Порок Сердца

В эту же секунду к Кити подбежала молодая медсестра, подхватила трубку капельницы, перевернула девушку обратно на спину и вставила ей иглу в вену. Потом всплеснула руками, обращаясь в никуда:

– Ну что с этой дурочкой делать? Не ест, не говорит, ничего не хочет. Пропадет ведь. Бывает же такая любовь!

Тетка с соседней кровати обрадовалась возможности пообщаться:

– Любовь – это замечательно, вот у меня такой не случилось, чтоб прямо страсть. Завидую вашей дурочке.

– Да уж позавидуешь, парня ее убили ни за что, средь бела дня, у нее на глазах.

К разговору подключилась толстая матрона, которая лежала у окна:

– А я вам так скажу, наркоманка или сатанистка. Ни за что не убивают. Вот зачем, например, у нее губы да нос проколоты? Что за дурь?

Медсестра с ненавистью посмотрела на злую тетку, погладила Кити по голове и выбежала из палаты.

Глава 10

Королева Маргит

Королева задумчиво смотрела в высокое витражное окно своего готического замка. Хотя стиль, в котором когда-то соорудили это мрачное помпезное здание, скорее относился к нео – или псевдоготике. Всего в нем было слишком: слишком черные стены, слишком большие нагромождения слишком высоких башен, слишком много химер и других представителей бестиария земного мира украшало фронтоны, слишком много розовых черепов и разбитых сердец из стекла впаяно в витражи тусклых окон. Королева начинала нервничать, и ей это не нравилось. Ей не терпелось увидеть того, кто должен вскоре разрушить ее одиночество, того, кто сможет воплотить ее материнские чаяния и разделить тяжесть короны Эмомира. Нервничать ей не к лицу, и она с трудом сдерживала каменные мимические мышцы, чтобы не нахмуриться. Ее огромные глаза прятали огонек интереса за привычным безразличием. Скоро, очень скоро ее мечты сбудутся, но никакие проявления чувств не должны смутить привыкших к ее статуарности, порхающих по дворцу фрейлин. Имидж превыше всего!

– Где же застрял этот старый кастрат? Его только за смертью посылать. На кошачье кладбище, – процедила Королева, и фрейлины дружно захлопали крылышками, рассыпая по дворцу убористую пыльцу черного смеха.

Смеялись во дворце крайне редко, юмор здесь был не в чести, разве что его черная разновидность. Отсмеявшись, фрейлины дружно закружились в порывистом танце вокруг внушительного колеса люстры, утыканного множеством свечей. Фрейлины, как и Королева, выглядели ночными бабочками с жирными лохматыми тельцами и короткими блеклыми крылышками. Только Королева вымахала в десятки раз больше любой из них. Метра два в высоту, с двухметровым размахом черных крыльев, она напоминала бы квадрат Малевича, если бы не обрамленное прямыми черными волосами мертвенно-бледное красивое женское лицо с пухлыми губами и хищным носом, обезображенное фасеточными круглыми глазами насекомого. Три пары блестящих хитиновых лапок Королевы, в отличие от неподвижного лица, находились в постоянном движении. Сейчас, например, они нетерпеливо терлись друг о друга. Спину Королевы украшала большая розовая черепушка. Причем это была не татуировка – Королева происходила из великого рода Мертвоголовых.

Когда пять лет назад Хозяин послал ее блюсти порядок в этом мире, здесь росло много цветов, что идеально для бабочек. Здесь не знали слов «смерть» и «страдание», зато бродили стада пубертатного стыда, детских страхов и беспричинного смеха. Слишком много радости и веселья, глупости и позитива. Королева навела порядок при помощи гвардии, которая за время, проведенное в Эмомире, превратилась в жалких пропойц, пьющих собственные воспоминания о бурной молодости. Или, как они говорили, французское вино «Ностальжи». А может, их мучила совесть? Ведь по приказу Королевы они посадили под замок не только чудовищ, но и таких прекрасных на их взгляд существ, как Веселье, Радость и Вдохновение. И теперь выпускали их погулять только в самое темное время, и то на цепи, чтобы другие обитатели Эмокора их не увидели. Все давно уже забыли, что этот мир переливался всеми известными красками до того, как на него взглянула Королева. Ее фасеточные глаза различали всего два цвета – черный и розовый, странную гамму, и мир вокруг стал таким для всех. Это потом уже ученый Кот подвел под эти цвета замечательную теорию о том, что розовый символизирует бессмертную любовь, а черный – все то зло, ложь, насилие и прочие неприятности, с которыми любви приходится столкнуться на своем пути. А теперь национальные цвета эмо-королевства завоевывали реальный мир, смешивая розовый цвет юношеских грез с черной жестью взрослой жизни.

Королева Маргит хотела бы, чтобы Эмомир стал совсем черным, как ее родной мир, но, к ее сожалению, осуществить это было не в ее силах. Как, впрочем, и покинуть это неприятное место. Хозяин держал ее здесь для своих целей, у нее была миссия, и ее приходилось выполнять. При помощи фрейлин она собирала легкую субстанцию счастья в двух мирах и ждала прихода Эмобоя. Все, что должно произойти в Эмомире, его Создатель изложил в своей Великой книге, с которой Королева никогда не расставалась. Пять земных лет в окружении немых фрейлин, доставучего кота и отвратительных ей эмо-кукол тянулись для нее вечностью. Она родилась женщиной и хотела любви, но полюбить могла только его – Эмобоя из Реала. Так придумал Хозяин, так написано в Книге, и с этим ничего нельзя было сделать. Пять долгих и томительных лет не прошли даром. Маргит наполнила запасники дворца счастьем и любовью. В основном эти богатства попадали в Эмомир через разломы из Реала. Но какую-то часть поставляли и аборигены Эмомира: эмо-киды и барбикены. Эмо-киды в обмен на свое кукольное счастье раз в неделю получали от Королевы ворох разнообразного эмо-стаффа – тряпок, значков и прочего черно-розового барахла. Счастья от них приходило как от козла молока, и Маргит давно бы распрощалась с психически неустойчивыми куклами, если бы вместе со счастьем они не приносили во дворец столько своих страданий, которые стали любимой пищей для чудовищ, удерживаемых Королевой в темнице и ждущих своего звездного часа.

Так обстояли дела с змо-кидами. Другое дело – барбикены, которые жили колонией в центре Эмо-тауна, где находилось большинство точек слияния с реальным миром. Куклы-барбикены строили свою жизнь по глянцевым журналам. Жили они самолюбованием и дешевыми удовольствиями. Последнее Королева в избытке давала взамен на ненужную и презираемую барбикенами любовь.

Вот так замечательно обстояли дела в ее королевстве. И Маргит долгой службой Хозяину заслужила своего Эмобоя, который прибыл в Эмокор ровно три земных дня назад, но почему-то до сих пор еще не оказался в ее объятиях. Конечно, Маргит могла пару раз взмахнуть крыльями и сама прилететь к нему, окрыленная любовью, но как же имидж, как же этикет – ведь она Королева! Ничего, она терпела очень долго, потерпит еще день. Но Кот точно получит хорошую трепку. Высокая дверь, испещренная горельефными сценками битвы гвардии с эмо-чудищами, протяжно заскрипела и слегка приоткрылась, достаточно для того, чтобы в щель протиснулся легкий на помине эмо-кот. Сердце Королевы сладко замерло в предвкушении встречи с Эгором, но поджавший хвост Кот вошел совершенно один. Шерсть на вжатой в костлявые плечики кошачьей голове стояла дыбом, стекла в модной черной пластмассовой оправе разбиты, ученого колотило мелкой противной дрожью.

– Ну что застыл в дверях, мой котик? Лапки сводит? – вкрадчиво спросила Маргит, но от ее голоса все равно веяло холодом. Она сцепила все шесть своих блестящих руконожек.

– Я не виноват, не виноват. Это все клоун, жирный урод. Про клоуна мне никто не говорил. Он влияет на Эгора, он мешает, я не могу с ними справиться! Мания, ну хоть ты скажи, что это так.

Кот говорил быстро и не глядя на Королеву. В незакрывшуюся дверную щель легко протиснулась субтильная Мания и встала рядом с Котом, нагло расставив длинные ноги и уставившись пустыми глазницами на Королеву. В ушах куклы демонстративно торчали наушники плеера.