Хочу ребенка!

А Джулия расспросила кучу народа. Кучу, кучу, кучу, потому что зачатие ребенка превратилось в одержимость, удачное завершение этого дела – в миссию всей ее жизни. Пытаясь узнать, как достичь желаемого, она с радостью расспрашивала друзей своих друзей, коллег, с которыми редко пересекалась, и даже совершенно незнакомых людей.

Легче всего разговаривать с незнакомцами, задавая вопросы на самые интимные темы (к счастью, молодые мамы сами рады поделиться, ведь скрытность и интимность, очевидно, на каком-то этапе удаляются из их организма – где-то на родильном столе). Намного труднее находиться среди хорошо знакомых людей, у которых есть дети.

Глупая. Эгоистичная. Зацикленная на самой себе. Джулия испытывает все эти чувства, и вместе с тем знает, что не в силах совладать с ними. Не в силах побороть боль, которая охватывает ее при взгляде на драгоценных детишек.

В истинных эмоциях Джулия призналась лишь Сэм: она завидует и злится на других за то, что они могут иметь детей. Не на чужих людей: она может спокойно находиться среди незнакомцев и их детей. Но друзья? Члены семьи? Иногда Джулия лопается от ненависти и злобы. Яростной ненависти. Иногда она теряет дар речи. Ее переполняет злоба, и она боится, что вот-вот хлынут наружу потоки ругательств.

Не стоит осуждать Джулию за это. Она не злой человек. Она всего лишь женщина, переполняемая завистью и обидой.

Она ненавидит себя за то, что намеренно избегает встречаться с людьми, у которых есть дети. Избегает семейных вечеринок, потому что у сестры ее зятя десятимесячная дочка по имени Джессика. Последний раз она видела Джессику, когда той было три месяца. Тогда Джулия еще не знала, что может возникнуть проблема, когда она сама решит завести малыша.

Взяв девочку на руки, Джулия ощутила, как сердце наполняется радостью. Но теперь она уже не сможет обнять ребенка. Не сможет смотреть на счастливых родителей, потому что завидует им. Время, молится она. Это всего лишь вопрос времени, рано или поздно она забеременеет, и у нее будет собственный ребенок.

Когда-то, очень давно, Джулия сделала аборт. Долгие годы она не вспоминала об этом. Но в последнее время стала ловить себя на мысли, что думает об этом постоянно. И чаще всего приходит в голову, что с ней все в порядке. Ведь одна беременность уже была. Она не виновата. А если она здесь ни при чем, кто же вино ват?

Джулия пытается не задумываться над этим, пугаясь того, куда могут привести мысли.

И все равно она останавливает молодых мам на улице и просит совета. И пробует все старинные рецепты, по очереди, в попытке забеременеть.

Последний фокус – эта поза, ноги кверху. Этому ее научила женщина с детской площадки. Еще одно местечко, куда Джулия в последнее время зачастила, со слезами на глазах разглядывая пухлых маленьких карапузов, переваливающихся с ноги на ногу, которые набивают рты песком из песочницы, в то время как их мамы слишком увлечены болтовней и не замечают этого. Сидя на скамейке, Джулия думает, так, на всякий случай, что она-то не упустит своего малыша из виду. Так, на всякий случай, она будет идеальной матерью.

Рядом с ней сидит женщина, у которой четверо детей, и все дело в этой уловке: ноги вверх на пять минут, и ни на секунду меньше. Джулии не верится, что всего за пять минут сперматозоиды способны достичь своей цели, поэтому она приноровилась лежать так целый час, перечитывая книжку о том, как забеременеть. А Марк тихонько похрапывает рядом…

Креативная визуализация. Еще один способ. Время от времени она кладет книгу на кровать, закрывает глаза и представляет эти сперматозоиды: вот они прокладывают себе дорогу сквозь фаллопиевы трубы навстречу яйцеклетке. И иногда мысль настолько сильна, что ей кажется, будто она чувствует, как это на самом деле происходит.

Если подумать, вдруг это происходит прямо сейчас? Возможно ли это? Вдруг? Умоляю тебя, Господи, молит она, пусть это произойдет. Прошу тебя, Боже, сделай так, чтобы я забеременела. Пусть во мне зародится Новая Жизнь, пока я лежу здесь с крепко зажмуренными глазами!

Если вам интересно, скажу, что Джулия не ходила к врачу или к специалисту по лечению бесплодия. Боже, только не это, сказала бы она. Пока еще не ходила. Она оптимистично говорит себе, что прошло всего девять месяцев, а это не так уж долго.

И сегодня, когда она практикует Креативную визуализацию, задрав ноги кверху, она готова поклясться, что ощущает, как ЭТО происходит. Нет, она не уверена на сто процентов, но на этот раз ей кажется, что, возможно, у них все получилось.

2

Вообще-то, Джулия должна была бы избегать видеться с Сэм, Сэм с ее растущим животом, которая теперь может думать только о рождении ребенка, схватках и шоколадном мороженом с зелеными оливками и тигровыми креветками. Но почему-то Сэм не вызывает у нее неприязни, ведь она так любит подругу.

Но Сэм всего лишь беременна. У нее еще нет ребенка, которого Джулия так отчаянно желает, и, хотя после рождения малыша Сэм Джулии не хотелось бы исчезать из ее жизни, она ничего не может пообещать.

По дороге Джулия заехала в Пиццу-Хат. Две большие пиццы пепперони с дополнительной порцией оливок и креветок, на радость Сэм. Как Джулия и ожидала, подруга садится и вынимает начинку, потом смешивает ее с мороженым из морозильника и выбрасывает хрустящую корочку пиццы, в то время как Джулия корчится от отвращения.

– Могло быть намного хуже, – произносит Сэм с полным ртом тошнотворной смеси. – Подумай о том, чего хочется беременным. Я могла бы ползать на четвереньках в саду и есть землю.

– Для начала, почему тебе кажется, что твое блюдо съедобно? – отваживается возразить Джулия. – К тому же весь этот бред – всего лишь городская легенда. Беременные же не делают этого.

Как всегда, Сэм улыбается.

– Еще как делают. И еще едят уголь. Вместо Пиццы-Хат послала бы тебя сейчас в гараж за громадными мешками угля. Извращенный аппетит, геофагия, разновидность нехватки железа. Вот что самое интересное. Когда ты беременна, организм всегда сообщает тебе, чего ему не хватает.

– И что же сообщает тебе твой организм, когда ты поглощаешь шоколадное мороженое с оливками и креветками?

Сэм набивает рот еще горстью смеси.

– Наверное, это значит, что мне нужно потолстеть, – и при этих словах они покатываются со смеху.

Сэм всегда была пампушечкой. Копна золотистых кудряшек, тонкая талия, бедра и попа, которые вдохновили бы Рубенса. Но больше всего Джулии нравится Сэм за любовь к себе. Она ни на мгновение не сомневается в собственной неотразимости, не то, что другие женщины, к жалобам которых мы привыкли в наш век тощих моделей. Сэм никогда и никому не задаст вопрос: «Я толстая?», никогда не скажет, что эта юбка ее полнит, а каблуки удлиняют ноги.

Сэм нравится быть пышкой и нравится быть беременной – больше, чем кому-либо из знакомых Джулии. Первое, что Сэм сделала, когда обнаружила, что ждет малыша, – выбежала на улицу и купила книгу «Что делать, если вы ждете младенца». Второе, что она сделала, – вырвала главу «Диеты для беременных».

– Проклятые американцы, – произнесла она, вырывая страницу за страницей, с наслаждением комкая их и швыряя в мусорную корзину в углу. – Помешаны на диетах. Господи, единственный раз в жизни можно есть все, что только ни пожелаешь, так пропади все пропадом. Что касается запрета набирать больше двадцати восьми фунтов… По-моему, я их набрала уже за первые двенадцать недель.

– Так выкладывай, сколько ты сейчас весишь? – спросила Джулия.

– Понятия не имею. С четвертой недели не взвешиваюсь. Какая разница?

Теперь Сэм почти превратилась в шарик. Она переваливается, как колобок, но не заваливается набок. И все еще выглядит потрясающе. Сэм – одна из тех счастливиц, кто во время беременности не страдает от пигментных пятен и выпадения волос. У нее гладкая чистая кожа, густые волосы, блестящие и растущие не по дням, а по часам.

– Думаете, мне повезло? – сказала она пару педель назад, когда какая-то женщина в очереди к гинекологу в больнице сделала ей комплимент по поводу чудесных волос и сказала, какая она счастливая, что они так быстро растут.