Великолепная страсть

Фанстон, восхищенный, покачал головой:

– У вас удивительная жена, Брэд. Она великолепна!

Два дня у них ушло на то, чтобы добраться до Касигурана, и они прибыли туда с опозданием на двенадцать часов.

– Дальше нам надо двигаться проворнее, – сказал Фанстон, а иначе мы никогда не сможем вовремя добраться до берега. Ведь лодка будет нас ждать двадцать пятого.

Еще до того как они приблизились к деревеньке, началась их рискованная игра. Они связали своих мнимых пленников в то время, как столь же мнимые мятежники из числа «маленьких маков» принялись бросать на них хмурые взгляды, держа наготове винтовки, и погнали их по дороге к деревне.

Сельчане, фанатично преданные Агвинальдо, приняли эту процессию радушно. Те, кто был постарше, пожимали руки Сеховии и Плачидо, представившимся капитанами из числа мятежников. Жители деревни поздравили их с поимкой «американских свиней». Кое-кто плевал в них и осыпал оскорблениями.

Староста деревни объявил этот день праздником и закатил в честь «героев» грандиозный пир. Там был даже оркестр, состоявший из ударных инструментов. Тем временем «пленников» заперли в хижине, а снаружи к дверям лачуги были приставлены часовые. Чуть позже Плачидо извинился и ушел с пира якобы для того, чтобы убедиться, что «узники» на месте.

Он поговорил шепотом с Фанстоном и остальными.

– Ради Бога, Плачидо, попытайся прервать это торжество, чтобы мы могли двигаться дальше.

– Я делаю все возможное. С гонцом я послал Агвинальдо фальшивое письмо, в котором сообщаю ему, что подкрепление уже на пути к нему и что мы захватили в плен нескольких американцев. Я должен к ним вернуться поскорее, чтобы не вызвать в них подозрений.

Наконец четырьмя часами позже под музыку и крики ободрения они смогли двинуться дальше. День уже клонился к вечеру, скоро должно было стемнеть. Поэтому они разбили на ночь лагерь. По периметру лагеря были выставлены часовые. Загорелись походные костры, и вскоре был приготовлен сносный ужин. Подогрели консервированные бобы, мясо и сухари, а также приготовили кофе, чтобы смягчить действие грубого жира на желудок. Сгрудившись у костра, американцы обсуждали план действий.

– Следующие восемь миль пути будут сущим адом, – сказал им Фанстон. – Это самый тяжелый участок на побережье Лусона. Агвинальдо хитро выбрал место для своей штаб-квартиры. Оно недоступно для большого числа атакующих. Поэтому давайте-ка спать – надо как следует отдохнуть, потому что завтра нам потребуются все наши силы и вся энергия.

В ту ночь Брэд и Майра лежали в своих спальных мешках бок о бок, а над их головами тропическое небо раскинуло свой живописный ковер с яркими звездами на угольно-черном фоне.

– Я с радостью бы улизнула с тобой отсюда, – сказала Майра шепотом.

– Я тоже, но не думаю, что Фред Фанстон одобрил бы такую эскападу. Я жалею, что позволил тебе увязаться за нами. Все оказалось гораздо опаснее, чем мы предполагали.

– Дорогой, как я и говорила тебе много раз в прошлом, никто не властен надо мной, даже генерал Макартур. А теперь спокойной ночи и сладких снов.

На рассвете их разбудил стук дождя. Не было никакой надежды разжечь костер, поэтому им пришлось съесть свои припасы холодными. Когда Майра уже заканчивала еду, она подняла глаза и так и осталась с открытым ртом. Дождевая вода была холодной и сладкой и вполне достаточной, чтобы утолить жажду. К семи часам утра они уже готовы были выступить в путь.

Всю неделю им приходилось перебираться через реки, полные опасных мест – стремнин и омутов. Они обвязывались веревками и шли группами по семь человек в каждой. Однако трясины и джунгли были еще хуже бурных рек. В некоторых местах заросли были настолько густыми, что прорубить путь сквозь них с помощью мачете оказалось невозможным. Им приходилось огибать эти джунгли и идти по скалистым утесам с глубокими ущельями и пропастями. К их счастью, один из младших офицеров был опытным скалолазом: он умел подниматься по вертикальной стене ущелья, что и делал, вбивая крючья в скалы, потом привязывал канат к дереву на вершине скалы, чтобы остальные могли последовать за ним.

На четвертый день они шли по тропе, а ветви деревьев смыкались над их головами, как зеленые своды собора, и вдруг Майра углядела впереди среди ветвей примерно в двадцати футах от них нечто встревожившее ее. Она крикнула, пытаясь предупредить своих об опасности, но было слишком поздно. Чудовищная змея ринулась вниз и сомкнула челюсти на плече одного из «маленьких маков». Человек в ужасе закричал, в то время как удав (а это был он), скользнув вниз с ветвей, где подстерегал добычу, обвивал его тело кольцами. Брэд, Фанстон и несколько их людей бросились на помощь.

– Держите гадину за голову! – крикнул Фанстон.

Брэд и один из офицеров вцепились в шею пресмыкающегося, самое тонкое место его тела, и с трудом оторвали его от плеча человека. Змея обладала огромной силой, и все, что могли сделать Брэд и его товарищ, – это удерживать шею рептилии, которая в страшной ярости молотила хвостом и металась, пытаясь освободиться. Челюсти змеи уже готовы были сомкнуться на руке одного из спасителей, когда Фанстон размахнулся своим мачете и мгновенным ударом отделил голову змеи от туловища. Обезглавленный змей все еще дергал хвостом, с трудом ослабляя хватку и неохотно выпуская тело жертвы. Потребовались усилия десяти мужчин, чтобы освободить из его объятий все тело «мака», потерявшего сознание и окровавленного, потому что на месте, где сомкнулись челюсти змеи, образовалась рана. Когда наконец удалось освободить несчастного из объятий удава, на плечо бедняги наложили холодную влажную повязку, чтобы остановить кровь, и это удалось. Внимательный осмотр убедил их, что кровотечение было не столь сильным, как показалось вначале, и все почувствовали облегчение, потому что представлялось почти невозможным нести серьезно раненного человека на носилках по этим первобытным лесам. Отряд двинулся дальше.

На седьмой день люди с трудом передвигались: с трудом поднимали ногу, вытягивая ее из болотистой почвы, потом с такими же усилиями ставили вторую. И тут они встретили отряд повстанцев. Все они были вооружены до зубов, и грудь каждого крест-накрест опоясывали ленты с патронами. Их ружья тотчас же были нацелены на колонну.

Сеховия поднял руку и выкрикнул пароль:

– Колон Магдало!

Ружья опустились, и на лицах повстанцев появились широкие улыбки. Проводники вступили в оживленные переговоры с мятежниками на языке филиппинцев, энергично размахивая руками. Мнимые офицеры мятежников Сеховия и Плачидо, мастерски играя свои роли, горделиво показывали мятежникам свою колонну, особо демонстрируя якобы пленных американцев, связанных веревкой. Фанстон и его товарищи-пленники старались также сыграть свои роли правдоподобно, впрочем, обстоятельства были на их стороне: они были грязными, небритыми, их мундиры были изодраны в клочья, головы безвольно опущены, и они имели вид побежденных и отчаявшихся людей. Как и в деревне Касигуран, они подверглись оскорблениям и насмешкам.

Повстанцы проявили особый интерес к Майре. Несмотря на все ее попытки обезобразить себя с помощью уродливой и старомодной одежды, было трудно скрыть ее прекрасное тело под мешковатым платьем. Она достаточно понимала язык, чтобы уловить смысл их замечаний.

– Недурная бабенка, лакомый кусочек…

– Если ее умыть и причесать, она будет прекрасным дополнением к нашим шлюхам.

Мятежники повели отряд по дороге к реке Паланан. Американцы с трудом подавляли свое возбуждение. На дальнем от них берегу реки находилось тайное убежище Агвинальдо.

– Это великий исторический момент в моей жизни, – сказал Плачидо выразительно. – Наконец-то я встречу нашего благородного и высокочтимого предводителя.

– Агвинальдо с нетерпением ждет вашего прибытия.

Мятежный лейтенант выстрелил в воздух. И тотчас же из глиняных хижин выбежали люди и собрались на берегу реки.

– У нас только одна лодка, – сообщил им лейтенант, – так безопаснее, потому что благодаря этой предосторожности большой отряд не сможет застать нас врасплох.