Время Цезаря

1 часть. Меланхолия Санкт-Петербурга. Глава 1. Где кончается logos

Тусклая лампа мигнула, её свет дрогнул, словно вот-вот погаснет, и Лидия машинально подняла глаза от книги. Тень от абажура легла ей на щёку, будто тихий упрёк за слишком долгое сидение. За спиной снова послышались звуки — лёгкий, почти стыдливый скрип тележки, затем короткий кашель, сухой, как уставшая бумага. Она уже знала этот ритм до мельчайших нюансов: библиотекарь в который раз обходила ряды, перекладывала книги, проверяла столы, словно сторож незаметного порядка.

— У вас скоро закрытие? — произнесла Лидия, не отрывая головы, её голос прозвучал глухо, впитавшись в мягкий воздух читального зала.

Библиотекарь остановилась, и пол под её ногами тихо затих.

— Через полчаса, — ответила она тем ровным тоном, каким, казалось, говорила всё последнее десятилетие. На мгновение рука её легла на край полки, словно ей требовалась опора.

— Я успею дописать, — сказала Лидия, склонившись над страницей ещё ниже, будто хотела спрятаться в узкие строки Сенеки.

— Ну как скажете, — вздохнула женщина. — Только потом не просите остаться дольше. У нас сигнализация, если время забудете — не выпущу.

— Не забуду.

Библиотекарь коротко кивнула и покатила тележку дальше. Колёса глухо постукивали по полу, отдаваясь слабым эхом под сводами. Между рядами разливался запах старых книг, прелой бумаги, едва уловимого клея — эта смесь будто держала зал в своём спокойном, терпеливом дыхании.

Лидия провела пальцем по шероховатому краю страницы. Пальцы пахли пылью, сухим теплом переплётов; под ногтем осталась едва заметная сероватая крошинка. Она раскрыла тетрадь, наклонилась так, что свет лампы упал ей прямо на руку, и тщательно вывела строчку: «Если судьба — текст, кто его автор?»

Буквы медленно проступали в тишине, и Лидия замерла, всматриваясь в них, будто пыталась услышать дыхание невидимого писца.

— Смешно, — пробормотала она, криво усмехнувшись. — Как будто кто-то это прочтёт.

Слова вышли слишком громко для тихого зала, и звук будто завис между рядами, не решаясь исчезнуть.

— Что? — откликнулась библиотекарь из-за полки, голос её прозвучал глухо, будто исходил из глубины деревянных стеллажей.

— Ничего, — ответила Лидия, приглушая дыхание. — Просто… сама с собой разговариваю.

— Тут все с собой разговаривают, — буркнула женщина, и послышался шорох книг, которые она поправляла. — Иначе с ума можно сойти в этой тишине.

Лидия едва заметно улыбнулась, одним углом губ, будто эта тишина действительно могла расшатать в человеке что-то важное.

— А вы давно тут работаете?

— С семидесятого, — ответила библиотекарь, не замедляя шага, и тележка снова стукнула колёсами по полу. — Сначала студенткой была, потом осталась. Всё думала, что временно. А потом уже куда идти?

Лидия следила взглядом за её силуэтом, мелькающим меж стеллажей, будто тот был частью самой библиотеки.

— Вам не скучно?

— А вам не скучно читать одно и то же? — парировала женщина, чуть вскинув подбородок.

— Я не читаю одно и то же.

— А Платон, Аристотель, Сенека — это всё не одно и то же? — библиотекарь выглянула из-за полки, прищурилась, и свет лампы скользнул по её лицу, подчеркивая усталые складки. — Всё про жизнь, смерть и судьбу. Только словами разными.

— Не одно и то же, — упрямо ответила Лидия, чувствуя, как внутри поднимается привычное сопротивление.

— Ну-ну, — сказала библиотекарь и снова скрылась между рядами, оставив после себя лишь едва слышные шаги.

Лидия вздохнула и закрыла книгу. Тяжёлая крышка хлопнула удивительно тихо, будто сама страница не хотела тревожить воздух. На столе остался лёгкий запах старой бумаги — тёплый, почти сладковатый.

Она потянулась к следующему тому — толстому, выцветшему Плутарху. Корешок был стёрт, золотая надпись истончилась, превратившись в бледный след чужих рук и времени. Лидия раскрыла книгу, и листы чуть хрустнули под её пальцами.

Вдруг взгляд зацепился за тонкую строку на полях — чёрные чернила, выцветшие до сероватых теней: «Время — не река. Это дверь».

Она замерла, будто сама дверь тихо приоткрылась где-то рядом.

— Простите, — позвала она, подняв голову, и голос её чуть дрогнул, будто она боялась нарушить покой зала. — Это вы писали в книге?

Где-то между стеллажами хрустнула деревянная полка, и библиотекарь медленно обернулась.

— Что? — спросила она, будто не сразу поняла, о чём речь.

— Тут… на полях надпись карандашом, — Лидия чуть повернула книгу к свету, чтобы видеть лучше. Ей казалось, что буквы будто дышали, только что оставленные чьей-то рукой.

— Да мало ли кто что писал, — равнодушно откликнулась женщина. — У нас таких философов полно.

— Но это… выглядит свежим, — тихо сказала Лидия. Она провела пальцем в миллиметре от строки, не касаясь бумаги, как будто боялась смазать след.

Библиотекарь коротко хмыкнула.

— Ну и что? Если хотите, я потом сотру.

— Не надо, — слишком быстро сказала Лидия, почти сорвавшись вперёд. — Пусть остаётся.

Женщина вздохнула, и этот вздох отразился в зале, как старый, мягкий звук закрывающейся двери.

— Как хотите. Только не жалуйтесь потом, если ещё кто-то напишет.

— Я не жалуюсь.

— А то у нас один был, — продолжила библиотекарь, двигая тележку дальше, — писал цитаты на всех полях подряд, а потом требовал, чтобы их не трогали. Говорил, что это часть замысла, целая концепция.

— И что с ним? — Лидия приподняла брови, ощущая странное любопытство, будто речь шла о человеке, который мог бы оставить и эту надпись.

— Да ничего, — пожала плечами женщина, не оборачиваясь. — Выпустился. Наверное, тоже философ. Или теперь в айти. Все теперь туда уходят.

Лидия едва заметно усмехнулась, чувствуя, как уголки губ поднимаются сами. Потом снова опустила взгляд на надпись.

«Кто написал это? И когда?».

Она перевернула несколько страниц. Пыль на обрезах ложилась тонким серым слоем, а между строк попались следы чужих пальцев — старые, расплывшиеся. А вот карандашная линия… она была иной. Свежей. Чуть блестела в свете лампы, будто её оставили всего несколько часов назад.

— У вас кто-то сегодня ещё сидел за этим столом? — спросила Лидия, чувствуя, как внутри что-то настойчиво шевельнулось, будто кто-то только что прошёл рядом и оставил едва уловимый след тепла.

— Вон тот? — библиотекарь подошла ближе, глухо стукнув каблуком о пол. Наклонилась, посмотрела на стол, на раскрытую книгу. — Да нет. Вы первая. Утром был аспирант, но он вон там, у окна сидел.

Лидия бросила взгляд в ту сторону — там, где стекло казалось более тёмным, чем во всём зале, и лампа отражалась тусклым жёлтым пятном.

— Может, он, — произнесла она, хотя и сама не была уверена.

— Может, — согласилась библиотекарь, но без интереса. — Только он про Цезаря читал, не про время.

— Здесь тоже про Цезаря, — тихо сказала Лидия, проводя пальцами по краю страницы, словно пытаясь нащупать в бумаге скрытый смысл.

— Ну, значит, совпадение, — произнесла женщина, отступая на шаг.

— Бывают совпадения? — спросила Лидия почти шёпотом, будто боялась услышать ответ.

— Конечно, — библиотекарь усмехнулась, но в её усмешке сквозило что-то уставшее. — Каждый день. Вы думаете, я просто так сюда возвращаюсь тридцать лет подряд? Всё одно и то же, день за днём. И ничего не меняется.

Лидия подняла на неё глаза.

— Может, и меняется, — осторожно сказала она. — Просто вы не замечаете.

Библиотекарь задержала на ней взгляд чуть дольше, чем того требовала ситуация — будто пыталась понять, действительно ли Лидия верит в то, что говорит.

— Девушка, вы, наверное, устали, — сказала она наконец. — Слишком много книжек — и начинаются совпадения.