алессио за ней. Золотой алтарь был необычайно красив, но внимание Лауры приковала картина, которая сияла подобно самоцвету и, казалось, излучала свет. Девушка на картине держала на руках младенца, и ее твердый взгляд был устремлен вперед, словно с вызовом всему миру – ну, кто первый бросит в меня камень? Лаура затаила дыхание и повернулась к Алессио.

– Это… потрясающе.

– Да, – тихо ответил он и сжал пальцами ее ладонь. – Каждый раз, когда я смотрю на нее, она меня поражает.

Они молча стояли и смотрели на картину, затем, также молча, обошли всю церковь, останавливаясь у каждой усыпальницы с горящими свечами. Когда они вышли на солнечный свет, он сам отпустил ее руку. Граф Рамонтелла не хочет, чтобы жители его деревни увидели, как он гуляет, держа за руку девушку, такую девушку, как она, тоскливо подумала Лаура.

Она ожидала, что теперь он отвезет ее прямо на виллу, но Алессио поехал по другой дороге.

– Куда мы едем? – спросила Лаура.

– Я хочу показать вам одно место, – ответил он. – Там находится трактир, так что заодно и пообедаем.

– Но разве нас не ждут на вилле?

– Вам не терпится вернуться? – Он бросил на нее быстрый взгляд и улыбнулся.

Трактир оказался перестроенным фермерским домом с длинной, широкой террасой под соломенной крышей. Их встретили очень радушно и почтительно, проводили к столику и, пока они просматривали меню, принесли аперитив.

Держа в руке бокал белого вина, Лаура поднялась и стала рядом с Алессио, облокотившись на парапет каменной стены. Внизу расстилалось бесконечное море зелени, вдали виднелась голубая лента реки и пыльная ниточка дороги. Где-то у горизонта Лаура различила тянущийся к небу шпиль колокольни.

– Изумительно. Спасибо, что привезли меня сюда, – тихо сказала Лаура.

– Мне приятно это вам показывать, – ответил он. – Эта долина – крошечный кусочек Италии, но мне она очень дорога.

– Но ваш мир достаточно широк и многообразен, синьор.

– А каков ваш мир, Лаура?

– Лондон. Во всяком случае – сейчас. Я там работаю.

– Вы можете работать где угодно. Бары есть не только в столице Великобритании. Но вы, вероятно, предпочтете жить там, чтобы быть вместе с Паоло.

Ей вдруг безумно захотелось сказать ему правду. Но сделать это она, разумеется, не могла, потому что дала слово Паоло. Вместо этого Лаура сказала:

– Я снимаю квартиру с подругой. Мы хотим переехать из нашей теперешней, убогой. Мы с Гейнор уже решили откладывать деньги.