Серебряное зеркало

— Подожди, — крикнула Барбара Клотильде, спрыгивая с постели. — Эти крики! Кто-то ранен. Альфред! Альфред!

Она выбежала в коридор и резко остановилась, едва избежав столкновения с вооруженным мужчиной, который с рычанием обернулся. Его обнаженный меч замер в дюйме от ее груди. Барбара пронзительно закричала. Мужской крик, тонкий и дрожащий, слился с ее, и, прежде чем они затихли, низкий голос заглушил обоих, воскликнув:

— Леди Барбара!

— Лейборн! — выдохнула Барбара и схватилась за дверь, чтобы не упасть, прошептав: — Где Альфред?

— Был здоров и наслаждался собой, когда я последний раз его видел, но, леди Барбара, это король.

— Сир! — воскликнула Барбара и опустилась в реверансе, но в следующее мгновение вскочила, протягивая руки, чтобы поддержать его. — О небеса! Вы ранены, сир.

Генрих уцепился за протянутую ему руку, выпустив руку Роджера Лейборна, за которую он держался.

— Люди Лестера хотели, чтобы меня убили… — Его руки дрожали, и в голосе смешались настороженность и недоверие. — Они надели на меня простую кольчугу, дали мне щит без герба и даже шлем без гребня. Лестер хотел, чтобы я умер, если он умрет.

— Мой дорогой лорд, — нежно сказала Барбара, совершенно забыв от жалости к его боли и смущению, как часто сама желала ему смерти. — Вы не пройдете в мою комнату, чтобы прилечь, пока для вас не подготовят более удобное помещение?

Король бросил испуганный взгляд на Лейборна, который поджал губы.

— Вы можете делать все, что пожелаете, сир. Мы случайно оказались на женской половине, но, думаю, для вас ненадолго можно сделать исключение. Я найду настоятеля монастыря.

Когда они с Лейборном привели короля в комнату и усадили на постель, Барбара догадалась, что его привезли в Клив, чтобы Лестер не мог с ним бежать. Ее догадка подтвердилась, когда у двери вдоль стены выстроились стражники.

— Как только настоятель будет готов, я приду за ним, — пробормотал Лейборн.

— Сначала пришлите сестру милосердия перевязать его раны, — сказала Барбара. Когда Лейборн кивнул и ушел, она жестом приказала Клотильде закрыть дверь и встала перед королем на колени. — Вы позволите мне и моей служанке помочь снять вам доспехи, сир?

Генрих взглянул на закрытую дверь комнаты, на Барбару, стоящую на коленях, на Клотильду, присевшую в реверансе.

— Почему Роджер Лейборн увез меня сюда от моего сына? — прошептал он.

Барбара напряженно улыбнулась. Генрих был так ошеломлен и смущен, что было очевидно, что он вспомнил давнюю ссору между Лейборном и Эдуардом, которую он усугубил, и поэтому на короткое время Лейборн стал на сторону Лестера. Он, кажется, забыл, что ссора улажена.

— Теперь Лейборн — ваш самый верный слуга, милорд, и преданный друг принца Эдуарда, — сказала Барбара. — Возможно, вы слышали, как лорд Эдуард бежал от Лестера. Роджер Лейборн был среди тех, кто помогал побегу. И он с мая преданно воюет за лорда Эдуарда. Вы можете смело ему доверять.

— Лестер — мой зять — хотел моей смерти, — сказал Генрих. — Кому тогда можно доверять?

Барбара почувствовала такое раздражение, что едва не закричала. Разве Генрих не помнит, сколько раз он оскорблял Лестера? Он ждал, что будет по-прежнему любим, несмотря на все оскорбления, усилия лишить приданого свою сестру, обвинения в предательстве.

От боли и усталости на глаза короля навернулись слезы. Генрих, который всегда был очень внимателен к своей внешности, теперь сидел небритый и жаловался на то, как тяжело старому человеку, когда его преследуют. Противореча самой себе, Барбара едва не плакала вместе с ним, несмотря на то, что знала: именно этот человек — причина всех бед страны. Именно из-за него ее муж мог в данный момент истекать кровью, упав в грязь. Но Лейборн сказал, что с Альфредом все в порядке, а голубые глаза Генриха были похожи на глаза заблудившегося ребенка. Барбара протянула ему руку.

— О, нет, милорд. Я не могу поверить, что Лестер хотел причинить вам какой-то вред. Я не говорю, что он правильно действовал, но он сам обманулся, считая, что делает все возможное для вашей безопасности и чести. Никто не желает причинить вам вреда. Я уверена, что граф дал вам простые доспехи, чтобы вас не схватили и не ранили в центре сражения. — Она погладила старого короля по руке. — Идемте, милорд, давайте снимем доспехи, чтобы вам было удобнее.

Он робко согласился, и Барбара помогла ему приподняться, а Клотильда осторожно освободила ворот кольчуги. Затем они сняли ее через голову, стараясь не повредить раненое плечо. Барбара проделала то же самое с туникой, когда легкий стук в дверь возвестил о приходе лекаря. Барбара отступила, чтобы дать затаившему дыхание монаху взглянуть на рану, и через несколько минут он начал уверять, что рана небольшая и король скоро будет здоров, но лучше его поместить в лазарет.

Хотя Генрих выглядел напуганным и цеплялся за руки Барбары, но, увидев одежду цистерианского ордена, успокоился и дал себя осмотреть. Однако когда ему предложили пойти в лазарет, он с беспокойством посмотрел на Барбару, и она попросила позволения сопровождать его. Это вызвало поток извинений у монаха, который объяснил, что ни женщин, ни гостей в лазарет не пускают. Взволнованный тем, что его пациентом оказался король, он хотел выполнить его просьбу, но боялся нарушить правила; и без того смущенный вынужденным пребыванием в женском отделении, монах говорил так быстро и бессвязно, что Генрих не мог его понять и потому пришел в еще большее замешательство. В этот момент вернулся Лейборн. Король ухватил Барбару за руку и не отпускал ее.

В конце концов Барбара вместе с монахом проводила короля в гостевой дом монастыря. Когда они вышли из женского отделения, три ослепительные молнии раскололи небо, осветив двор монастыря ярче, чем в солнечный полдень. Когда же они дошли до дверей гостевого дома, раздался такой оглушительный раскат грома, что все, даже Лейборн, вздрогнули и заторопились укрыться от потока воды, хлынувшего с неба. В спальной комнате один из братьев разводил небольшой огонь, в то время как другие нагревали простыни на красивой большой постели. Послушник-санитар уже ждал, и толпа священников, кажется, настолько успокоила короля, что он даже согласился позволить им раздеть себя и лег в постель. Пока это делали, Лейборн увел Барбару и спустился с ней по лестнице в нижнюю комнату.

— Я теперь еду обратно, но оставлю отряд, который защитит монастырь, если кто-то попытается войти. Вы не должны бояться. Армия Лестера уничтожена. Битва почти окончилась, когда я уехал.

— Окончилась… — начала Барбара, но Лейборн повернулся и ушел. Она сделала шаг или два, вытянув руку, не в силах вымолвить ни слова. Если битва окончена, почему Лейборн должен возвращаться назад, когда почти ничего не видно из-за проливного дождя? Страх сковал ее, ноги не слушались, и она должна была остановиться. Когда это прошло, она не побежала вслед за Лейборном — он все равно не услышал бы ее из-за шума дождя. А если бы и услышал, не смог бы стоять под таким дождем, чтобы разговаривать с ней. Кроме того, что нового он мог ей сказать? Он уже сказал, что Альфред «наслаждался собой».

Наслаждался собой? Это значит, что он не хочет поскорее вернуться во Францию, а ищет возможности сразиться на войне? Барбара стояла в дверях, пока не пришел послушник и не попросил ее подняться к королю. Она пошла, не раздумывая, и присела в реверансе, пробормотав что-то необходимое и ничего не значащее.

— Это так странно, что ваш отец привез вас на битву, — ворчливо сказал король.

— Моего отца здесь нет, сир, — сказала Барбара, разобрав только половину того, что было ей сказано. — Я здесь со своим мужем. Альфредом д'Эксом.

Барбара подумала, что король забыл о ее замужестве. Она подняла голову и увидела, что хотя Генрих был все еще бледен, но казался совершенно спокойным. Полуулыбка, которую он изобразил, взгляд искоса, который он бросал на нее из-под опущенного века, заронили в ней тревогу. Прежде чем она сказала что-то еще, он попросил принести табурет, чтобы она могла сесть и поговорить с ним. Когда Барбара поднялась из реверанса, Генрих сказал, что он голоден, и послушник, пообещав принести теплого супа, вышел.