Страница 2 из 23
К СМЕРТИ
Отрывок
…Приди, желанная, приди,
И осени меня крылами,
И с нежной лаской припади,
Как лед, холодными устами
К моей пылающей груди!..
1883
«Весь этот жалкий мир отчаянья и муки…»
Весь этот жалкий мир отчаянья и муки,
Земля и свод небес, моря и выси гор,
Все впечатления, все образы и звуки,
Весь этот пасмурный и тесный кругозор
Мне кажутся порой лишь грезою ничтожной,
Лишь дымкой легкою над бездной пустоты,
Толпою призраков, мелькающих тревожно,
И бредом тягостным болезненной мечты.
И сердце робкое сжимается тоскливо,
И жалко мне себя, и жалко мне людей,
Во власть покинутых судьбе несправедливой,
Во тьме блуждающих толпою сиротливой,
Природой-мачехой обиженных детей…
Негодование бессильно замирает,
И чувства нового рождается порыв,
И трепетную грудь высоко подымает
Какой-то нежности ласкающий прилив,
Какой-то жалости внезапное волненье,
Участие ко всем, кто терпит, как и я,
Тревогу тех же дум, такие же сомненья,
Кто так же изнемог под ношей бытия.
За горький их удел я полон к ним любовью,
Я все готов простить — порок, вражду и зло,
Готов пойти на казнь, чтоб сердце жаркой кровью,
Терзаемо за них, по капле истекло!..
1883
КОРАЛЛЫ
Широко раскинулся ветвями
Чуждый неба, звуков и лучей,
Целый лес кораллов под волнами,
В глубине тропических морей.
Миллионам тружеников вечных —
Колыбель, могила и приют,
Дивный плод усилий бесконечных,
Этот мир полипы создают.
Каждый род, — ступень для жизни новой, —
Будет смертью в камень превращен,
Чтобы лечь незыблемой основой
Поколеньям будущих времен;
И встает из бездны океана,
И растет коралловый узор;
Презирая натиск урагана,
Он стремится к небу на простор,
Он вознесся кружевом пурпурным,
Исполинской чащею ветвей
В полусвете мягком и лазурном
Преломленных, трепетных лучей.
Час придет, — и гордо над волнами,
Раздробив их влажный изумруд,
Новый остров, созданный веками,
С торжеством кораллы вознесут…
О, пускай в глухой и темной доле,
Как полип, ничтожен я и слаб, —
Я могуч святою жаждой воли,
Утомленный труженик и раб!
Там, за далью, вижу я над нами
Новый рай, лучами весь облит,
Новый остров, созданный веками,
Высоко над бездною царит.
1884
«Все грезы юности и все мои желанья…»
Все грезы юности и все мои желанья
Пред Богом и людьми я смело признаю;
И мне ни от кого не нужно оправданья,
И я ни перед кем в груди их не таю.
Я прав, когда живу и требую от жизни
Не только подвигов в борьбе за идеал,
Не только мук и жертв страдалице-отчизне,
Но и всего, о чем так страстно я мечтал:
Хочу я творчеством и знанием упиться,
Хочу весенних дней, лазури и цветов,
Хочу у милых ног я плакать и молиться,
Хочу безумного веселия пиров;
Хочу из нежных уст дыханья аромата
И смеха, и вина, и песен молодых,
И бледных ландышей, и пурпура заката, —
Всей дивной музыки аккордов мировых;
Хочу, — и не стыжусь той жажды упоений:
Она природою заброшена мне в грудь,
И красотой иных божественных стремлений
Я алчущей души не в силах обмануть.
«Живи для радости!» — какой-то тайный голос
Повсюду день и ночь мне ласково твердит;
Волна, и темный лес, и золотистый колос, —
«Живи для радости!» — мне тихо говорит.
Все грезы юности и все мои желанья
Пред Богом и людьми я смело признаю;
И мне ни от кого не нужно оправданья,
И я ни перед кем в груди их не таю.
1884
«Порой, как образ Прометея…»
Порой, как образ Прометея,
Под вечным бременем оков
Весь род людей во мгле веков
Я созерцал, благоговея.
И я обнять его хотел
Моими слабыми руками,
И сердцем любящим скорбел,
И плакал чистыми слезами.
Я за него бы в этот миг
Пошел на смерть без содроганья,
Я жаждал пытки и страданья,
Я был герой, я был велик.
Но жизнь принять их не хотела,
Всех этих мук, и жертв, и слез:
Ей нужно — вместо пылких грез —
Простого, будничного дела;
Ей нужен — не полет орла,
Не смело поднятые крылья,
Но терпеливые усилья
Порабощенного вола.
А там, — за рядом дней убитых
Без вдохновенья, без страстей —
Смерть от уколов ядовитых,
Смерть — хуже тысячи смертей.
Могу я страстно ждать свободы,
Могу любить я все народы,
Но людям нужно от меня,
Чтобы в толпе их беспредельной
Под небом пасмурного дня
Любил я каждого отдельно, —
И кто бы ни был предо мной —
Ничтожный шут или калека,
Чтоб я нашел в нем человека…
Не мне бессильною душой,
Не мне принять с венцом терновым
Такое бремя тяжких уз:
Пред этим подвигом суровым
Я не герой — я жалкий трус…
1884
«Блажен, кто цель избрал, кто вышел на дорогу…»
Voluntas est superior intellectu.[1]
Блажен, кто цель избрал, кто вышел на дорогу
И мужеством бойца и верой наделен,
Кто бросился стремглав в житейскую тревогу,
Кто весь насущною заботой поглощен.
Волнуем злобой дня, в работе торопливой
Он поневоле чужд сомнений роковых,
И некогда ему отыскивать пытливо
Заветного ключа вопросов мировых.
Со знаменем в руках вступая в бой кровавый,
Он может ранами гордиться пред толпой,
Он может совершить свой подвиг величавый
И на виду у всех погибнуть, как герой,
Погибнуть, как орел, что гордо умирает,
Пернатою стрелой пронзенный в облаках,
И гаснущий зрачок на солнце устремляет,
Встречая свой конец в родимых небесах.
Но горек твой удел, мечтатель бесполезный:
Не нужен никому, от жизни ты далек.
И, трепетно склонясь над сумрачною бездной
Неразрешимых тайн, ты вечно одинок…
Струной, надорванной мучительным разладом,
Твой каждый чуткий нерв болезненно дрожит,
И каждый твой порыв неотразимым ядом
Сомнений роковых в зародыше убит.
В бездействии прожив, погибнешь ты бесцельно…
Не тронет никого твой заунывный плач,
Не в силах ничему отдаться нераздельно, —
Ты сам своей душе — безжалостный палач.
Порой ты рвешься вдаль, надеждой увлеченный,
Но воля скована тяжелым, мертвым сном:
Ты недвижим, — как труп, в бессилье роковом,
Ты жив, — как заживо в могилу погребенный.
Хотя бы вечностью влачился каждый миг,
Из гроба вырваться на волю не пытайся;
Не вылетит из уст ни жалоба, ни крик, —
Молчи и умирай, терпи и задыхайся.
1884
1
Воля стоит над мышлением (лат.).