Роузлинд (Хмельная мечта)

– Земли хорошо возделаны, налоги платятся вовремя и честно, – начал Саймон, сдабривая медом пилюлю, которую он собрался предложить.– Но, Элинор, видит Бог, этот смотритель приходится внуком первому арендатору. Он может подумать, что земли принадлежат ему. Ему, а не тебе!

Элинор согласно кивнула:

– Хуже всего то, что он чувствует, что это его земли. В этом таится большая опасность. Мой дедушка часто говорил мне об этом.

На лице Саймона мелькнула недовольная гримаса.

– Конечно, тяжело и жестоко выгнать честного арендатора, но – как лорд Рэннальф мог допустить такое?

– Дедушка делал это умышленно. Помните, как встречал нас сэр Джайлз – с распростертыми объятиями! Он уверен, мы не приехали отобрать у него средства к существованию. Ему нет нужды, пренебрегая опасностью, пытаться подняться от смотрителя до вассала, потому что его отец получил замок от деда, а тот – от своего отца, и он твердо уверен, что и его сын получит замок после него.

– Это все хорошо до поры до времени. В один прекрасный день Ваш смотритель поймет, как мало есть прав у него и как много – у вассала. Люди относятся к нему, как к хозяину. Как Вы уберете его силой с земли, если он откажется отдать Вам то, что принадлежит Вам?

Элинор пожала плечами:

– Вы попали в самое больное место. И, конечно, есть опасность заразы непослушания, даже бунта. Дедушка пытался контролировать ситуацию, часто посещая замки и, время от времени, оставаясь в каждом из них неделями. Я тоже пыталась поступать так же, но это опасно, да и с каждым поколением ситуация становится сложнее. В Кингслере, например, смотритель умер, не оставив наследника, а в Илэнде были только дети. В том и в другом случае мне пришлось нанять новых людей. Но сэра Джайлза я не могу выгнать из Айфорда, как не могу уволить и других управляющих, – просто они не заслужили этого.

– Конечно, Вы не можете наказать человека за то, что он и его предки преданно служили Вам, Вы не можете его просто так отослать. Но мы могли бы поменять смотрителей. Сэр Джайлз пусть поедет из Айфорда в Илэнд, а тот…

– Разве это разумно? Подумайте, как мы можем переселять человека из того места, где жили три поколения? Уж лучше будет убить его, потом его сына, чем сначала поколебать его веру в справедливость, а потом передать ему другой замок. Умом сэр Джайлз, конечно, понимает, что я имею право отослать его в другой замок и даже выгнать его с земель, если я этого захочу, но сердцем он верит, что я этого не сделаю. Его вера испытана годами и крепка. Попробуйте: поколебать эту веру, заставив его почувствовать мою власть, и он будет искать пути, как бы вырвать у меня эту власть!

Саймон с удивлением уставился на нее. Ему вдруг показалось, что это сам лорд Рэннальф говорил голосом Элинор. Но для нее это были не просто слова, она ясно и четко понимала их значение.

– Это хитрая ловушка, – проворчал Саймон, – но я все же не понимаю, как это лорд Рэннальф умышленно попался.

– Вы не совсем хорошо представляете то время, в котором жил лорд Рэннальф. Ведь Вас долго не было в Англии, и Вы вернулись в страну с королем Генрихом, когда худшее было уже позади. А до этого таких законов не было, и не было человека в большей безопасности, чем сюзерен. И не представляло особого труда найти другого господина, который бы сделал из старого смотрителя нового вассала.

Саймон фыркнул:

– Да уж, пожалуй. Но я вижу, что когда-нибудь это обернется против нас.

– Вы хотите сказать, что у сэра Джайлза возникнет мысль забрать себе то, что принадлежит мне?

– Нет, нет. Думаю, что сэру Джайлзу можно доверять. Пока. Я говорю о том, что ждет нас впереди.

– Вы уверены, что грядут трудные времена, Саймон?

– Трудные – да. Да и как можно их избежать, если в стране нет главы королевства и нет контроля над тем, кто управляет королевством? Меня волнует другое: какие трудности нам предстоит пережить. И поэтому я не стану менять порядок охраны на башнях Вашего замка. Я пока еще четко не представляю, что мне делать.

И он действительно не представлял, тем более что в Кингслере их уже ждал сэр Андрэ с сообщением о том, что королева вызывает их ко двору.

Если бы Саймон не завершил своей миссии, он наверняка воспользовался бы этим предлогом, чтобы не отвечать на приглашение королевы немедленно, тем самым, обманывая себя в истинной причине, по которой он так не желает этого отъезда. А причина заключалась в том, что он испытывал безумное желание сохранить Элинор для себя, а не для неизвестного жениха, которого выберет ей король.

С самого начала он знал, что Элинор – награда, которую он должен сберечь для другого. С самого начала он знал, что она – не для него, и эта мысль причиняла ему боль. Он также знал, что Элинор привлекает его не так, как другие женщины, к которым он чувствовал только зов плоти, за исключением, конечно, королевы, которую он считал совершенством и боготворил ее.

Он попытался отогнать от себя эти мысли, и, кажется, это ему удалось. Ему нравилось общество Элинор, так же, как нравилось ему общество многих мужчин и многих женщин, с которыми было приятно побеседовать. Но откуда эта глубокая боль и тоска, которая усилилась за последние недели? Обманывая себя в том, что не думает о ней, Саймон полюбил Элинор.

Элинор же, которую занимали свои собственные переживания и ощущения, не думала серьезно о Саймоне. Ей было всего 16 лет, и на ней не лежали тяжелым бременем обычные женские заботы. Она смеялась и беззаботно болтала с Гризель, женой смотрителя Кингслера, а потом выразила волнение по поводу своих нарядов.

– Саймон! – воскликнула она. Но Саймон и сэр Андрэ были заняты разговором и отошли в сторону, чтобы им не мешали возбужденные голоса женщин.

– Саймон! – настойчиво повторила Элинор, капризно надув губки и дернув его за рукав.

– Да, моя госпожа?

Элинор не заметила, каким далеким был голос Саймона.

– Что мне делать с платьями? – воскликнула она.– Как ты думаешь, у меня будет время, чтобы сшить новые? Сочтут ли меня глупой, если я буду одета не по моде?

– Откуда сэру Саймону знать ответ на эти женские глупости? – резко спросил сэр Андрэ, неизвестно почему чувствуя какую-то неловкость.

– Я и в самом деле не знаю, – медленно произнес Саймон.

– А еще придворный, – насмешливо поддела его Элинор.

– Придворный, который уже давно не был при дворе. Старый король не очень жаловал меня. Я жил в своем поместье.

– Но ведь хоть что-то ты мне можешь посоветовать, – настойчиво повторила Элинор.

– Я предлагаю подождать и посоветоваться с королевой. Слепое и неумелое подражание моде быстрее сделает тебя желанным объектом для острых язычков, чем признание того, что ты, исполняя волю дедушки, не поменяла свой гардероб.

Веселые зеленые и золотые блики в темно-карих глазах Элинор немного потухли.

– Значит, там есть острые язычки. И я буду еще одной служанкой в толпе таких же служанок, а уже не буду хозяйкой и первой по значению.

Она прямо заглянула в лицо Саймону:

– Саймон, не покидай меня. У меня нет друзей при дворе.

Саймон стиснул зубы.

– Я ничем не смогу быть тебе полезен в обществе женщин, – предупредил он.

– Но ты можешь подсказать мне, не делают ли из меня дурочку. Это неплохая мысль – посоветоваться с королевой, но у нее много других, более важных дел, чем выбирать фасон для моих платьев.

Саймон затрясся от смеха:

– Не очень-то доверяйся мне в фасонах платьев. Может быть, я не хочу, чтобы ты выглядела слишком красиво в новых платьях.

– Да, в самом деле, – вмешался сэр Андрэ, внезапно поняв, почему Саймон был так напряжен: просто он любил Элинор.– Я тебе посоветую, Элинор, вести себя сдержанно и скромно. Ведь если ты подашь хоть малую надежду этим диким молодым жеребцам при дворе, не избежать тебе беды.

Он повернулся к Саймону:

– Не кажется ли Вам, что Элинор будет в большей безопасности в Лондоне, если будет жить в своем доме, который будут охранять как Ваши, так и ее люди?