Нежный плен

У двери Элинор снова поблагодарила леди Элизабет. Когда та ушла, Элинор задумалась. Стоило ли сообщение таких благодарностей? Надежда боролась в ней с отчаянием. Гораздо тяжелее своего личного беспокойства Элинор считала проблему, что и как сказать Джоанне. Сможет ли она хотя бы намекнуть на лелеемую ею надежду? Для Джоанны все будет в десять раз тяжелее. Но надо быть идиоткой, чтобы сомневаться, говорить об этом Джоанне или нет. Нужно обо всем ей рассказать. Джоанна должна быть готова к тому, что придется заплатить, и немало… Однако надо опередить предложение королевы. Иэн каким-то образом должен отправить послание во Францию с уверением в том, что жена Джеффри заплатит в три, в пять, в десять раз больше, чтобы вернуть мужа целым и невредимым…

Леди Элинор зря опасалась реакции дочери. Джоанна уже знала все, о чем писала матушка, кроме новости о предложении Изабеллы. Это лишь наполнило ее горечью, но не слишком. Любой, кто из жадности пошел бы на убийство беззащитного пленника, с равным рвением спасет ему жизнь за более крупную сумму. Джоанна не сомневалась, что известие о возможности значительного выкупа уже достигло Франции.

По сути, Филипп, король Франции, не слыл человеком жестоким. Он бывал излишне мстителен, когда считал себя оскорбленным или уязвленным, но никогда не проявлял необоснованной злобы. Поэтому он довольно снисходительно отнесся к графу Солсбери, которого хорошо знал. Когда обезумевший от горя отец стал слезно умолять Филиппа узнать что-нибудь о его сыне, король приказал провести тщательные поиски Джеффри. Он даже позволил графу Солсбери отправить несчастной невестке известие о том, что Джеффри не взяли в плен; хотя тело его не найдено, сын графа, по всем предположениям, погиб. Скорее всего, если бы Филипп не был так уверен в смерти молодого человека, он не допустил бы распространения слухов о двойной сумме выкупа, назначенной Изабеллой. Но, взвесив все обстоятельства, король не увидел повода противодействовать жене Джона. Возможно, когда-нибудь и ему понадобится ее услуга.

В связи с военным положением послание графа Солсбери не могли отправить прямым путем. По надежным посредническим каналам оно наконец дошло до Роузлинда. Целых три дня Джоанна лишь читала и перечитывала письмо. Она ничего не ела и совсем не спала, хотя и не плакала.

Эдвина наблюдала за своей госпожой с растущим беспокойством. На третий день она вырвала письмо графа из рук Джоанны. Это не привело ни к какому результату. Джоанна наизусть знала каждое слово послания и теперь, не переставая, повторяла строчку за строчкой. К вечеру Эдвина пришла к выводу, что Джоанна умрет, если не вернется в реальный мир. Нужно действовать, и немедленно! Она позвала Брайана и отправилась с собакой к главному егерю леди Элинор.

— Можете ли вы ранить собаку так, чтобы она казалась умирающей, но осталась живой? — спросила Эдвина старика.

— Брайана? Ты хочешь, чтобы я ранил Брайана?! Ты с ума сошла! Молодая госпожа убьет меня, разрежет на мелкие кусочки, а если об этом узнает леди, она поджарит эти кусочки на медленном огне!

— Скорее умрет молодая госпожа, если вы этого не сделаете! — сказала Эдвина и расплакалась. Она опустилась на колени, обняла Брайана за шею и уткнулась лицом в его грубую шерсть. — Я не могу привести ее в чувство, не могу заставить есть и спать! Если бы я знала, что это поможет, я попросила бы ранить меня. Ничего другого я не могу придумать. Брайан принадлежал ему… молодому лорду. Он подарил ей этого пса…

— Мне известно это, — сказал егерь, и на его широком лице отразилось страдание: все уже знали о смерти лорда Джеффри и были глубоко опечалены. — Но Брайан…

Егерь положил руку на огромную голову пса, и добродушное животное завиляло хвостом, ударяя себя по бокам.

— Она умрет! — простонала Эдвина, сотрясаясь от рыданий. — Она умрет! Я сделала все, что смогла, все! Возможно, она очнется, услышав вой собаки…

Егерь взглянул на Эдвину. Никаких сомнений: она беспокоится и за свою госпожу, и за пса, но знает, что делает. Он взял Брайана за ошейник и оттащил его от Эдвины. Несколько мгновений она продолжала рыдать, не поднимаясь с колен, а затем резко вскочила на ноги и последовала за егерем.

— Осторожнее! — закричала она. — Не испугайте его и не пораньте слишком сильно! Ах, бедняжка Брайан! Он ничего не понимает. Если бы только я могла помочь ему понять все!

— И хорошо, что не понимает. Тогда бы он причинил себе гораздо больше вреда, нежели я.

Егерь повеселел. Он уже придумал средство, которое должно было отлично сработать и не опасное для Брайана.

Эдвина ждала, нервно покусывая пальцы. Через несколько минут послышался громкий визг. А еще спустя две-три минуты появился егерь, с трудом волоча тушу собаки. Эдвина вскрикнула. Шея, грудь, ноги Брайана были в крови, голова безвольно свисала вниз.

— Вы убили его! — закричала Эдвина.

— Глупенькая! Я лишь оглушил его и сделал три тонких надреза в шкуре. Я чуть не утопил его в крови зайцев! Поспешим, пока он не очнулся. Этот бык даже не узнает боли и слижет всю кровь с превеликим удовольствием!

Они вошли в замок и направились наверх, в комнату Джоанны. Егерь медленно волочился позади служанки и пыхтел, поднимая Брайана по ступенькам лестницы.

— Миледи! — воскликнула Эдвина. — О, миледи, Брайан ранен! Я думаю, он умирает! Госпожа, взгляните на него!

Но Джоанна даже не повернула головы.

— Брайан умирает, миледи! — пронзительно завыла Эдвина.

Ужас в ее голосе, порожденный явным провалом последней надежды Эдвины, сделал свое дело. Джоанна медленно подняла голову. Егерь, пошатываясь, вошел в комнату и опустил пса, который уже пришел в себя и тихо скулил, испуганный необычным ощущением того, что его несли на руках. Оказавшись на полу у ног Джоанны, Брайан жалобно взвизгнул. Джоанна уставилась на его окровавленное тело, заметила трогательные, тщетные — по причине того, что егерь наступил ногой на ошейник — попытки собаки подняться…

— Нет! Нет! — закричала Джоанна. — Он — все, что у меня осталось! После Джеффри…

Последние слова уже перешли в надрывное завывание, но от такой реакции госпожи Эдвине захотелось вдруг танцевать и петь. Вместо этого она сказала абсолютно твердым голосом:

— Давайте вымоем Брайана и позаботимся о нем, миледи. Возможно, нам удастся спасти его. Вы сходите за вашими мазями, а я принесу воду.

Джоанна неуверенно поднялась на ноги. Брайан страдальчески взвыл. Это егерь тайком наступил второй ногой на ухо пса. Возвращенная к жизни жалостью и ужасом, Джоанна бросилась к сундуку, где хранились лекарства. Егерь опустился перед псом на колени, якобы успокаивая его, пока Джоанна обрабатывала раны. На самом деле он с трудом удерживал животное, готовое вскочить от радости. Бедный Брайан! Придя в крайнее замешательство от тупой боли в своей глупой голове, он заскулил и завыл.

Джоанна долго смывала кровь, прежде чем увидела раны. Она была ошеломлена: неужели три небольших, хотя и длинных, пореза могут вызвать такое обилие крови? Не придав этому излишнего значения, Джоанна ничего не сказала. Пока она зашивала раны, Эдвина позаботилась о других мерах предосторожности, в результате которых (после того, как она накормила Брайана хлебом, размоченным в молоке) пес погрузился в настолько глубокий сон, что и ухом не повел, когда его позвала хозяйка, что не на шутку встревожило Джоанну и не позволило ей вновь впасть в состояние забытья. Она села на пол, положила тяжелую голову собаки на свои колени и заплакала. Джоанна оплакивала Джеффри, ее слезы лились, не переставая, пока она не уснула сама.

На следующее утро к Брайану вернулось его прежнее чудесное самочувствие, чего скрыть было уже невозможно. Когда Джоанна подошла к столу во время завтрака и поела, хотя и немного, опасения Эдвины, что госпожа снова уйдет в себя, полностью рассеялись. Джоанна снова вернулась в реальный мир. Наконец она заметила вытянувшееся, грустное лицо Эдвины, тусклые, покрасневшие глаза сэра Ги, беспокойные взгляды слуг.