Порок Сердца

Поскольку данный оборот мыслей создал неуправляемое растущее напряжение в джинсах, Егор вернулся к рассуждениям о Рите. Дома у нее жили ворона и три черные кошки. И настроение у нее всегда было меланхолическое, что не мешало им с Егором регулярно трахаться. От Кити он просто шел к Рите, и так целый месяц. Правда, за последнюю неделю он побывал у Риты всего два раза. Каким-то странно изможденным он себя чувствовал после нее. Довольно жесткие, даже грубоватые манеры готки в постели все больше его напрягали. Она любила доминировать, а Егор был мужиком априори. Поэтому Рита ему явно не подходила, несмотря на то что после ее бурных оргазмов, завершавшихся тем, что она как мертвая замирала на пару минут, он чувствовал себя половым гигантом. Что ж, после сегодняшней ночи он сможет смело попрощаться с обеими подружками, все цели будут убиты. Хотя с Кити…

Его внимание отвлекли два женоподобных эмо-боя, которые шли с концерта, держась за руки. Анорексичные тельца, кеды в ромбик, драные челочки, полосатые футболочки – эти парни вызывали у него тошноту, несмотря на все доводы Кити. Егор не относил себя к урле, не стал фанатом «падонкаф и гопнегов» и смеялся, когда друзья всерьез предостерегали его: «Ты еще тусуешь с этой мелкой эмочкой? Главное – обходи ее приятелей-ахтунгов! Эмо – это же последнее прикрытие пидорков!» Егор был достаточно умен, чтобы понимать, что число любителей однополой любви пропорционально раскидано по всем субкультурам. Достаточно вспомнить кумиров танцполов Боя Джорджа и «Pet Shop Boys», Роба Хэлфорда – вокалиста-металюгу из «Judas Priest», или клавишника из «Rammstein», не говоря уж о великом Фредди, гениальном Чайковском или глянцевой поп-тусовке. И что-то он не помнил, чтобы к гламурно одетым девочкам и мальчикам-мажорам кто-нибудь подбегал и кричал: «Попса – сакс! Сдохните, гламурные ушлепки!» Но несмотря на все аргументы собственного разума, Егор не мог справиться с рвотным рефлексом при виде «сладких» эмо-боев. То ли Дело девчонки, просто секси-ангелочки. Егор с радостью переключился на созерцание соратниц своей подружки Кити. Эх, Китёнок, где же ты застряла, твой парень уже совсем застоялся. Егор стал в подробностях вспоминать их последний кроватный спор, когда он попытался дать бой Кити по поводу ее эмо-дружков. Они только что расцепили объятия и лежали, тяжело дыша, красные и разгоряченные. Егор решил, что это подходящий момент, чтобы поставить точку в прошлом прерванном разговоре.

– Кит! Ты прошлый раз сказала, что я настоящий эмо, но просто не знаю об этом. Это чушь. Не надо больше так говорить. Я нормальный парень.

– Ну-ка, ну-ка!

– Да, и не язви. Мне нравятся девчонки эмо-киды, нравишься ты, но ваши чуваки-ахтунги – отстой! Эмо-культура – девчоночьи розовые сопли. Тощие эмо-бои с черными ногтями, челкой на пол-лица и подведенными глазами – просто грустные клоуны, а миром правят рассудок, целесообразность и жизнерадостность. То, что хорошо для девочек, для мальчиков просто смех. Возьмем, к примеру, русский рок. Многие русские рокерши – лесби, активно пропагандирующие свою половую дефиницию. Существует даже неофициальная иерархия: наверху Зема, дальше снайперши – Динка и Сурик, пониже Мара, ну и потом прочие Бучи. Хорошо, хоть фолк-рокерши натуралки. Надеюсь. Ну вот, и никого эта ситуация особо не смущает. Публика розовая на концертах прекрасно смешивается с гетеросексуальной толпой. А представь себе ситуацию зеркальную, с мужской половиной русско-рокерского воинства. Не можешь? Правильно.

Кити от смеха начала кататься по кровати. А Егор продолжил:

– Вот Мик Джаггер может сказать, что у него с Дэвидом Боуи что-то было, ну разок или два. А представь-ка на его месте Костю Кинчева или Кипелова?

– Блин, Егор, я вижу, ты серьезно подготовился. Ну хватит, я сейчас от смеха барбеллой подавлюсь.

– Так-то, Кити. У нас такие тендерные фокусы не прокатывают. У нас все жестко: или нормальный пацан, или отклонение от нормы. Я против клоунов ничего не имею, хоть веселых, хоть грустных. Но их место в цирке, а цирк – по выходным.

– Значит, и мое место в цирке?

– Твое место со мной на кровати, здесь и сейчас.

– Ну да, ведь сегодня выходной?

– Кит, мы не будем ссориться из-за твоих эмо-боев. Нам так хорошо вместе.

– Нет, не будем. Но эмо все равно правят миром.

– Но ты пока со мной, а не с каким-нибудь эмо.

– Я уже говорила тебе и снова повторю: ты – эмо, просто еще не знаешь об этом. Ты не видишь, что шатер шапито накрыл весь мир.

Кити прикрыла смешливые глаза и показала острый кончик языка, облизав и без того влажные губы. Дальнейший разговор стал невозможен в связи с взаимной занятостью двух ртов…

От воспоминаний Егора отвлекло отвратительное действо, которое вдруг развернулось прямо перед ним. Все происходящее, в том числе и себя, он видел словно со стороны, как будто смотрел кадры видеохроники. Ему казалось, что это какой-то дурной сон… Но, к сожалению, все было самой настоящей явью.

Вот группа молодых людей преследует девушку. По одному выбегая, из толпы, они кидают ей прямо в лицо яйца, обсыпают мукой, поливают какой-то дрянью из пластиковых бутылок из-под колы. «Неужели мочой?» – мысленно ужасается Егор. Никто вокруг ничего не понимает и не предпринимает, кроме того, что многие улюлюкают и почти все, вытащив мобилы, жадно снимают эту казнь.

«Что за прикол? Может, это их подружка, которая в чем-то провинилась? Но все равно, уж слишком крутое наказание». Жертва, осыпанная мукой, прикрывая лицо, пробирается к метро, не пытаясь сопротивляться, она в шоке, ее трясет мелкой дрожью, глаза белые, безумные: «Вы что? Вы что?» Она чуть не налетает на Егора, который машинально отступает, боясь, что случайно попадут в него, целясь в нее. Егор расстраивается, испугавшись своего страха: «Что за хрень? Вот дерьмо». Он злится на себя, на толпу, валящую с концерта, на праздных свидетелей бесчинства, на отсутствующих ментов и на подонков, которые выглядят как обычные подростки. Это не бонхеды, не хуллсы, не трэды и не анти фа. Это десяток нормальных парней и девушек, с закрытыми повязками лицами, которые с садистской настойчивостью выбирают из толпы одиноких эмо-гёрл и устраивают на них настоящую охоту. Егор встает как вкопанный, он должен что-нибудь предпринять, так не должно быть, но атака закончена, охотники просто растворились в толпе. Егор стоит, ждет. Вот опять метрах в двадцати от него какая-то суета. Из толпы выскакивают две девицы с пакетами, подбегают к маленькой эмо-кид с розовым рюкзачком, так похожей на Кити. Два эмо-боя, идущих позади нее, радостно смеются, когда девчонка оказывается в муке. Взвизгнув, она бегом мчится к метро, а за ней с десяток преследователей. И опять ухмылки толпы и снимающие телефоны. Егор понимает, что опять остался на месте, переминается на свинцовых ногах, надеясь, что кошмар уже закончился. И тут звонит Кити:

– Ну, где ты?

– У метро, жду тебя.

– Что-то случилось?

– Нет.

– Ну ладно, жди, я скоро.

Из-за разговора он пропускает начало следующей атаки. На этот раз все идет по другому сценарию. За очередную жертву вступается парень, типичный эмо – тощий, в черной майке-сеточке, перчатках без пальцев, в узких проклепанных джинсах. Он ловит одну из метательниц за рукав и сразу получает тычок в спину и падает лицом на асфальт. Не давая ему подняться, его тотчас начинают пинать пять пар ног. Девочка, за которую он вступился, в ужасе стоит метрах в десяти от этого месива и тихонько скулит. Толпа со снимающими мобилами в руках уважительно обтекает место драки. Пожилая женщина, видимо встречающая свое чадо с концерта, пытается как-то образумить избивающих, виснет у одного из них на руке. Но волки уже учуяли запах крови, и через секунду эта женщина лежит спиной на асфальте. Егор видит это уже на бегу, боковым зрением, он торпедой врезается в кучку хулиганов и несколькими ударами укладывает троих, причем у одного из упавших на секунду слетает повязка с лица, и Егор видит его перекошенную от боли и страха физиономию. Он отвлекается и получает в глаз. Боль, искры. Егор кричит. Он страшен, он прекрасен. Бойцы орут на него: