Сладкая месть

Следующий день выдался погожим, и Сибель выгнала всех на дорогу еще до восхода солнца. Третий день в пути явился повторением второго, но к вечеру погода испортилась. Однако дождь ничуть не помешал твердому решению Сибель добраться до Клиро в течение следующего дня. Вопреки этому решению, к полудню стало ясно, что повозки с багажом не смогут покрыть такое расстояние дотемна. Следовательно, самым благоразумным шагом было бы повернуть назад в Херефорд и остановиться там на ночь, но Сибель не могла заставить себя сделать это. Она сказала себе, что ей просто невтерпеж снова оказаться в объятиях Уолтера, да и он сам просил приехать как можно скорее.

Тем не менее, она не хотела причинять неудобства жене сэра Джона. Таким образом, она сказала, что вполне могла бы продолжить путь сама в сопровождении небольшой охраны. Но сэр Джон не хотел ничего слушать, поэтому, в конце концов, все, кто был в седлах, двинулись вперед, оставив повозки с багажом под охраной нескольких воинов с приказом двигаться как можно быстрей. Вскоре Сибель пожалела о своем глупом поступке, но возвращаться в Херефорд уже было поздно. Путь оказался ужасным и куда более долгим, чем она ожидала; из-за дождя стемнело раньше обычного, и из страха сбиться с пути и заблудиться им приходилось пробираться очень медленно.

Когда они доехали до места, где дорога разветвлялась и уходила влево на Клиффорд, Сибель чуть было не поддалась искушению и не поехала по этому пути; до Клиффорда было чуть более мили, в то время как до Клиро все еще оставалось добрых пять миль. Тем не менее, она твердо решила держаться правой развилки. Уолтер пояснил ей, что он против того, чтобы она ехала в Клиффорд. Несомненно, он хотел оградить ее от злого языка Мари. Сибель презрительно фыркнула при этой мысли. Она могла бы в течение пяти минут стереть эту курицу в порошок, если бы не боялась травмировать мужа своим поведением и если бы эта женщина стоила того, чтобы на нее тратили силы. Да и в любом случае Уолтер будет ждать ее в Клиро.

Но Уолтера в Клиро не оказалось. Несмотря на радушный прием сэра Роланда, ярко пылающий огонь и сухую, теплую одежду, Сибель пробрал неприятный холодок. Уолтер вовсе не приезжал в Клиро, даже не послал гонца, чтобы тот предупредил сэра Роланда о приезде госпожи. Он как будто забыл о ее существовании.

Как только первая волна разочарования ослабла и сэр Роланд с женой, узнав, с какой быстротой отряд проделал такой длинный путь, воскликнули от удивления, Сибель твердо решила не поддаваться панике. Хотя Уолтер и просил ее ехать как можно быстрее, он, возможно, не думал, что она прибудет так скоро. Более того, в Клиффорде у него были дела к Бассетту. Возможно, он как раз сейчас гнался за Бассеттом, чтобы отговорить его от нападения на короля.

Благоразумие одержало победу над подозрениями, в которых Сибель боялась признаться даже себе. К тому же для размышлений у нее почти не осталось времени. Они рано легли спать, и усталость одолела тревожные сомнения. Сибель быстро забылась глубоким сном, и если ей что-то снилось, то она не помнила ни одной неприятной детали. Утром Сибель вовлекли в беседу о сэре Гериберте и состоянии Рыцарской Башни.

Вполне естественно, что сэр Джон проявлял любопытство к замку, которым ему предстояло управлять. Он задавал по пути в Клиро кое-какие вопросы, но во время езды поддерживать беседу было трудно, и теперь он выжимал из сэра Роланда и Сибель всю информацию, какой они могли его снабдить. Сэр Роланд кое-что знал о самом сэре Гериберте, но он ни разу не был в Рыцарской Башне. Следовательно, большая часть вопросов адресовывалась Сибель. Она значительно превосходила других женщин умением вести беседу, но, в отличие от своей матери и бабки, которые ухитрялись отвечать и думать при этом о чем-то другом, ей еще не хватало опыта сосредоточиться на своих репликах.

И только после обеда, когда сэр Роланд и сэр Джон удалились взглянуть на боевые машины и обсудить вопросы нападения и обороны, а их жены устроились в одной из комнат, чтобы поговорить о детях, Сибель уединилась со своими собственными мыслями. Она подбирала подходящую вышивку для манжет платья, которое шила для мужа; приходившие ей в голову мысли ее далеко не радовали, хотя никак не были связаны с ревностью.

Сибель вдруг пришла в голову мысль, что, если Уолтеру не удалось отговорить Бассетта и Сиуорда от нападения, он, возможно, решил сопровождать их в надежде оказать хоть какое-нибудь влияние на их действия. Она как раз считала дни, пытаясь выяснить, сколько времени может занять организация атаки и когда Бассетт скорее всего нанесет удар, если он имел такие намерения, как к ней приблизился слуга с письмом.

Слуга еще не сказал ни слова, а она уже нетерпеливо потянулась за скрученным пергаментом, надеясь, что пришла весточка от Уолтера, и пугаясь в то же время, что его прислал Бассетт, сообщая о ранении или смерти ее мужа. Фактически в своей тревоге она чуть было не сорвала печать, не удостоив ее и взглядом, но лишь только ногти коснулись воска, как она подумала, что письмо скорее всего предназначалось не ей, а сэру Роланду, и вопросительно взглянула на слугу.

– Господину или госпоже, – пояснил тот. – Гонец не стал ждать.

Такой ответ не разъяснил вопроса, ей предназначалось это письмо или сэру Роланду, но он немедленно развеял ее страхи, связанные с предполагаемой бедой, постигшей Уолтера. Сибель опустила глаза на печать, но эмблема ничего ей не сказала, и она не стала вдаваться в более глубокое изучение. Наверняка письмо прислал какой-нибудь друг или родственник сэра Роланда. Откладывая письмо на маленький столик, на котором находилась ее вышивка, она лениво повернула его, и в глаза бросилось имя адресата. Письмо предназначалось Уолтеру, и почерк наверняка принадлежал не писарю.

Сибель заинтересованно повернула свиток снова и более внимательно осмотрела печать. Кому могло быть известно о том, что Уолтера ждут в Клиро? Чью печать она бы не распознала? Печать была очень маленькой. Сибель мешкала, решив, что письма Уолтера не имели к ней никакого отношения, но затем покачала головой. Чушь. Все, что касалось Уолтера, относилось теперь и к ней, и наоборот. Они стали мужем и женой – одной плотью и кровью. А что, если это письмо от юного Глостера или какого-нибудь друга, взывающего к помощи? Сибель поднесла его поближе к свету и внимательно рассмотрела оттиски на воске. Губы ее подернулись в холодной ухмылке. Печать была маленькой, но оттиск был сделан очень бережно, четко и в правильной последовательности. Несмотря на кривые линии, Сибель легко прочитала «Ле Морес».

27

Между тем, как только Мари покинула Клиффорд, настроение Уолтера значительно улучшилось. Джилберт Бассетт лишь засмеялся, когда Уолтер заявил, что желает поменять щит и присоединиться к набегу, а затем сказал, что если Уолтер просто намерен развлечься и получить свою долю добычи, то они будут весьма рады ему. И хотя его посвятили в планы, он чувствовал приятное удовлетворение из-за отсутствия всякой ответственности в предстоящем деле. Как приятно, пускай и временно, отвечать только за себя, исключая даже маленький отряд, которым он командовал многие годы.

Как только Уолтер улегся в постель, он сразу вспомнил о гибком горячем теле Сибель. Завтрашний набег станет его последней безумной выходкой. Вероятно, ему больше никогда не придется участвовать в делах, в которых он был волен поступать, как ему нравится, ничуть не задумываясь о последствиях. Он лежал на кровати с задумчивым видом, закинув руки за голову, и размышлял над новым поворотом в своей жизни. Когда он впервые попросил руки Сибель, то, обманывая самого себя, решил, что боится потерять свободу. На самом деле ему следовало страшиться бремени ответственности за весь Роузлинд, а не своей клятвы заботиться об одной-единственной женщине.

Он вспомнил, как спрашивал самого себя после предупреждения леди Джоанны и принца Ллевелина о ревнивом нраве Сибель: останется ли он властен над своей личной жизнью? Теперь Уолтер лишь удивлялся собственной глупости. С того момента, когда он впервые увидел Сибель, он перестал желать других женщин. Он вполне сможет хранить верность своей жене, по крайней мере, в тот период, когда их разлука не будет долгой. Это испытание было не таким уж суровым. Кроме того, он не видел в поведении Сибель и намека на ревность, а ведь Мари предоставила достаточно оснований для этого.