Страница 1 из 56
Дж. А. Конрат
«Виски с лимоном»
Виски с лимоном
1 1/2 унции виски 1 1/2 унции смеси лимонного
сока с сахаром. Хорошо встряхнуть с кубиками
льда и перелить в старинный бокал. Украсить
вишенкой и ломтиком апельсина.
Автор хотел бы выразить свою признательность тем, благодаря кому эта книга была написана и увидела свет. Вот эти лица в алфавитном порядке:
Брюс Арну, Марк Арну, Лейтем Конгер III, Джордж Дейли, Джефф Айвенс, Мэриэл Ивенс, Элейн Фарруджа, Стейси Глик, Мириам Годерих, Карл Грейвз, Тодд Кейтли, Крис Конрат, Джо Конрат, Джон Конрат-старший, Майк Конрат, Тэлон Конрат, Элиза Ли, Джим Маккарти, Урсула Шмидт, Эйс Стренг и Мардж Стренг.
Особую благодарность заслужили: Джим Кореи — мой друг; Джейн Дастел — великолепный литературный агент; Лора Конрат — моя мама и самый строгий критик; Лесли Уэллс — величайший в мире редактор; и более всех моя супруга — за неустанное радение, за неослабевающую поддержку и вдохновение.
Глава 1
Когда я прибыла на место происшествия, к мини-маркету «Севен илевен», там уже стояли четыре полицейские машины. За желтой полицейской лентой, огораживающей стоянку машин, толпилось несколько человек, тесно сгрудившихся в попытке защититься от ледяного чикагского дождя.
И собрались они там отнюдь не затем, чтобы выпить «слёрпи».[1]
Я припарковала на обочине свою старенькую «нову» 1986 года и нацепила на шею шнурок с полицейской звездой. Из рации доносилась трескотня насчет «кровавого фарша» на углу улиц Монро и Диарборн, поэтому я уже знала, что дельце предстоит мерзопакостное. Я вышла из машины.
Было холодно, слишком холодно для октября. Поверх синего блейзера от Армани и серой юбки на мне был непромокаемый плащ свободного покроя — длиной, что называется, в три четверти. Это полупальто, единственное из всех, что у меня были, налезало на непомерные плечи блейзера. Зато ноги оставались открытыми всем стихиям. Неизбежный побочный эффект и проклятие модной одежды — в ней промерзаешь до костей.
Когда я приблизилась, детектив первого класса толстяк Харб Бенедикт, борясь с ветром, как раз старался приподнять край черного, похожего на просмоленный брезент пластикового полотнища. Под расстегнутым пальто было видно, как при наклоне свешивается по бокам, над ремнем, его обширный живот. Обвисшие, как у охотничьей собаки, подбородки порозовели под холодным дождем. Заметив меня, он выпрямился и поскреб черные, с проседью, усы.
— Не холодновато для такого пиджачка, Джек?
— Да, но зато как я в нем прекрасна!
— Сто пудов! Трясучка тебе к лицу.
Я подошла с его стороны и присела на корточки над полуприкрытой брезентом фигурой.
Женщина. Белая. Блондинка. Лет двадцати. Голая. Множественные ножевые ранения, от ляжек до плеч; многие зияют, точно жадные, кровавые рты. Некоторые раны — те, что в районе брюшной полости, — до того глубоки, что сквозь них можно видеть внутренности.
Я почувствовала, как мой желудок начинает бунтовать, и переключила внимание на голову убитой. Красный след, полоса примерно в толщину карандаша, опоясывал ее шею. Губы застыли в судорожном немом крике, кровавый рот широко растянут, словно еще одна рана.
— Вот это было пришпилено к ее груди. — Бенедикт протянул мне пластиковый пакет, в какой упаковывают вещдоки. В пакете просматривался клочок бумаги размером три на пять дюймов. Неровный, морщинистый край указывал на то, что листок вырван из блокнота с пружинкой. Листок был заляпан кровью и забрызган дождем, но надпись виднелась отчетливо:
вам МЕНЯ не поймать
Я ПРЯНИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Я отпустила полотнище и выпрямилась. Бенедикт, словно ясновидящий, прочитав мои мысли, протянул мне приткнутый у бордюра стаканчик с кофе.
— Кто обнаружил тело? — спросила я.
— Покупатель. Молодой парень Майк Донован.
Я сделала глоток. Кофе был обжигающе горячий. Я отхлебнула еще.
— Кто принял сигнал в участке?
— Робертсон.
Бенедикт сквозь витрину указал на тощую фигуру патрульного Робертсона, который внутри магазина разговаривал с каким-то подростком.
— Свидетели?
— Пока нет.
— Кто был за прилавком?
— Сам хозяин. Мы с ним беседовали. Тупой индюк. Стоит, раздувшись от важности. Ничего не видел.
Я стерла с лица дождевую воду и вошла в магазин: расправив плечи, стараясь выглядеть авторитетным представителем власти, как и подобает моему званию.
Жара внутри была одновременно и приятной, и отталкивающей. Я почувствовала себя намного лучше, но при этом в воздухе висел тошнотворный запах пережаренных хотдогов.
— Робертсон! — приветливо кивнула я полицейскому. — Соболезную по поводу вашего отца.
Тот лишь пожал плечами:
— Ему было за семьдесят, и мы всегда говорили, что фастфуд его погубит.
— Сердечный приступ?
— Попал под фургон, развозящий пиццу.
Я внимательно взглянула на Робертсона, пытаясь обнаружить хоть малейшие признаки насмешки, но ничего такого не нашла. Потом переключилась на свидетеля, Майка Донована. Парню на вид не более семнадцати; каштановые волосы, длинные на макушке и наголо обритые по бокам; одет в какие-то мешкообразные джинсы, в которых утонул бы и Харб. Да, приходится признать: мужчины с готовностью подхватили все удобные стили в моде.
— Мистер Донован? Я лейтенант Дэниелс. Можете называть меня просто Джек.
Донован склонил голову набок — так делают собаки, когда не понимают, что от них требуется. Слева под мышкой у него торчал журнал с машинами на обложке.
— Вас правда зовут Джек Дэниелс? — подивился он. — Вы же женщина.
— Спасибо, что заметил. Могу показать тебе удостоверение, если хочешь.
Он хотел. Я легким движением стащила с шеи футляр со значком и, открыв, поднесла к его глазам — так, чтобы он разглядел мои регалии, по всем правилам оттиснутые полицейским ведомством: «Лейтенант Джек Дэниелс, Чикагское управление полиции». Вообще-то Джек было сокращением от Жаклин, но тем, первоначальным, именем меня называет только моя мать.
Он хихикнул:
— Держу пари: с таким именем вы всегда в дамках.
Я заговорщически ему улыбнулась. Хотя на самом деле уж и не помню, когда такое случалось в последний раз.
— Расскажи, как было дело, — попросила я Робертсона.
— Примерно в восемь пятьдесят вечера мистер Донован вошел в этот магазин, где купил последний номер журнала «Автогонки»…
При этих словах мистер Донован вынул из-под мышки и предъявил указанный журнал.
— Это их ежегодный выпуск с девчонками в трико. — Он раскрыл журнал на странице, где две хирургически усовершенствованные женщины в чем-то спортивно-облегающем, широко расставив ноги, сидели верхом на «корвете».
Я для видимости удостоила картинку заинтересованным взглядом, чтобы поддержать в парне желание сотрудничать. Гоночные автомобили интересовали меня не больше, чем облегающее исподнее.
— …где купил последний экземпляр журнала «Автогонки»! — повторил Робертсон, раздраженный тем, что его перебили, и устремляя на Донована выразительный взгляд. — Он также купил плитку шоколада «Маундз».[2] Примерно в восемь пятьдесят пять мистер Донован покинул торговое заведение и стал выбрасывать обертку от батончика в мусорный контейнер перед магазином. В контейнере оказалась жертва, лицом вниз, наполовину заваленная мусором.
Я посмотрела в окно витрины, ища глазами мусорный бак. Я увидела, что толпа увеличилась в размерах и дождь припустил сильнее, но бака нигде не было.
— Перед твоим приходом, Джек, его отправили в лабораторию, — услышала я еще один голос.
Я оглянулась на Бенедикта, который, оказывается, совершенно незаметно подкрался сзади.
1
Фруктовый прохладительный напиток со льдом. — Здесь и далее примеч. пер.
2
Шоколадный батончик с кокосовой начинкой.