Нептунова Арфа

— Я вас расцелую, — уже с набитым ртом пообещала Папалеаиаина. Проголодалась она изрядно, даже больше, чем могла предположить. — Вы мой добрый гений, Орсон!

Потом она задремала, откинувшись на спинку кресла, и проснулась лишь тогда, когда вертолет, накренившись, стал поворачивать, чтобы подойти к острову с запада. Папалеаиаина не знала, зачем это делается, но так было всегда, во время всех ее полетов сюда, и она могла уверенно сказать, что до Фрайди-Айленда осталось километров двадцать, во всяком случае, не больше четверти часа. Сидевший напротив Папалеаиаины Янг приплюснул нос к иллюминатору.

— Чем вы так заинтересовались? — полюбопытствовала она.

— Пустяки, — сказал Янг, отстраняясь от окна. — Яхту увидел. Коч с топовым стакселем. Ходко идут, красиво. Всю парусину вывесили, что можно и что нельзя. Нахально, черт побери! Я бы не рискнул, разве что на гонках. Да и то… Нет, не уверен, право. Зато и выжимают узлов десять, если не одиннадцать. Смелые ребята. Молодцы.

Впервые они заметили скалистый силуэт вчера вечером — темной полоской врезался он в багровое закатное небо. Островок как островок, таких в здешних местах куча. Камни да жалкий пляжик, который весь-то в три горсти песку — и все. Но команда словно сдурела. Линда с Робертой пустились в пляс, чуть за борт не попадали, выдавая что-то неописуемое и непрерывно вопя: «Земля! Земля!! Земля!!!» Можно подумать, год земли не видели, а не месяц как вышли из Апиа. И Аль не лучше — уселся в кокпите, глядя на этот голый, мерзкий берег, как кот на сливки, только что не облизывался. А Джайн, естественно, тут же стал для всех врагом номер один. Как же — не захотел, видите ли, яхту гробить, когда берег им подавай. Немедленно. Сию же минуту. И плевать им, что места тут неизвестные. Лоции толковой и то нет, так, карта одна более или менее приличная — не разбежишься. Глубины — лотом дно пробовал нащупать, пробовал — черта с два. А эхолота нет. И ночь уже. Лег в дрейф до утра, так они, как сговорившись, глядят волками… На берегу, мол, переночевать бы, набрыдла, мол, каюта… Эх, народ…

К полуночи, правда, поуспокоились, сварили тодди — сразу жизнь веселее казаться стала; согласились до утра с берегом подождать. Они спать завалились, а Джайну полночи корпеть пришлось у штурманского стола, проверяя себя и перепроверяя, пока наконец не убедился он, что к островам Страстной Пятницы вышел. Больше тут миль на двести никакой тверди среди хлябей морских нет. А настолько он обмишулиться не мог при всем желании: ошибки при счислении бывают, спору нет, и солидные даже ошибки, но не на двести же миль! Правда, какой именно из островов перед ними, Джайн решить не мог. Фрайди-Айленд покрупнее должен быть — это ясно; значит, один из рифов, да поди догадайся который — Биг-Бэзис или Литл-Бэзис? А кака разница? Будь воля Джайна, он ни за какие пироги вообще не стал бы на такую груду камней высаживаться, что он там потерял? Но до Тонга еще недели три идти, если не больше, а потому не стоит с ребятами совсем уж собачиться. Хочется им по камням этим козлами попрыгать — пусть. С Джайна не убудет. А долго они здесь и сами не засидятся.

И не зря он над картой маялся, не зря, как чуяло сердце. Только глаза поутру продрали, как Линда, гусыня надутая, сразу же к нему:

— Джайн, а Джайн, я вчера на радостях и не спросила, что за остров? Это уже Тонга?

— Нет, — хладнокровно откликнулся Джайн, — сто раз тебе говорил, до Тонга еще топать и топать. А это просто риф. Литл-Бэзис называется.

Шансов на то, что он угадал название, было ровно половина, но — кто проверит?

Обогнув остров, Джайн нашел-таки малюсенькую бухточку, где лот нащупал дно. Бросили якорь, спустили надувную лодку и высадились на берег.

Как и предполагал Джайн, островок был пустынен — камни, камни, камни… Но и по камням для разнообразия поскакать не так уж плохо — какая-никакая, а разминка. Джайн впереди всех полез на вершину рифа и тут обнаружил, что островок-то с секретом. То, что принимал он за обычный камень, этакий обточенный ветрами столб, на деле оказалось крестом — просто видел его Джайн до сих пор не под тем углом. Крест, явно сделанный человеческими руками, высеченный из камня, правда, грубо, примитивно даже. Клад, что ли, какой-нибудь пиратский? А вдруг?..

На миг захлестнула Джайна горячая волна. Но тут же одернул себя — какой идиот станет закапывать клад на рифе, перехлестываемом волнами даже в самый заурядный шторм? Нет, для этого есть острова. Настоящие. Всякие там Кокосы да Оуки. И вообще, поддаваться кладоискательской лихорадке он не станет. Кладоискательство — это дело серьезное, подготовки требующее, знаний, снаряжения, денег, наконец. А у него ничего этого нет. И не за этим он в море вышел — за свободой. За независимостью. Хватит, отдал он десять лет этому миру, вкалывая на него в паршивой конторе, а теперь будет просто жить, жить и брать от мира все, что сможет. Брать, а не ковырятьс неделями, месяцами, годами в земле, разыскивая кем-то в нее зарытые (и может, выкопанные давно) сундуки…

Тем временем к нему присоединились остальные и теперь стояли, глазея на крест. Джайн прямо-таки чувствовал, как в их душах разгорается желание расковырять этот риф, дорыть его в поисках сокровищ до самого океанского дна.

— Что это, Джайн? — спросила Роберта.

«И она туда же, — со злобой подумал Джайн. — Добро бы одни свиноеды эти, но она… Ладно, сейчас я на них холодной водичкой брызну!»

— Как что? — спокойно переспросил он. — Крест.

— Сама вижу. А зачем он тут?

— Ты в школе училась когда-нибудь?

— Опять хамишь?

— Интересуюсь. Если училась, так должна была про Кука слышать.

— Это в честь которого Куктаун?

— Ну.

— Слышала.

— Так вот это — его могила.

— Брось ты, — сказал Аль, — он же в Антарктику плавал.

— Ну и что?..

— И съели его там.

— Кто? Пингвины?

— Нет, Аль, — вмешалась Линда. — Джайн правду говорит. Его где-то здесь сожрали.

— Вот-вот, — Джайна несло напропалую, — Здесь корабль разбился. Сами видели, риф-то такой, что не только в шторм, просто при хорошей волне и не заметишь. Здесь они и сидели, умирая с голоду…

— Господи, — у Линды даже глаза округлились, — вот коровища-то, где только Аль ее откопал! — Господи, и что же они… друг друга… ели?

— Нет, конечно, — Джайн чувствовал себя на высоте, ему внимали как оракулу. — Их съели каннибалы, которые приплыли на длинных лодках с соседнего острова.

— Ужасно! — На глазах Линды навернулись слезы. — Правда, Аль?

Аль между тем, присев на корточки, ковырялся у подножия креста.

— Смотри-ка, здесь доска какая-то. Чугунная вроде бы. И надпись на ней…

— О том и надпись. В память Кука.

Аль усердно пытался очистить доску от покрывшего ее ракушечника. Потом встал, растер икры.

— Не соскрести всей этой пакости, даже ножа нет… Не прочесть.

— Это мы сейчас устроим, — пообещал Джайн. — Погодите-ка.

Прыгая по камням, он помчался к берегу, забрался в лодку, в несколько взмахов весел подогнал ее к борту яхты. Вот и угадай, какое барахло когда пригодиться может! Только куда он эту штуковину засунул? Ах да… Штуковиной был портативный мультивибратор, купленный по дешевке на распродаже, — вдруг да пригодится в плавании. И пригодился. Джайн осторожно опустил вибратор в лодку. Тяжелый, зараза! Через две-три минуты он уже снова был на берегу.

— Ну-ка подвиньтесь, сейчас мы это дело враз счистим!

Он приложил пластину вибратора к чугунной доске, поухватистей взялся за ручки, нажал кнопку. Вибратор заныл, завыл, застонал. Через минуту Джайн выключил агрегат. Все правильно — не только ракушечник отсыпался, но и от самой доски остались бледные воспоминания. «Попробуйте теперь по этому чугунному крошеву прочесть что-нибудь! Вот так-то. Правду я вам сказал. Кука здесь съели. Кука».

— Ну вот, — разочарованно протянул он вслух. — Что значит три века-то… Как чугун изъело, враз рассыпался.