Страсть и сомнения

Их отец? Разве Луис Вандерлей относился к нему когда-нибудь как настоящий отец? Уит смутно помнил свое детство и редкие даже тогда встречи с отцом, а после смерти матери, когда ему исполнилось двенадцать, его отослали в военную школу. Отец тогда активно руководил компанией «Вандерлей инк.» и был слишком занят, чтобы заниматься ребенком, пусть даже собственным сыном. Но когда на свет появилась Лулу, все изменилось. Отец сразу привязался к ней. Уит тоже полюбил свою маленькую сводную сестру, но в то же время он и ненавидел ее за то, что пожилой отец любил, баловал дочь, уделял ей много внимания, чего так не хватало в свое время Уиту.

Хотя какое это имеет значение сейчас? Лулу мертва.

Уит отсалютовал бокалом:

– За тебя, Лулу, любимая. В конце концов, ты получила по заслугам.

Душевное волнение так сдавило грудь, что Уиту стало трудно дышать. Глаза опять наполнились слезами.

Скорбный стон рванулся из груди, трансформировавшись в горле в мучительный крик. Уит швырнул бокал в стену, и тот разлетелся вдребезги. Рухнув на колени, Уит разрыдался.

– А я ведь предупреждал тебя. Говорил, чтобы была осторожней. Но ты любила играть с огнем. Никто не любил тебя так, как я. Не говорил ли я тебе, что ты можешь рассчитывать только на меня, что я никогда не покину тебя?

Судорожно глотая воздух, Уит постарался восстановить дыхание и немного успокоиться. Сейчас не время расклеиваться. Он должен показать старику, что тот может полагаться на него в той же степени, что и на Аннабел. На дорогую кузину Аннабел. Святошу Аннабел.

Представлять семью Вандерлей в Мемфисе должен был он, конце концов, Лулу была его сестрой. Если бы вместо Аннабел туда поехал он, то мог бы сам известить отца о том, что убийца пойман и передан в руки правосудия.

«Еще не поздно, – подумал он. – Я и сейчас могу поехать в Мемфис, у меня есть полное право присутствовать там».

Уит выпрямился, постоял, покачиваясь, на месте и двинулся к стоявшему на прикроватном столике телефону. Сел на край кровати, поднял трубку и набрал номер.

Аннабел ответила после второго гудка:

– Алло?

– Видимо, у тебя нет никаких новостей для передачи отцу? – спросил он.

– Нет, Уит, никаких. Если бы были новости, я позвонила бы дяде Луису.

– Неужели полиция сегодня знает не больше чем вчера?

– Уит, ты что, пил? У тебя странный голос. Если ты пьян, то не вздумай навещать дядю Луиса, пока не протрезвеешь. Ему совсем ни к чему…

– Ты всегда знаешь, что кому нужно, да, Аннабел? Но ты ведь не знала, что Лулу нужна защита, правда? Ты не предвидела, чем это может кончиться, верно?

– Пожалуйста, не пей ничего больше, ладно? Скажи Хираму, пусть приготовит тебе кофе, и…

– Я еду в Мемфис.

– Что?!

– Лулу была моей сестрой. Я любил ее. Это я должен быть там и интересоваться расследованием, не ты.

– Уит, тебе не нужно приезжать в Мемфис.

– Приеду. И ты меня не остановишь.

Аннабел вздохнула. Уит терпеть не мог ее раздраженные вздохи, эти проявления недовольства, призванные показать, как он разочаровывает ее своим поведением.

– Если ты так рвешься в Мемфис, то подожди хотя бы, пока протрезвеешь.

– Я вылечу первым же утренним рейсом, – сказал Уит. – И тоже остановлюсь в нашей квартире.

– Нет, не пойдет. Закажи себе номер в «Пибоди».

Уит усмехнулся:

– Если не хочешь делить со мной принадлежащую семье квартиру, то сама переезжай в «Пибоди». У меня столько же прав на проживание там, сколько и у тебя. – И прежде чем Аннабел успела что-нибудь сказать, он положил трубку.

Кто-то должен наконец сбить спесь с любезной кузины Аннабел. Уж слишком она много воображает о себе, и ему надоело, что она все время смотрит на него свысока.

– Тебе, Аннабел, следовало бы лучше относиться ко мне, иначе пожалеешь. Готов поспорить, что Лулу пожалела о том, что плохо обращалась со мной, когда мы виделись в последний раз.

Слушая короткие гудки, Аннабел вдруг поняла, что кто-то звонит в дверь. Выждав немного, чтобы прийти в себя после неприятного разговора с Уитом, она положила трубку, распрямила плечи и выставила вперед подбородок. Решив, что это, наверное, сержант Джордж, Аннабел вздохнула. По крайней мере с молодым полицейским ей не придется ссориться. Достаточно с нее на сегодня ссор – сначала Куинн Кортес, потом Уит…

Открыв дверь, она встретила гостя приветливой улыбкой.

– Проходите, пожалуйста.

Чад вошел и подождал, пока она закроет дверь и первой пройдет в комнату.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной, мисс Вандерлей.

– Могу я предложить вам выпить что-нибудь?

– Благодарю вас. Не сейчас. – Он вгляделся в нее. – С вами все в порядке?

– Да, все прекрасно. Почему вы спрашиваете?

– У вас раскраснелись щеки.

– О, ничего страшного. Просто я только что спорила по телефону со своим двоюродным братом, Уитом. Когда я волнуюсь, у меня всегда краснеет лицо. Это издержки чересчур светлой кожи.

Чад мягко улыбнулся и заметил:

– Уит – это брат Лулу, да?

– Сводный брат. У них один отец.

Чад кивнул.

– Сержант Джордж, присаживайтесь, пожалуйста. – Аннабел надеялась, что он не станет больше задавать вопросов об их размолвке с Уитом. Как и все другие члены семьи Вандерлей, она считала, что их семейные дела не подлежат обсуждению.

– Мне было бы приятнее, если бы вы звали меня Чадом.

– Хорошо… Чад. А вы можете называть меня Аннабел.

Усевшись на диван, Чад достал из кармана куртки аккуратно сложенные листки.

– Это копии записей из дневника Лулу за последние два месяца. Мы с напарником внимательно просмотрели их, но не нашли ничего, что могло бы помочь нам в расследовании. Разве что…

– Что?

Аннабел села рядом с Чадом и взяла протянутые им листки. Несмотря на то что она еще не совсем успокоилась после неприятных разговоров с Куинном Кортесом и Уитом, руки у нее не дрожали. Аннабел гордилась тем, что умела держать себя в руках, скрывать свои чувства.

– Дело в том, что, кроме Куинна Кортеса, есть еще двое мужчин, о которых Лулу упоминала в своем дневнике в последнее время, и я… мы… хотели бы выяснить, не знаете ли вы кого-нибудь из них.

Читать дневник Лулу было все равно, что вторгаться в ее личную жизнь. Глядя на небрежные короткие заметки, на нарисованных там и сям чертиков, Аннабел вспомнила, что Лулу, будучи подростком, всегда писала букву «i» с изящным сердечком вместо точки, используя ярко-розовые или пурпурные чернила.

– Вы не знаете, кто такой Рэнди? – спросил Чад.

– Рэнди? Не могу сказать наверняка, но это мог бы быть Рэндал Миллер. Или же Рэндольф Чамнесс. Насколько я знаю, у Лулу в прошлом была связь с Рэндольфом, но, по-моему, она не вспоминала о нем последние годы. Я бы начала с Рэндала Миллера. Обоих мужчин Лулу называла Рэнди. Точнее, она называла их «мой мальчик Рэнди-один» и «мой мальчик Рэнди-два».

– Рэндал Миллер живет в Мемфисе?

– Да, в Мемфисе. Он занимается недвижимостью.

– Это тот самый Рэндал Миллер?

Аннабел улыбнулась:

– Да, тот, кого рекламируют по телевидению и на многих рекламных щитах. Мистер Мемфисская Недвижимость.

– Но ему же под пятьдесят, и он женат.

– Да, это так.

– Мог у него быть мотив убить Лулу?

Аннабел почувствовала, что Чаду хотелось бы, чтобы она убедила его, что у женатого любовника ее кузины не было причины желать ее смерти. Похоже, сержант уже определил для себя виновного. И это Куинн Кортес. Но почему?

– Насколько я знаю, ни у кого не было мотива для убийства Лулу.

– Миллер – женатый человек. Если Лулу угрожала рассказать его жене…

– Это не в характере Лулу, – прервала его Аннабел. – Она не завязывала долговременных отношений, и ей не было никакого резона рассказывать жене Рэндала Миллера об их связи.

– Ладно. Мы проверим Миллера, зададим ему несколько вопросов. Если у него есть алиби на вечер пятницы, то оставим его в покое.