Порок Сердца

– Кул, как тебе не стыдно, это же не кул! Его величество возьмет меня фрейлиной во дворец! Правда?! – жарко дышала в другое ухо Бэйби.

– А что за талоны?

– На отправляющие вещества. Выдает Кот. Они их получают во дворце и отоваривают в любом из этих заведений, – отрывисто прокричала сзади Мания.

– Я все-таки не поняла, вы трахаетесь с Манией или нет? – опять жарко пролепетала Эгору в ухо блондинка и даже как будто лизнула его про-туннеленную мочку. Хотя, возможно, Эгору показалось. В любом случае, он возмутился наглостью барби.

– Это неприличный вопрос, – выдавил он из себя.

Барбикены так быстро тащили его по проспекту, что он абсолютно не успевал ничего разглядеть вокруг, зато его не успевали разглядеть встречные гулены и гуляки. В этом и состоял замысел Кула и Бэйби.

– Ой, простите, ваше величество. Я совсем забыла, что вы раньше были человеком. Люди такие смешные и жалкие. У них столько табу. Вот мы все время занимаемся сексом и говорим о нем. Да, милый? Это обыденная и обязательная часть нашей жизни. У нас даже соревнования проводятся. А люди такие несовершенные создания! – с презрением сказала Бэйби.

– Зачем же вы тогда ходите в их тряпках? И собираете их вещи? – спросил Эгор.

– Мы берем от них только лучшее. Мы – супермодели. У нас все лучше, чем у людей. У нашей жизни есть смысл.

– Это какой же? – спросил Эгор.

– Получить от жизни максимум удовольствий! Люди стареют, люди болеют, а мы – вечно молодые, успешные и счастливые.

– Да вы даже от секса удовольствия не можете получить. Нанюхаетесь сначала, а потом в постель. И все время думаете, как вы выглядите во время секса, похожи ли вы на звезд экрана, получаете ли вы настоящий оргазм и достаточно ли громко вы кричите. Имитаторы несчастные! – вмешалась Мания. – Зато мы не ноем и никого не достаем. Ваше величество, надеюсь, вы покончите с этим позором Эмокора – жалкими позерами? – сказала Бэйби.

– А то мы сами с ними разберемся, – сказал Кул.

– Эй, друзья, а куда это мы летим? Долго ли до места? – решил разрядить обстановку Эгор.

– Так до вашей же площади, площади Эмобоя. Уже совсем чуть-чуть осталось, – услужливо ответил Кул.

Но Бэйби уже завелась и совсем не собиралась успокаиваться:

– Не понимаю, почему Королева терпит эмо-кидов. Пользы от них – на копейку, а вреда на миллион. Они всех достали своими страданиями. Любовь, любовь, любовь – самое вредное чувство. Бич божий!

– Любовь – это не чувство, а душевное состояние. Бэйби, ты же хвасталась, что у вас нет табу. Чем же вам любовь не угодила? – спросил Эгор, в глазу которого плясали огоньки пролетавших мимо неоновых вывесок.

– Любовь не табу для нас. Мы просто презираем это чувство. Мы идеальны. Нам не нужна любовь. Она – для жалких нытиков, культивирующих страдания, типа эмо-кидов, и для высших существ, способных повелевать своими чувствами, таких как вы и Маргит. Людей же в реальном мире любовь губит и косит, это из-за нее они болеют, становятся слабыми и уязвимыми. Любовь – это болезнь, и мы, слава Создателю, ей не подвержены, – как по-заученному, четко и уверенно сказал Кул, самодовольно хмыкнув.

– А еще от любви бывают дети – эти маленькие эмо-кидики, вечно плачущие и смеющиеся невпопад. Это от них люди стареют и умирают, – так же уверенно и с отвращением сказала Бейби. – А еще от нее сходят с ума и пишут дурацкие стихи.

– Ха-ха-ха, – отрывисто сказала сзади Мания.

– Стоп, друзья. – Эгор затормозил упругими кедами об асфальт. – Кстати о стихах. У меня только что родился новый стих, и мне нужно срочно его записать.

– Ваше величество, простите, мы не хотели вас обидеть, – испугалась Бэйби, – ваши стихи, как и все, что исходит от вас, должны быть великолепны. Вы – высшее создание!

– Да, да, да, – сказал Эгор, уйдя в себя и не слушая лепет барби.

Он сел за пустой столик летнего кафе, свита обступила его, закрывая от любопытных глаз. Эгор закончил писать стих в дневник и с чувством продекламировал:

В голубых глазах барбикенов мелькнула секундная растерянность, но, спохватившись, они тут же захлопали.

– Круто! Гениально, – рассыпались они в комплиментах.

Мания только недоуменно качала головой.

– А знаете, ваше величество, как на самом деле расшифровывается слово «эмо-кид»? – тоже решил блеснуть креативной мыслью Кул.

– Как?

– Эмоции, мешающие обществу, которые использует дьявол!

– Слишком пафосно, – сказала Бэйби, – они не эмо, а ИМО. Идиоты, мешающие обществу!

– Интересно, – сказала Мания. – А барбике-ны – это тоже аббревиатура?

– Конечно, – сказал Кул, – Барби – это Бабы АР-эн-БИ. Рич энд бьютифл – если кто не знает.

– А Кен? – спросил Эгор.

– Которые етят нас, – выпалила Бэйби и, кривляясь, прикрыла рот ладошкой.

– Пошло и грубо, – сказала Мания.

– Зато четко и верно, – сказала Бэйби. – Без розовых соплей. Мы ведь тоже эмо – эталоны модельного образа.

– А по-моему, вы ИМО – искусственные мещанские оттопырки.

– Девочки, не ссорьтесь, – сказал благодушный Эмобой, – давайте жить дружно.

– Дружно?! – хором удивились барбикены.

– Ну уж нет, – сказал рассудительный Кул. – Дружба – это не кул, от нее и до любви рукой подать. Максимум, на что мы готовы, – это респект, респект тем, у кого месторождение круче, тачка моднее и член длиннее.

– Да, – вторила ему Бэйби, – точно. Дружба почти любовь, а от любви до ненависти один шаг. А от ненависти – войны да убийства. Вот мы, например, никого не ненавидим, даже эмо-кидов. Мы их просто презираем. Вот.

– Но я-то высшее создание, – возвысил голос, вставая из-за столика, Эгор, – и у меня есть друзья. Мания, например, или клоун, до которого мы еще не добрались.

– Клоун ваш друг? – Барбикены недоуменно переглянулись. – Хорошо, ваше величество. Мы почти уже на месте. Вот она, площадь. А вон и клоун.

Метрах в ста от них действительно виднелась большая площадь со стандартным памятником Эгору, только здесь он не плакал, а держал на вытянутых руках большую бабочку, словно выпуская ее в небо. – Где клоун? – не понял Эгор, стремительно приближаясь. – Это вы про памятник мне, что ли?

– Что вы, ваше величество, – испугался Кул, – вон же он сидит.

И точно, на широкой скамье рядом с заведением под переливающейся вывеской «Мак Долбите» сидел скульптурный клоун из папье-маше, размером раза в два больше Тик-Така, в общих чертах повторяющий образ главного земного героя фастфуда, если бы не почти метровый красный эрегированный фаллос.