Страница 2 из 4
Лес не ответил — только слабое эхо прокатилось меж деревьями и быстро стихло. Тишина стала ещё плотней, будто воздух тяжелеет, когда ждёшь чего-то страшного.
Она закусила губу, склонила голову, и тихо, почти шёпотом, будто признаваясь в самом сокровенном, сказала:
— Я… я просто хочу домой… слышите? Просто… обратно… в свою квартиру… с нормальным воздухом… без ваших идолов, костров и этой сырости…
Лес слушал равнодушно, хмуро, не обещая ей ни ответа, ни спасения. Всё вокруг было глухо, как металл, оставшийся холодным после чужого огня.
— Ладно, — выдохнула она, заставляя себя сделать ещё один осторожный, неуклюжий шаг вперёд, будто впереди был не спасительный выход, а новая западня. — Пойду к реке… Может, там… лодка, дорога, хоть что-нибудь… люди… Да, просто найду людей. Вот и всё, задача — найти людей.
Она оглянулась через плечо на идола, не удержавшись, и слова сорвались почти сами, жалобно, с надрывом:
— И… и смотри теперь на кого хочешь, только не на меня.
Вдруг справа, совсем близко, в хмурой тени ветка треснула, коротко и резко, как выстрел. Агата вздрогнула, будто кожей почувствовала опасность, и срывающимся голосом прошипела:
— Блин, ну прекратите уже! — прижала ладонь к груди, словно могла унять этим бешеный, тяжёлый стук сердца.
— Если это зверь — только… только не подходи! — сказала она хрипло, глядя вглубь тумана, туда, где ни одна форма не отличалась от другой. — Я не трону, честно… Просто уйди, ладно… уйди, пожалуйста…
Она пошла, медленно, то замирая, то делая рывки туда, где среди молочного сумрака проглядывал более светлый просвет. Каждый шаг отзывался в коленях резью, в мышцах ломотой, а дыхание становилось тяжелее — с каждым вдохом в лёгкие попадала холодная влага.
«Я выживу… я должна выжить… хоть как-то, хоть чуть-чуть…» — эти слова звучали в ней настойчиво, тише любого шороха, но не давали остановиться.
Она двигалась вперёд, пока тяжёлый силуэт идола не растворился между деревьями, и ощущение, что за ней наблюдают, стало будто слабее — или, может, просто усталость пересилила страх.
Тропа проваливалась вниз к реке — там туман висел особенно густо, плотной ватой стелился над сырой травой. Шаги становились глухими, вязли в земле, скользили по мокрому ковру из листьев и грязи. Агата хваталась за стволы, сдирала ладони, и вдруг сырая ветка хлестнула её по лицу, словно осуждая за неосторожность. Она дёрнулась, выругалась вполголоса, и резко стёрла влагу с щеки рукавом.
— Да что ж за… — вырвалось у неё. Она оглянулась через плечо на капище — идол торчал меж деревьев, нависал в просвете, будто только приблизился, хотя она шла всё дальше. — Прекрати смотреть, ну! — выкрикнула Агата, устало, злым надрывом. — Я и так… я тут вообще…
Ответа не было, и не могло быть — только вязкое хлюпанье под ногами, слякоть и гнилые листья, смешанные с тяжёлой сыростью.
Лай собак донёсся вдруг гораздо ближе. Сперва ей показалось — чудится, звук дробился, менял направление, будто сам туман играл с ним, перебрасывая от дерева к дереву. Агата замерла, затаив дыхание, вслушиваясь — воздух был сырой, резкий, животный запах резал ноздри, не город, не парк, а чужое, дикое место. «Если там хоть кто-то… хоть кто-нибудь…»
— Эй! — крикнула она, сорвано, почти отчаянно. — Здесь… я тут! Помогите!
Слева, в тени, что-то хрустнуло — хрупко, резко. Агата дёрнулась всем телом, так сильно, что почти осела в вязкую грязь под ногами, еле удержавшись за тонкий ствол. Сердце грохотало где-то в ушах.
— Кто там?! — закричала она, задыхаясь. — Вы… вы меня слышите?!
Из тумана, от сосны, отделился силуэт — смутный, размытый, как пятно на запотевшем стекле. За ним, будто по команде, появился второй. Потом третий. Они шли быстро, не оглядываясь, уверенно лавируя между корней, будто весь этот дикий лес был им домом. На плечах — тяжёлые меха, в руках — длинные копья, грубые, как из старого сна. Лица размывались туманом, но в каждом угадывались резкие черты, суровые, чужие.
— Вот она, — хрипло бросил один, не повышая голоса. — Запах… слышишь? Та самая.
Агата попятилась, пятки скользили по скользкой жиже.
— Какая к чёрту… та самая?.. — выдохнула она, сипло, не веря в происходящее. — Стойте! Стойте, не подходите! Я… я заблудилась просто, слышите? Просто…
Но они уже были почти вплотную. Один шагнул к ней, и рука взлетела — не угрожающая, скорее оценивающая расстояние. Пальцы загрубели, из-под меха торчал кожаный ремешок, и его взгляд был пристальным, внимательным, каким-то чужим.
— Чужая, — произнёс он, глухо, чуть склонив голову. — Одежда… глянь, что за ткань?
— Да не ткань это… обычная одежда! — Она взмахнула руками, тряся кулаком, из которого выскользнул осколок телефона. — Ну… офисная, блин! — Губы дрожали. — Я… пожалуйста… вы объясните, что происходит, я не понимаю…
Второй шагнул вперёд, резко, твёрдо, и схватил её за локоть — крепко, до боли, словно боялся, что она исчезнет, если только отпустить.
— Держи крепче, Мирко, — буркнул тот, что схватил её за локоть, и пальцы его вжались в ткань, как клещи. — Рвётся, как мышь.
— Я не рвусь! Отпустите! — закричала Агата, пытаясь выдернуть руку. Её дёрнули обратно с такой силой, что она ударилась коленом о корень — боль резанула остро. — Ай! Что вы делаете?! Я человек, я…
Третий встал прямо перед ней, перегородив дорогу, наклонился почти вплотную. Она почувствовала его горячее дыхание и увидела, как на спутанной бороде повисли прозрачные капли тумана.
— Полоцкая, — сказал он медленно, уверенно, словно сам себе. — Пахнет так же. И ещё… — он ткнул пальцем ей в шею, чуть не задев кожу, — мазь тут какая-то. Заморская.
— Это духи! — взвизгнула она. — Обычные духи! Chanel! Ну… вы, наверное, не знаете… но это не то, что вы думаете! Не…
— Что она говорит? — нахмурился первый, разглядывая её с подозрением. — Шанель… Шанель… это племя, что ли?
— Племя у неё в голове, — огрызнулся другой. — Заверни ей руки. Быстрей.
— Нет! Не надо! Я сама могу идти, слышите?! — в отчаянии она попыталась отползти, но двое схватили её за плечи, не давая даже пошевелиться.
— Держи крепче, она шальная какая-то.
— Я не шальная! Я нормальная! Просто… вы не понимаете…
Грубая, жёсткая верёвка врезалась в запястья. Руки вывели за спину, и узел затянули быстро, с такой сноровкой, будто делали это не впервой. Она не успела и вздохнуть — пальцы сразу онемели.
— Больно! Стойте, это больно! — Она затрясла руками, пытаясь вывернуться. — Можно… ну… послабее хоть…
— Хватит визжать, — рявкнул Мирко, не отпуская. — Если бы не твои духи, мы бы тебя и не нашли.
— Я рада, что нашли! Но зачем же так… Я не шпионка, честно! Я вообще не понимаю, о чём вы!
Первый вдруг наклонился, и взгляд его остановился на ботинке Агаты — на резиновом носке блестел осколок пластика.
— Подожди. Что это? — хрипло спросил первый, указывая на осколок у неё на ботинке.
— Камень какой-то? — неуверенно буркнул второй, не отпуская верёвку.
— Не камень, — отозвался первый. — Блеск у него странный. Дай сюда.
Они потащили Агату обратно, к поляне, под сосну, туда, где остались обломки смартфона. Один из воинов присел, поднял кусок экрана двумя пальцами — осторожно, будто это могла быть гадюка или ловушка.
— Смотри-ка. — Он поднёс осколок ближе к глазам. — Как стекло, да не стекло. И ровный. — Пальцем провёл по острым краям, тут же отдёрнул — порезался, кровь выступила тонкой полоской. — Режет.
— Это телефон! — выкрикнула Агата, дрожа. — Телефон, понимаете? Ну… устройство. Чтобы звонить! Связываться! У вас… у вас тут вообще связь есть? Это не колдовство, честно, это…