Страница 8 из 52
Слышите стук?
ЧЕМ ЭТО КОНЧИТСЯ?
Из дневника — февраль 1921 г. — Накануне кронштадтского восстания[16]
«На свете никогда ничего не кончается», — говорит у Достоевского русский нигилист. — «Идет ветер к югу, и переходит к северу; кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои», — говорит Екклезиаст. Все возвращается, повторяется. Все бесконечно, безысходно, бесцельно, бессмысленно.
Помните, как в «Путешествии на луну» Жюля Верна летящие в ядре выкинули тело издохшей собаки и оно завертелось вокруг ядра вечным спутником?
Кажется, сейчас Европа решила именно так: бывшая Россия, шестая часть планеты Земли, оторвавшись от нее, завертелась бессмысленным спутником.
Помните ужасное видение Свидригайлова о загробной вечности: закоптелая, низенькая деревенская баня с пауками во всех углах, — «вот вам и вся вечность!»
Главная воля большевиков есть воля к этой паучьей бане, к верчению трупа собачьего, к «дурной бесконечности».
«Царствию нашему не будет конца» — апокалипсическая надпись эта появилась в «Правде», только что большевики поняли, что Юденич от Петербурга откатится. И при отступлении Колчака, Деникина, при начале рижских переговоров, при падении Врангеля, возносился тот же клик торжествующий: Царствию нашему не будет конца.
Надо отдать справедливость «буржуйной» Европе: большевикам служит она не за страх, а за совесть; все что от нее зависит, делает, чтобы им помочь в воле к дурной бесконечности.
«Конца не надо; лучше бесконечный ужас, чем ужасный конец», — согласились большевики с буржуями. Вот это-то согласие, «соглашательство» и положил в основу свою буржуйно-большевистский заговор, — и уже договор явный.
О возможном конце большевизма, о России бывшей и будущей никто не заикнулся на последних Парижской и Лондонской конференциях великих держав. В стенке ядра, на луну летящего, открыли путешественники форточку, выглянули: все еще собачий труп вертится — и тотчас же форточку захлопнули: «Ну и черт с ним, пусть вертится!»
Если прав Свидригайлов, — мир есть неподвижная бессмыслица, — то плохо дело России: ужас большевизма никогда не кончится. Но, если мир движется к смыслу, то плохо дело большевиков: рано или поздно, бесконечный ужас кончится концом ужасным.
Европе надо было ответить на вопрос: быть или не быть России; Европа ответила: не быть. Европе надо было сделать выбор — уничтожить большевизм в России или уничтожить большевизмом Россию; Европа выбрала последнее.
Россия уничтожена; Россия слаба безмерною слабостью? Да, но и сильна силою безмерною. Это — сила падающей тяжести. Какова тяжесть, такова и сила падения. Исполинское здание рушится, и на кого она упадет, того раздавит. Шестая часть планеты Земли, оторвавшись от нее, вокруг Земного шара вертится, и, если столкнется с ним, то столкновение будет всесокрушающим.
Хочет — не хочет Европа, столкновение произойдет. В «русские дела» не вмешалась Европа; Россия вмешается в дела европейские. Судеб России не решила Европа; судьбы Европы решит Россия.
Войны с Европой сейчас большевики не хотят; знают, что война для них гибель, мир — спасение. Но война или мир, — уже не от них зависит. Здание разрушили, но когда и куда оно упадет — сами не знают.
В одном расчет их верен: падающая Россия не минует Европы: упадет, нападет на нее всею своею тяжестью.
«В Рейне напьются воды кони красной конницы!» — еще в том году хвастал Троцкий. Не напились в том году, — не напьются ли в этом?
Последний бой красных с белыми не был дан в России, — будет дан в Европе. И если победят красные, горе Европе; но если победят и белые, то, может быть, горе еще большее! Никогда не забудет Россия, ни красная, ни белая, того, что с ней Европа сделала.
Или все еще не ясно, что уничтожение России — из всех безумий европейской политики самое безумное; что полтораста миллионов людей, испытавших те нечеловеческие ужасы, которые ныне русские люди испытывают, оставят страшный след в истории?
Европа не пощадила России; Россия не пощадит Европы. Бич Божий опустится, месть совершится. Но отомстит не Россия, а Тот, кто избрал ее орудием отомщения: «Мне отмщение, и Аз воздам».
В неизбежном поединке с Россией, пусть помнит Европа, что Россия — не одна, что за нею — весь Восток, и что «свет с Востока» — может быть страшным светом смерти для Запада.
Когда быка ведут на убой, он мычит жалобно: чует смерть. А Европа не чует: идет на смерть немо, тупо, бессмысленно. Но если понять, как следует то, что сейчас происходит, то можно с ума сойти от медленно растущего нагнетения ужаса.
Большевизм — у ворот, как деревянный конь с данайцами. И никем не услышан вопль Кассандры пророчицы: «Если конь войдет, пал Илион!»
Наш вопль не услышан никем. Но мы должны вопить до конца: европейцы, опомнитесь, или наше спасение будет вашею гибелью, — вот чем это кончится!
ИЗ ДНЕВНИКА
1 мая 1921 года[17]
Потрясающие слова, и даже не слова, только зов, крик, вопль, но такой, что нельзя повторить его без радости, подобной ужасу.
Все ненавидят, все убивают друг друга. Есть только смерть, и нет ничего кроме смерти. Смерть — действительность единственная. Но вот этот вопль: «Христос воскрес!» и вдруг иная развертывается действительность. Темно сейчас на земле, кроваво, как еще никогда. Но какая бы тяжесть тьмы и крови не тяготела на мне, я знаю, что воистину воскрес, и это у меня никогда не отнимется.
И еще знаю: никогда нигде этот вопль ужасающей радости не раздавался так, как сейчас в России.
«И непонятною тоскою уже загорелась земля; черствее и черствее становится жизнь; все мельчает и мелеет, и возрастает только в виду всех один исполинский образ скуки, достигая с каждым днем неизмеримейшего роста. Все глухо, могила повсюду. Боже! пусто и страшно становится в Твоем мире! — Отчего же одному русскому еще кажется, что праздник этот празднуется, как следует и празднуется так в одной его земле? Мечта ли это? Но зачем же эта мечта не приходит ни к кому другому, кроме русского?.. Лучше ли мы „других народов“? Ближе мы жизнью ко Христу, чем они? Никого мы не лучше. Хуже мы всех прочих. Но есть в нашей душе то, что нам пророчит: у нас прежде, нежели во всякой другой земле, празднуется Светлое Воскресение Христово!»
Прав Гоголь. В эту Светлую ночь, мы русские изгнанники, припадая ухом к чужой земле, слышим из России доносящиеся «гулы всезвонных колоколов», и нигде этот праздник не праздновался так, как в России сейчас.
16
Впервые: Общее дело. 1921. 29 марта. № 257. С. 2.
17
Впервые: Новая русская жизнь (Гельсингфорс). 1921. 4 июня. № 124. С. 2.