Страница 3 из 11
Есть над чем задуматься. Нет ли здесь противоречия? Как описать особую чувственную сферу, если, как я себе представляла, чувствам нельзя научить, а они должны возникать спонтанно? Каким образом чувства могут быть превращены в умения? Я хотела повести навеянный древним даосизмом разговор о духовных метанавыках, но поняла, что большинство из нас большую часть времени вовсе на даосы!
Я чувствовала себя как запутавшийся Карлос Кастанеда, когда он был учеником у дона Хуана — сбитая с толку своим собственным интеллектом, зондируя территорию, где ответы, казалось, всегда просачивались сквозь пальцы. Дон Хуан говорил Карлосу:
“Я разговариваю с тобой, потому что ты меня смешишь. Ты напоминаешь мне тех пышнохвостых крыс из пустыни, которые попадаются, когда втискивают свои хвосты в норы, пытаясь вспугнуть других крыс, чтобы завладеть их пищей. Ты попадаешься в сети собственных вопросов. Осторожно! Иногда эти крысы отрывают свои хвосты, пытаясь вырваться на свободу”.[3]
Мой «хвост» снова и снова попадает в ловушку! Я теряю перспективу, боюсь, что утрачу все свои чувства, подчиненная одному желанию — ответить на вопросы и разгадать запутанные загадки.
К счастью, кое-что стало меняться. Несколькими днями позже мне приснился сон об Арни и старом лесорубе с орегонского побережья. Как будто они вышли из грузового автомобиля, пошли по замерзшему озеру, достали кирки и начали колоть лед. И снова потекла вода! Мое желание увидеть в вещах конкретное “то” или конкретное “это” таяло и терялось!
Наконец я поняла, как это важно — написать о “чувственном” основании психотерапии. Это зыбкое основание, осознается оно или нет, имеет огромное значение. Это атмосфера, которую мы ощущаем в чувствах терапевта по отношению к жизни, к природе, к развитию человека. Этими чувствами и атмосферой пронизаны духовные ценности терапевта. Часто эти самые значимые верования и чувства не определены явно. На них сильно влияют взаимодействия терапевта. Они вырисовываются неясно и как будто окутаны туманом, который окрашивает и наполняет собой все техники и приемы терапевта. Клиент чувствует их независимо от того, сознательно или нет использует эти приемы терапевт. Не в этом ли суть психотерапии? Нет ли здесь чего-то из духовной области, адресованного к самим основам жизни и причинам жить?
Я выбрала термин “метанавыки” для обозначения растущего осознавания, для того, чтобы использовать наши чувства на практике более сознательно. Метанавыки подобны лунному отражению на воде. Они вдыхают жизнь в обычные приемы и укореняют наши глубочайшие верования и ценности. Когда технические умения сливаются с метанавыками, тогда в ткань работы терапевта вплетаются его самые глубокие убеждения.
Из своей терапевтической практики я поняла, что процессуально-ориентированная психология была для меня не комбинацией умений и навыков, но чем-то более фундаментальным. Технические приемы никогда не могли по-настоящему описать её сущность. В то время как некоторые терапевтические подходы подчеркивают изменение поведения или инсайт, меня пленяла вера процессуальной работы в Дао — ту божественную, неожиданную тайну, которая наполняет нас, отдельных людей и группы, чувством благоговейного трепета.[4] Я была поражена тем, с какой решимостью в процессуальной работе принимают отрицаемые аспекты переживаний и стремятся преодолеть границы решаемых проблем, с большой терпимостью работая с телесными симптомами, состояниями близкой смерти, со взаимоотношениями, с экстремальными состояниями и с конфликтами больших групп. Я чувствовала, что акцент на политическом и социальном контексте терапевтической работы был решающим в эволюции терапии к построению мира, исполненного взаимной терпимости.
Я была очарована тем, как чувственные качества процессуального терапевта — непосредственность, сострадание, юмор, склонность к игре и шаманизм — позволяли его базисным убеждениям, верованиям войти в практическую жизнь. Я хотела бы развить эти чувственные качества до уровня мастерства, отдавать им должное и оттачивать с той же любовью и глубиной, что и обычные приемы. Концепция метанавыков заключает в себе новую форму искусства или умение, которое может быть воспитано и изучено.
Я поняла, что эти “чувственно-ориентированные” качества терапевта никогда нельзя точно описать словами. И верно: как неразрывны появление луны и её отражение в воде, так же неуловимы духовные качества терапевта. Парадоксальные изречения из Дзэна напоминают мне, что моя задача — лишь намекнуть, что метанавыки существуют, что это важные навыки — намекнуть, давая им имена и описания, которые будут полезными лишь в течение какого-то времени и изменятся с развитием терапии.
Метанавыки перетекают одно в другое и не имеют ясно очерченных границ. Их можно описать только прибегая к аналогиям. Поэтому читатель обнаружит некоторые совпадения и повторения. И еще: я должна погрузить руки в воду и удержать лунное отражение на быстротечный миг, чтобы поделиться с вами увиденным.
Практические примеры я взяла из терапевтических сессий. Тем не менее, они иллюстрируют, как каждый из нас может переносить собственные чувственные качества в осознаваемую жизнь. Примеры и разъяснения показывают, как превратить чувство сострадания во взаимодействие с самим собой и с окружающими, как игривость, отстраненность и юмор внести в повседневную деятельность, как стать ленивым и педантичным, шаманом и ученым и как принять в себе и в окружающем мире те стороны, которые мы обычно игнорируем или вовсе отбрасываем. В этом случае все мы становимся “лунным отражением на воде”, а жизнь — постоянно развивающимся, творческим, непредсказуемым и одухотворенным опытом.
В первой части книги я определяю концепцию метанавыков и показываю, как это учение дает новый способ понимания и организации обширного поля психотерапии в сегодняшнем его представлении. Я обсуждаю, каким образом наши глубочайшие убеждения и верования приходят в жизнь через чувства и отношения; показываю, как эта концепция прекрасно отражена в духовных традициях Востока.
Во второй части более подробно рассмотрены метанавыки в практике процессуальной психологии. В этом разделе я предпочла использовать в основном примеры из практики моего мужа Арни Минделла, основателя процессуально-ориентированной психологии. Хотя, работая с клиентом я сама также использую многие из обсуждаемых в данной книге метанавыков, все же для меня легче быть более объективной, когда речь идет о работе кого-нибудь другого. Примеры в этом разделе особенно ярко представляют метанавыки, которые я выдвигаю на первый план в каждой главе. Каждое из этих навыков усилено аналогиями из традиций Востока, учения дона Хуана и/либо современной физики.
Случаи, используемые в этой работе в качестве примеров, я взяла главным образом из индивидуальной терапии во время семинаров по процессуальной работе. В этих примерах я представляю терапевта как “Арни” и “он”.
Читатель должен знать, что, в сущности, метанавыки, описанные в этих главах, свойственны любому, кто придерживается Дао-ориентации в жизни, всякому, кто следует чередованию упадка и процветания природы. Эти навыки мы увидели во многих терапевтических системах и в работе отдельных терапевтов — тех, кто разделяет веру в мудрость природы. Насколько мне известно, навыки, о которых идет речь в главе 11 (гибкость и спокойствие), присущи всем людям мира, независимо от культурных и этнических традиций, хотя каждый человек проявляет эти навыки по-своему. Примеры показывают несколько способов, с помощью которых эти даосистские чувства проявляют себя на практике.
В третьей части я подхожу к вопросу о том, как учиться метанавыкам. Возможно ли это и как это сделать? По сути, терапевт, как и клиент, движется по тропе духовного развития. Куда влечет этот духовный путь? Я предполагаю, что концепция метанавыков может привести нас к новому определению: терапевт — тот, кто не ограничен традиционной ролью, но свободен следовать за своим меняющимся чувством. Он становится художником, ученым, шаманом, медитатором, духовным учителем или глупцом, в зависимости от того, насколько освобождает свои чувства, использует свои навыки и вместе с тем видит и принимает обратную связь клиента. Терапевт подвижен и свободен в пространстве, очерченном подвижностью и свободой клиента. Он моделирует способность умирать и возрождаться вместе с природой. В заключение я обсуждаю, как теория метанавыков вдохновляет нас нести самые большие надежды и мечты в повседневную жизнь.
3
Carlos Castaneda, A Separate Reality, London: Penguin, 1973, p. 89.* (Знак * говорит о том, что есть русский перевод. — Прим. переводчика.)
4
See Amy Mindell & Arny Mindell’s Riding the Horse Backwards: Process Oriented Theory and Practice, London: Penguin (Arkana), 1982, Chapter 1.